Бесплатный фрагмент - A.D.2059. Необратимые последствия

A.D.2059. Необратимые последствия

Пролог

Сколько человеческих жизней сгинуло в День Перелома, грянувший три года тому назад, 21 сентября 2056 года? Может быть, тысячи? Десятки, сотни тысяч? А может миллионы или миллиарды?

Вряд ли кого-то это вообще волновало…

Голод, холод, увечья и постоянный страх смерти стали нормой для тех немногих, кто чудом укрылся от внезапной напасти, изменившей жизнь до неузнаваемости и превратившей Землю в Зону. Точнее, в «Стоп-Зону», как мы ее окрестили, впервые побывав там…

Все, чего достигло человечество к середине двадцать первого века — беспроводные технологии, искусственный интеллект, мощные наномашины, имплантаты, виртуальная реальность «полного погружения», цифровая валюта и термоядерный синтез — кануло в Лету.

В тот день в третьей засекреченной столице нашей необъятной родины — Мегаполисе-101 — из-за сверхимпульса электромагнитного излучения вышла из строя городская электрическая сеть и практически все компьютерные данные были стерты или повреждены. Но блэкаут стал не самым страшным последствием Катастрофы.

Сильнейший удар был нанесен по экосистеме Земли, вследствие чего температура воздуха начала резко снижаться, меняя климат. Порванный в клочья озоновый слой над городом больше не сдерживал ультрафиолетовые лучи и космическую радиацию, опасную для всего живого. Тонны токсичных отходов, захороненных на загородных полигонах, просочились в подземные воды и отравили почву на многие километры вокруг.

Как ни странно, перед Катаклизмом не было никакого предупреждения о ЧС. Не выли сирены, не мелькали сообщения по ТВ и в мессенджерах. Эвакуацию даже не пытались организовать, хотя бы «для галочки» — нас, обывателей, просто бросили умирать. В относительной безопасности чувствовала себя лишь «элита» общества — жители подземного города-дублера Демополиса. Его гермозатворы закрылись как раз в тот момент, когда внутрь в панике хлынули люди, оказавшиеся в метро в «час икс». Ничего личного — просто сработала автоматическая система защиты подземного объекта особой важности, созданная как раз для таких случаев.

Перед теми, кто не успел просочиться в Демополис, встал непростой выбор: вернуться на поверхность или остаться под землей, запертыми между двумя мирами.

Большинство, конечно, выбрало второй вариант. Жажда жизни и инстинкт самосохранения перевесили желание лечь и умереть на месте от страха.

На поверхность выходить было чертовски опасно: те, кто пытался это сделать в первое время, просто не возвращались из мертвой «Стоп-Зоны». На самом деле мертвой она лишь казалась: иная жизнь кипела там несмотря ни на что. Необъяснимые природные явления, мы назвали их «перекосами», пятнами покрыли город и периодически мигрировали. Опасные хищники шарили днем и ночью в поисках пищи — Мегаполис пульсировал как гнойный фурункул на теле больного.

Болела вся Земля.

Однако, как говорил известный мыслитель прошлого, «человек есть существо в высшей степени ко всему приспосабливающееся». Вот и брошенные на произвол судьбы несчастные со временем приспособились к новой реальности, приняли ее правила, а помогли им в этом отчаянные смельчаки, сорвиголовы, ставшие сталкерами — бесстрашными исследователями неизведанного.

О них рассказывали много разных историй.

Но дольше всех живет в народе легенда о том, кто первым попытался разгадать эпичную загадку Древнего Регулятора, спровоцировавшего День Перелома; о том, кто в одиночку дерзнул спасти наш хрупкий мир, чтобы исправить собственные ошибки и дать надежду многим другим выжившим.

Историю этого героя, чья судьба теперь навечно связана с моей, я и хочу вам рассказать.

M.

Записано Anno Domini (A.D.) 2059

Часть I. В западне неизбежности

«И именно на мою долю выпадет победа и слава. Так и будет, ибо я тоже попрал устои, и мне удалось если не одержать над ними победу, то, по крайней мере, преодолеть их…»

(Альфредо Конде, «Человек-волк»).

Глава 1. В первый раз

Он понял, что дело дрянь, когда очнулся в беспамятстве в каком-то неизвестном тоннеле, черт бы его побрал!

Беспомощный. Одинокий. Поддавшийся панике из-за того мерзкого чувства, которое знакомо каждому: когда что-то страшное внезапно случается с тобой, нечто настолько плохое, что в это не просто поверить. Например, ты сбиваешь на дороге человека, когда жмешь на педаль акселератора своего авто, до последнего надеясь прошмыгнуть на мигающий желтый. И не успеваешь.

Первая реакция — ты впадаешь в ступор: «нет, нет, только не со мной, этого не может быть!» Затем, после первой волны шока, подключается «физика»: прошибает пот, темнеет в глазах, начинаешь задыхаться — потому что задерживаешь дыхание слишком надолго. Чтобы прислушаться к своему внутреннему голосу, который обычно подсказывает, что делать. Но сейчас он как назло молчит. Мозги «виснут», ты все еще не можешь понять и принять происшедшее. Этот жуткий момент постепенно как бы растягивается во времени, делая все остальное, в том числе твои «грандиозные» планы на вечер, неважным. И внезапно — бац! — наконец начинаешь по-настоящему осознавать, что с тобой только что приключилось и в какое говно ты влип.

Примерно те же чувства сейчас терзали его.

Кромешная тьма обволакивала, окутывала так плотно, что он даже не был уверен, действительно ли его глаза открылись или же он все еще находился в «отключке».

«Интересно, как я очутился в этой дыре?»

Сначала в его голове крутилось лишь собственное имя: Ян Пустынников… Пустынник, кажется так его звали друзья…

Ощупав обездвиженную, онемевшую ногу, он попытался вспомнить, как именно угодил в «капкан». Судя по всему, запнулся в темноте и опрометчиво наступил на центральный рельс гипертрейла. А дальше все просто: под весом его тела подкладные пластины рельса автоматически разошлись, а затем, сомкнувшись, впились в давящую на них конечность и зажали ее мертвой хваткой. От жуткой боли он и «отрубился».

«Если дела и дальше так пойдут, то придется себя переименовывать из Пустынника в покойника…»

А еще немногим ранее он, вроде бы, успел побывать на какой-то разрушенной станции, что-то искал там… или нет, выполнял заказ! «Жирный» такой заказ! В яблочко! Пазл, наконец, начал складываться.

Память постепенно возвращалась к Яну, однако все попытки высвободиться из ловушки были тщетны. Хоть ногу себе отгрызай…

Трагизма ситуации добавляло еще и то, что, обездвиженный, он становился легкой добычей для любого, кто бы сейчас ни оказался поблизости, будь то человек или какая-нибудь другая тварь.

Ни те, ни другие, конечно, такой шанс точно не упустят. Лежачего, ведь, как известно, только ленивый не пнет. А ленивых в подземке после Дня Перелома не водилось.

Представив, как ему придется отбиваться от полчищ врагов, прыгая, как калека, на одной ноге, Ян содрогнулся: перспективка наклевывалась та еще!

«Угораздило же тебя так вляпаться, Пустынник! Ну и какой ты сталкер после этого? Глиста ты в скафандре! Чтоб тебя живьем сожрали!»

Не успел он об этом подумать, как его кошмары, кажется, начали сбываться. Сначала где-то совсем рядом послышался шорох. Неприятный такой, до жути! Что-то пробежало по кабель-каналам прямо у него над головой, скребя ногтями по железу, потом брякнулось всего в двух шагах и затихло. Разглядеть что-либо в темноте он, естественно, не мог, но все равно дрожащими руками схватился за свой дротикомет.

С минуту он, сощурившись, всматривался в зев тоннеля, что аж глаза заслезились. Ему уже мерещились жуткие монстры, сжимавшие вокруг кольцо, готовые броситься в любую секунду…

— Ну давайте! Я здесь! Кто первым хочет отведать свежего мясца, а? Налетай! — выкрикнул Ян скорее для острастки и выстрелил наугад, даже не целясь.

Послышался жалобный писк, и с души как камень свалился.

«Уф-ф… Всего лишь крысы, параноик!»

Пошарив перед собой руками, он нащупал еще теплое хвостатое тельце, покрытое мягкой шерсткой, липкой от крови, и ему вдруг отчего-то стало совестно:

— Прости, пасюк, ты мне зла не желал, но так уж получилось… Мы с тобой даже чем-то похожи. Оба принадлежим старому миру, а не чертовой «Стоп-Зоне»… Она плодит такое, что и вообразить-то сложно! Будто может считывать твои мысли, страхи и материализует их. Проверяет на прочность твои нервы. Никогда не знаешь, что она подкинет. А с нами все просто: ты — крыса, я — человек. И у каждого из нас свое место в подземке. Так ведь?

С этими словами он запихнул трупик грызуна в заплечный рюкзак («не пропадать же добру, вдруг на что-нибудь сгодится!») и прислушался.

В окружающей темноте копошилось еще множество крыс; напуганные кем-то или чем-то, они в спешке покидали свои уютные жилища.

Сталкеру тоже стало по-настоящему страшно, когда он почувствовал, что воздух вокруг с каждой секундой становится все горячее. В глубине тоннельной «кишки» вдруг замаячило алое марево, не предвещающее ничего хорошего. Темный тоннель озарился светом. Волосы на лице опалились, запахло жареным. В прямом смысле этого слова.

Все это могло значить только одно: «красный гигант» где-то поблизости и единственный шанс пережить эту неприятность — бежать без оглядки! С этим ублюдком шутки плохи. Это знают даже дети. Толком его, конечно, никто и не видел, потому что те, кто из любопытства или по глупости промедлил при встрече с ним, уже никогда никому ничего не расскажут. Так как сгинули без следа.

Правда, в подземке рассказывали историю об одном смельчаке (имя его, увы, позабыто), который сразу как грянул День Перелома отправился вместе с престарелым отцом в добровольное скитание на поверхность, чтобы найти там других выживших.

Ушел, значит, и не вернулся. Казалось бы, что тут такого… бывает сплошь и рядом!

Но нашли потом спустя месяц его старика-отца возле гермоворот бункера «Перекати-поле», с внешней стороны, полуживого, обгоревшего с головы до ног. Перед смертью в беспамятстве он выкрикивал что-то про гигантское огненное колесо, сжигающее все на своем пути. Выходит, этот бедный старик был единственным, кто встретился лицом к лицу с «красным гигантом» и выжил после встречи с ним. Да и, по правде, назвать его выжившим как-то язык не поворачивается, ведь дед помер в страшных мучениях спустя всего два дня. А сына его больше так никто никогда и не видел…

Вспомнив эту историю, Ян, с еще большим остервенением принялся выдергивать свою ногу из ловушки.

Безуспешно!

Тут его осенило: в рюкзаке ведь имелись трофейные «черный перец» и «хлор», которые он собрал на поверхности накануне выхода в рейд и планировал продать по возращении. Если их правильно смешать, то получится «мазь» — едкая и зловонная гелеобразная субстанция цвета «детской неожиданности», которая не хуже ржавчины разъедает металл. Даже лучше: за считанные секунды. Пришло время испытать эту «мазь» в действии.

Ян быстро как мог проделал все необходимые манипуляции: извлек из рюкзака колбы, инструменты, растер горошины «черного перца» в порошок, затем смешал ингредиенты как полагается и сразу же жирным слоем обмазал злополучный «капкан».

В центральном рельсе что-то тихонько хрустнуло, и он начал на глазах растворяться, словно кусочек сахара, на который пролили кипяток. Сталкер быстро выпростал ногу, пока ее тоже не разъела чудодейственная «мазь». Присмотревшись к подошве сапога, он разочарованно присвистнул: она лопнула прямо посередине.

«Кранты любимым говнодавам… Плевать, зато ноги целы! Теперь — деру, деру!»

Не теряя больше ни секунды, он натянул на лицо фильтратор и метнулся из тоннеля обратно на станцию.

В тоннельных недрах зарокотало пуще прежнего!

Ян бежал, не сбавляя темп, минуту, две, три, пять… На одном из поворотов в спешке поскользнулся и чуть было не расшибся о стену, еле удержавшись на ногах. Вещмешок за спиной внезапно так отяжелел, будто в него не дохлую крысу, а кирпичей наложили. Ноги начали заплетаться, легкие обожгло огнем.

«Нужно сбросить обороты, нужно взять себя в руки, успокоиться, иначе…»

Что означало это «иначе» было предельно ясно — торопыг смерть в подземке ожидала повсюду.

Но вот под ногами зачавкала болотная жижа. С каждым новым шагом идти становилось труднее — тяжелые армейские сапожища вязли в липкой густой массе. В правый сапог сквозь образовавшуюся трещину в подошве проникла влага, отчего он начал натирать мозоли.

В кромешной темноте не были видно ни зги, но сталкер ориентировался в пространстве как слепой: по звукам, по ощущениям. Этот ценный навык выработался у него за долгие месяцы, проведенные под землей.

От спринтерского бега Ян весь взмок и под его защитным костюмом зашевелились вши — настоящая напасть для обитателей подземки, чьи не мытые неделями и месяцами тела стали почвой для размножения эктопаразитов. Пользы от них никакой, зато бед — уйма.

А еще кожа от них жутко зачесалась.

Но почесаться Ян не решался — опасался выдать свое присутствие лишним движением или звуком. Пришлось стиснуть зубы, чтобы хоть как-то отвлечься от зуда и переключить внимание на тоннель.

«Вот вернусь домой и первым делом как следует вымоюсь, выведу этих гадов! А то я уже не человек, а какая-то сумка, кишащая вшами. Вон, у крыс их и то меньше…» –разговаривал он сам с собой, медленно, но верно продвигаясь к цели.

Вдруг впереди, кажется, посветлело.

«А вот и она, наконец-то! Станция!»

Ян замедлился, стараясь ступать след в след там, где проходил здесь всего лишь пять-шесть часов назад, чтобы не попасть случайно в «перекос». Для этого он сверялся с картой оставленных ранее в его личном смарт-браслете электронных меток: каждый сделанный им на маршруте шаг записывался гаджетом, закрепленным на запястье.

Сейчас дорога была чиста. Сухой, дурно пахнущий горелой проводкой воздух все еще дул в спину (это «дыхание» смерти чувствовалось даже на таком расстоянии), но «реактивный» гул стих и теперь сталкер находился в относительной безопасности. По крайней мере, «красный гигант» ему уже не угрожал.

Вскоре Ян вошел под своды станции, давно не знавшей электрического света. Если ему не изменяла память, до Дня Перелома она называлась «Мещерское озеро». Но озера здесь, конечно же, не было. Когда-то оно находилось над станцией. Летом в его мутных водах плескались люди, гоняли по нему на гидроскутерах, переплывали вдоль и поперек на аквабайках или парили над его гладью на ховербордах…

Говорят, в «день икс» оно испарилось, но, видимо, не все, потому что часть воды все-таки просочилась под землю и затопила эту станцию. С тех пор местность тут стала заболоченной, разве что лягушки не квакали. Да если б даже они тут и квакали — то недолго. Сожрали бы их местные «жители» моментально, хоть и не французы. Тем, кто мог существовать в этом гиблом месте, было все равно как выглядит и пахнет еда — лишь бы была более-менее съедобной.

Так или иначе, но сейчас, согласно плану-схеме метро, это была «Болотная станция». И она, вроде бы, необитаема. Быть может, самих ее обитателей уж кто-то давным-давно съел?

«Так, Ева, что у нас тут со статусом?»

Евой он называл голосового помощника из своего смарт-браслета, вернее предустановленный в него ИИ, озвучивающий информацию женским голосом. Иллюзия живого общения, пусть и с железкой, помогала сталкеру не сойти с ума от одиночества в дальних рейдах по подземке.

Проведя пальцами по проецируемому на его ладонь экрану, он присвистнул. Рейтинг опасности этого места по пятибалльной шкале оценивался бывавшими тут ранее сталкерами на твердую «четверку»! Что ж, в отличие от конечной станции метро с безрадостным названием «Тупик», откуда Ян держал путь, у «Болотной» он на один пункт был ниже, если конечно, Ева не глючила…

Смарт-браслеты могли работать практически в любых условиях и средах: без обновлений ПО, без доступа в локальную сеть, под водой, на морозе и в жару. Пожалуй, единственным их недостатком была довольно-таки слабая батарея, которая «держала» заряд при максимальной загруженности устройства не дольше суток. Само собой, вопрос «где бы зарядиться энергией?» стал более чем насущным: вне убежищ и бункеров в подземке с этим было туго. Очень туго.

Сейчас же эта проблема волновала Яна меньше всего.

Он буквально ощущал всем телом огромную вязкую пустоту окружающего пространства и от этого испытывал иррациональный, почти первобытный страх. Звуки его прерывистого дыхания троекратно усиливались в тишине главного зала станции, отражаясь от его бетонных стен и потолка, и раздражающе действовали на психику. Кое-кто из братии ученых-задохликов утверждал, что глубоко под землей, в замкнутом пространстве метро, у людей вообще мозги быстро съезжают набекрень, но проводились ли такие исследования в действительности, Ян не знал. Все это очень уж смахивало на бред.

Сталкер начал дышать носом, чтобы не выдать своего присутствия: кто знает, что могло поджидать его здесь?

«С другой стороны, тут, может, хоть задницей дыши, а все равно уже кто-то услышал, или пронюхал, и ждет только одного — когда же ты, Пустынник, потеряешь бдительность…»

В полутьме глаза с трудом различали силуэты колонн, поддерживающих арочные своды потолка. Жаль, что встроенный в шлем прибор ночного видения вышел из строя еще полгода назад: с тех пор приходилось полагаться лишь на собственное зрение и датчики смарт-браслета, заводского, кстати, производства, а не какой-то там «самопальщины».

Судя по данным устройства, станцию окружали пять колонн по правую руку, на ближней платформе, и четыре — с противоположной стороны. Между ними зияла чернота — весь цоколь центрального рельса был затоплен. На платформах тоже стояла вода — ноги по щиколотку утопали в ней. Само собой, при таком раскладе двигаться бесшумно было просто невозможно, но Ян решил пойти дальше: рано или поздно он теоретически должен был выйти к тоннелю, ведущему прочь от этого жутковатого местечка.

Брести в потемках становилось крайне опасно, и он решился, наконец, достать из рюкзака одну из пойманных им «авариек», за которыми, собственно, и отправился в рейд. Еще с десяток «трофеев» мирно покоились в закрытой банке с автономной системой жизнеобеспечения: хрупкому и капризному товару нужны были особые условия хранения…

«Аварийками» звались жабы лилового цвета: склизкая кожа, грудь колесом, тонкие черные губы поджаты, будто в недовольстве. Обитали эти существа в тихих заболоченных местах и питались тиной да всяким мелким гнусом.

Откуда они вообще взялись Ян не интересовался. То ли жили они под землей веками, а может и тысячелетиями, то ли «Стоп-Зона» просочилась сюда и оказала свое воздействие на местную фауну. Но одна из удивительных особенностей «авариек» заключалась вот в чем: если облизать их кожу, можно «словить глюк» — то есть, другими словами, увидеть кратковременные галлюцинации, как от нейронаркотиков, только без «побочек», рвоты и диареи. Впрочем, в теперешней жизни существовали еще и не такие «экстремальные» способы достижения удовольствия…

А еще эти жабы светились в темноте малиновым светом, почти как аварийное освещение в тоннелях метро и бункерах-убежищах, за что и получили свое название.

Пойманных «авариек» сажали в клетки и банки — получались импровизированные фонари, дающие пусть и слабый, но все же свет. А во многих уголках подземки свет ценился на вес золота.

Подсвечивая себе дорогу «аварийкой», втиснутой в пол-литровую стеклянную колбу, Ян с интересом наблюдал, как по стоячей воде расходились круги. Время от времени на поверхность всплывали бледно-розовые блестящие тела — рыбы буквально кишели на этой заброшенной полузатопленной станции. Предоставленные сами себе, они благополучно размножались здесь, питаясь чем придется.

Когда ему наскучило смотреть голодными глазами на плавающую в двух шагах еду и жалеть об отсутствии рыболовной сетки — «голыми руками ее ведь не схватить, уже пытался!» — он поднялся на платформу и не спеша пошел к видневшемуся впереди эскалатору. Нижние ступени и гребенка утонули в зеленоватой воде, а поручни и балюстрада вспучились и потрескались от влаги, но эскалаторная лента на первый взгляд цела. Добравшись до нее, можно было, при желании, подняться и выйти на поверхность. Этот путь казался самым коротким. И сухим. Но прежде, чем отправиться дальше, Ян должен был сделать еще кое-что важное.

Ему уже давно хотелось сходить по нужде. И лучшего места для уединения, как ему казалось, было не найти. Вокруг — ни души, можно хоть на минутку расслабиться…

Рассудив так, начал расстегивать свой гермокостюм, когда вдруг совсем рядом из темноты послышался чей-то вздох.

«Черт, что это еще такое!?» — Ян чуть не подпрыгнул от неожиданности.

Он посветил туда, откуда шел непонятный звук и оторопел. Там, у стены, стоял на коленях, руками в пол, человек! Судя по виду — сталкер!

«Какого хрена он делает, а? Молится, что ли? И как я раньше его не заметил?»

Странная поза человека насторожила Яна еще больше. Жив ли он вообще? Чтобы это проверить, нужно было подойти поближе.

Вынув на всякий случай нож, Ян двинул в сторону незнакомца.

— Эй, ты! Сталкер! Я к тебе обращаюсь! Слышишь? — позвал Ян, но странный человек не ответил. Он весь скрючился и как будто силился повернуться на голос Яна, но что-то ему мешало… Будто держало в тисках… Так, словно это было дело рук…

«Оператор рядом, будь он проклят!» — догадался Ян, побледнев.

Оператор или «дистрофик», как его еще называли, был превосходным телепатом и умел не только манипулировать людьми, превращая их в послушные марионетки, но и «редактировать» или полностью «стирать» человеческую память. Кроме этой весьма неприятной способности он также мог, по слухам, телепортироваться в пространстве, удлинять свои конечности и даже изменять их количество.

Никто точно не знал, каким именно образом эта тварь убивает своих жертв — выживших после встречи с ней можно было сосчитать по пальцам одной руки, да и трепаться об этом они не желали. Все, что было доподлинно известно — это, во-первых, что мутант не слишком подвижен: обычно он предпочитал держаться в стороне, в укромном месте, откуда управлял жертвой. Во-вторых, что в ступор вводил он людей с помощью гипноза. Первым признаком его близости считались сильные и внезапные приступы головной боли, появляющиеся при попытке оператора войти в контакт с жертвой, установить с ней телепатическую связь.

И голова у Яна как раз начинала побаливать…

«Кто-то хитрый и большой наблюдает за тобой» — почему-то вспомнилась старая детская считалочка. Выходит, незнакомец попал в ментальную ловушку существа, о котором в подземке ходили страшные легенды.

— Помоги! — вдруг послышался слабый стон. Сталкер, заметив Яна, звал на помощь. Бедолага не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но голосовые связки его работали исправно.

— Наа… п-помощь! Помоги мне! Помогииии! — все громче и громче просил он.

Ян, конечно, мог просто уйти, отступить, пока оставался незамеченным, но, поразмыслив, решил, что не станет этого делать: не оставит человека на растерзание, не убежит, как бы ему этого сейчас не хотелось.

Его символ веры был прост как топор: каждая человеческая жизнь стоила того, чтобы за нее бороться. Но для начала нужно было определить местоположение оператора — тот мог управлять людьми с достаточно большого расстояния.

Однако что-то подсказывало Яну, что мутант был поблизости. Он словно чувствовал кожей волны темной негативной энергии, а в ушах усиливался неприятный звон.

Нож пришлось убрать обратно в сапог — против оператора он был бесполезен. Тут требовалось оружие посерьезнее. В идеале — управляемые гранаты с возможностью наведения на цель или огнемёт, но где их взять? В арсенале сталкера, кроме ножа, имелся только шпалер — сигнальный пистолет с тремя ракетами — и дротикомет с доброй сотней хорошенько заточенных болтов. Уж чего-чего, а этого добра, свинченного с рельс, в метро пока хватало.

Дротикомет стрелял с помощью системы сжатого воздуха, и был эффективен для уничтожения крыс да всякой мелкой живности, коей кишели подземелья Мегаполиса-101. С его помощью можно было отпугнуть и даже убить бандитов и прочих двуногих тварей, но вот на оператора с ним еще никому не доводилось ходить. По крайней мере, Яну подобные прецеденты не были известны.

«Что ж, Пустынник, все бывает в первый раз!», — подумал он, подбадривая самого себя. «Не ссы в компот, не порти груши, как говорится. Давай-ка сначала выясним, где этот гад засел, а уж там видно будет!».

Глава 2. Финн

Убедившись, что его дротикомет заряжен болтами под завязку и готов к охоте, Ян приступил к реализации своего плана. Суть его состояла в том, чтобы застать мутанта врасплох и напасть на него с тыла, когда тот подойдёт к своей жертве поближе.

Расчёт оказался верен: ждать в засаде за одной из покорёженных информационных стоек с рекламным слоганом «ЧМ по футболу-2054 в России. Повторим триумф 2018 года!» не пришлось долго. Оператор материализовался как будто из ниоткуда прямо перед пойманным в ментальную ловушку человеком и протянул к его голове свои худые конечности, напоминавшие перекрученные ветки дерева. Яну даже показалось, будто бы он слышит их треск.

В тот же миг он вступил в игру.

Ян прекрасно понимал, что оператора очень сложно, практически невозможно убить с помощью одного лишь дротикомета. Это в фантастических книгах и кино крутые герои с легкостью валили направо и налево чудовищ, словно те были сделаны из папье-маше. Но в отличие от тех мультяшных монстров, оператор был живой трехметровой махиной с телепатическими способностями, к тому же до чертиков злющей, а Ян — не суперменом, а обыкновенным человеком. Единственное, что могло ему помочь — это отчаяние загнанного в угол существа. Оно подстегивало инстинкт самосохранения, заставляло скрежетать зубами и бросаться в бой, чтобы выжить.

Или он убьёт — или его. Третьего, увы, не дано.

В предстоящей битве главным его преимуществом могла стать внезапность атаки и меткость…

Внезапно Ян начал терять сознание. Нечто темное, вязкое поглощало его, затягивало в воронку с головой. Он утратил способность видеть, мыслить. Не мог даже контролировать свое тело. Пришлось снова снять фильтратор с лица, чтобы отдышаться и быстрее прийти в себя.

«Отпусти, отпусти! Черт тебя дери!» — просил он мысленно кого-то или что-то, обладающее такой силой. И морок, как ни странно, начал спадать.

Щелчок. Еще щелчок. Три — вдогонку: отбросив сомнения, Ян выстрелил в мутанта пять раз подряд, целясь прямо в морду, а затем перекатился от одной колонны к другой. Больно ударился головой о бетонный выступ, не рассчитав силу и скорость, с которой выполнил маневр. Вскочил на ноги и в позвоночнике что-то хрустнуло, а в глазах на секунду потемнело.

«Тоже мне, ниндзя нашелся, шлепок майонезный. Сам-то на ногах еле стоишь, доходяга!» — почесав спину, попенял на себя Ян.

Невероятно, но все пять выпущенных дротиков достигли цели — морда оператора сочилась кровью. Увы, этого явно было недостаточно для того, чтобы считать его побежденным: монстр был по-прежнему опасен. Однако краем глаза Ян заметил, что незнакомец, наконец, зашевелился и начал отползать в сторону — ментальная хватка «оператора» ослабла.

А значит, не зря все-таки Ян ввязался в эту передрягу! Приободрившись, он быстро перезарядил дротикомет и осторожно переместился на новую точку — подальше от монстра.

Заполз за какую-то ржавую бочку и затаился. Минуту прислушивался, но ничего кроме вздохов и приглушенных стонов жертвы оператора не услышал.

Вдруг принюхался и не поверил своему носу: от бочки несло топливом! Значит где-то на ее дне оставалось еще горючее — ценная находка! Руки сами потянулись к рюкзаку — за «свинцом», собранным в стеклянную колбу по пути на станцию «Тупик».

«Значит так: если смешать каплю «свинца» с горючим из бочки, то получится ядреная зажигательная смесь, похлеще напалма. Так? Вроде так! Будет, чем поджарить этого «дистрофика!»

Опрокинув емкость и разлив небольшую лужицу топлива, Ян окропил ее «свинцом» и убрал полупустую колбу обратно в рюкзак. Теперь нужно было заманить в эту лужу мутанта и поджечь его из шпалера…

Но провозившись слишком долго, Ян допустил ошибку — оставил без внимания фланги и позволил врагу подойти незамеченным.

Ба-бах! С оглушительным грохотом пустая металлическая бочка отлетела в сторону, едва не сбив с ног ошарашенного Яна и угодив прямиком в спасаемого им сталкера. Оператор, отшвырнув преграду, предстал перед Яном во всей своей «красе». На расстоянии вытянутой руки он действительно казался невероятно высоким и сильным, несмотря на тщедушное строение тела. А еще от него исходила нечеловеческая, черная злоба, и вот она-то и пугала по-настоящему.

Один взмах длинной жилистой рукой-веткой и Ян отправился в нокаут, к счастью, кратковременный. Придя в себя, он обнаружил, что лежит метрах в пяти от оператора, застывшего на месте, словно в трансе, рядом с лужей-ловушкой. Оставалось лишь добавить чуточку огня…

«Вот оно! Сейчас самое время!»

Сигнальная ракета с шипением вырвалась из шпалера… и — «есть!» — окружающее пространство взорвалось с ослепительной вспышкой. Ян вдохнул поглубже и погрузил лицо в холодную ржавую воду, в которой утопала вся станция.

Раздался животный рев, перешедший в вой, а затем в плач умирающего существа.

Когда все стихло, Ян, наконец, осмелился поднять голову, глотнуть воздуха. На станции снова царил полумрак. Над лужей с зажигательной смесью и в радиусе двух-трех метров от нее в воздухе висел плотный белесый дым, а стены и потолок были черны от гари и копоти. От оператора не осталось и следа.

Первым делом Ян бросился проверять, цело ли содержимое его рюкзака, отброшенного взрывом в сторону: лишиться ценного груза означало для него не только остаться без оплаты, но еще и запятнать свое сталкерское имя. К счастью, все «аварийки» и даже колбы со склянками в контейнере, сверху которого была положена убитая им ранее крыса, остались невредимы.

«Вот ведь, пригодился пасюк! Смягчил своим телом удар… Никогда не знаешь где обретешь, а где потеряешь…» — улыбнулся Ян и бережно разложил на бетонном выступе платформы свое чудом спасенное «богатство», «на просушку».

Затем пошарил взглядом и там, где в последний раз видел того, ради которого сам чуть не расстался с жизнью. Тщетно.

«Черт, где же он? Неужели поджарился вместе с«оператором?»

Нехорошие мысли полезли в голову, но тут в воде у эскалатора послышалось бульканье и фырканье. Ян поспешил на звук, пробираясь через станцию на ощупь. Дышалось с трудом, не хватало воздуха — его почти полностью съел огонь.

Сталкер подбежал к распростертому телу человека и склонился над ним, чтобы узнать — есть ли пульс?

Р-раз! Тяжеленный удар в подбородок застал его врасплох, сбив с ног. Ян повалился на спину, снова окунувшись с головой в ледяную воду, пахнущую тиной. Еще через секунду он уже твердо стоял на ногах с зажатым в руке ножом. В поле его зрения на секунду вновь оказалась надпись: «…чемпионат мира… триумф…», и Ян непроизвольно поморщился от воспоминания о том «триумфальном» мундиале, в котором наша сборная так и не вышла в финал. Даже несмотря на точные, по заверениям «экспертов-обозревателей», предсказания известного на всю страну медведя Потапкина, с грустью в глазах посулившего безоговорочную победу России, раз за разом перед телекамерами запуская в бочку лапу и вытаскивая оттуда мячик с названием всегда одной и той же страны-победительницы.

«Неожиданно, однако!»

Ян, конечно, догадался, что «прилетело» ему от того, кого он минуту назад спас от смерти, но удивляться тут было нечему — в подземке каждый был сам за себя и любой, кто встречался на пути, нес потенциальную угрозу.

«В прежние времена люди были ближе друг другу… Не потому ли, что оружие было только ближнего боя?» — шутили на этот счет сталкеры.

По большому счету, он был сам виноват — поддался эмоциям, забыв об осторожности, потеряв контроль над ситуацией. И сейчас ему срочно нужно было восстановить контроль, а для этого попытаться установить диалог.

— Эй, эй, эй! Стоп! Успокойся, слышишь? Предупреждаю: еще один удар с этой платформы и твой зубной состав тронется, усек? — Ян старался говорить как можно убедительнее. — На случай, если ты не понял идиомы, это значит, «остынь, мужик!»

Лицо незнакомца было сплошь залито спекшейся кровью, отчего оно казалось черным. Бритая «под ноль» голова была сильно разбита или разодрана, но рана уже затянулась и кровотечение прекратилось. Светло-голубые глаза двумя яркими точками выделялись на лице. Тонкие губы сжаты и бледны. Распухший нос тоже, скорее всего, разбит. Видимо, его крепко приложило бочкой, отброшенной оператором.

На вид парню можно было дать лет двадцать, не больше.

Он все никак не мог прийти в себя после нехилой встряски: встав на колени, вдруг хаотично начал шарить большими красными ладонями в стоячей воде вокруг.

— Я помочь тебе хочу, въезжаешь? Ты… ты просто чудом спасся из лап оператора. Да и контужен, скорее всего! Как самочувствие? — вновь окликнул его Ян, подходя еще ближе, но предусмотрительно не убирая нож.

Он обратил внимание, что у парня сзади на синтетической куртке-бомбере красовалась какая-то нашивка. Приглядевшись, он увидел желтый круг, внутри которого был изображен сжатый кулак, а под ним полустертая надпись — «Сыны подземелий». Без сомнений, это был символ принадлежности к братии проходчиков.

— Ты ведь этот… один из проходчиков, верно? — осторожно спросил Ян. Ему необходимо было сразу понять, с кем он имеет дело.

— Верно… как бы — наконец, услышал он в ответ.

Незнакомец, бросив искать что-то в воде, обхватил руками колени, кивнул, прокашлялся и сплюнул.

Ян был наслышан о проходчиках — так в подземке называли смельчаков, умудрявшихся, несмотря на круглосуточное дежурство военных, находить тайные лазейки в Демополис.

Полумифический город-дублер, который нарекли «Демкой» или «Эдемом». Возможно, из-за легенды, согласно которой в нем как в раю жили «сливки общества», ни в чем себе не отказывающие, а может и просто потому, что «Эдем» звучало короче, чем «Демополис».

По сути, проходчики занимались тем же, что и сталкеры: они изучали запретную территорию, добывали, рискуя жизнью, разные аномальные штуковины, продавали их ученым-задохликам и были чем-то вроде связующего звена между двумя мирами — подземным городом и «Стоп-Зоной».

— Потерял что-то, а? — сталкер повторил попытку достучаться до незнакомца. — Меня, кстати, Яном зовут. А тебя как?

— А я… я Индрек. Будем знакомы… и… это… спасибо тебе! Я то уже с жизнью прощался, когда «тощий» меня в оборот взял. Я и глазом моргнуть не успел, как все произошло…

— Странное какое имя… Ин-дрек. — Ян осторожно повторил это имя по слогам. — Ты не русский, что ли? Финн?

— Эстонец по матери, как бы. А что?

— Да так… ничего. Я думал, финн. Имя у тебя такое… финское — немного разочаровано ответил Ян. — Так что там, в воде?

— Кольцо. Обручальное. Утопил кольцо где-то тут, на станции, когда меня этот урод сцапал. Никак не могу его найти… Вода такая мутная, не видно ни фига! Жаль, хорошая вещь была.

— Тоже мне, потеря! — хмыкнул Ян. — При таком раскладе ты мог запросто и с жизнью расстаться…

— Память о жене, как бы… Хотя ты прав, главное, что я живой. Благодаря тебе, друг. Ну как ты технично поджарил оператора с одним только шпалером, да с арбалетом, а! Так, что даже мокрого места не осталось…

— Хм. Не с арбалетом, а с дротикометом — поправил Ян. — Ну а вообще, знаешь, как у нас говорят: «В руках отчаянного сталкера даже болт становится разрывным патроном»? Нет, не слышал? Ну, не беда! Ты давай, больше не попадайся! Всего тебе! А мне пора двигать дальше. Бывай…

«Любой сталкер или проходчик должен бы знать эту поговорку. А этот странный какой-то, не знает. Или прикидывается дурачком зачем-то…»

Любезностями обмениваться с подозрительным проходчиком в планы Яна как-то не входило. Еще, чего доброго, нож в спину воткнет, как оклемается.

Предпочитая больше не рисковать, сталкер молча закинул за плечи свой рюкзак и зашагал прочь, но вдруг услышал окрик:

— Нашел! Нашел кольцо! Эй! Погоди! Постой! Раз ты сталкер, значит водишь людей туда, — Индрек догнал его и многозначительно ткнул вверх указательным пальцем, на который было надето серебристое широкое кольцо. — Водил ведь?

— Ну, водил — настороженно кивнул Ян. — Что с того?

— Тогда у меня к тебе деловое предложение… От которого невозможно отказаться. Я сам отсюда не выберусь, не выползу. Сам видишь, мне нехило досталось… А еще, до кучи, я безоружен. И при таком раскладе без проводника мне кранты. Ну а ты… Можешь здорово мне помочь, как бы. Доведи до одного места, и я в долгу не останусь. Без пушки, без навигатора — не дойду. Это верная смерть… Без вариантов.

— Ничем помочь не могу — отвернулся Ян, чтобы не смотреть проходчику в глаза.

— Я ведь не за даром прошу. В долгу не останусь, как бы. Назови цену.

— Продолжай…

— В общем там, на поверхности, есть у меня схрон с оружием, медикаментами и еще кое-каким хабаром. Если согласишься отвести меня туда, то любое, что сам захочешь из этого добра — твое. Сможешь его сбагрить позже, когда доберемся до «Перекати-поле». Ты ведь туда путь держишь? Туда ведь, угадал?

— Возможно — уклончиво ответил Ян. — Ну и где конкретно находится схрон? Конечная точка, куда тебя вести?

— У «Технологички». Не так уж и далеко, как кажется. К тому же, сам рассуди: если уйдешь сейчас, получается, ты зря не прошел мимо, зря за меня вступился… Если есть в тебе хоть капля сочувствия к собрату, сталкер, соглашайся, не виляй.

Ян задумался на минуту. Конечно, он мог запросто уйти, отказаться от предложения проходчика без лишних слов и объяснений. О каком сочувствии речь? Смешно подумать… И все же что-то не давало ему сделать это. Что-то мешало сказать «нет».

— Что ж, пожалуй, десяток армейских сухпайков мне не помешают, да и пилюли в нашем деле лишними никогда не бывают. Есть такое добро в твоем схроне? Хорошо! Наконец, мне действительно с тобой по пути. Так что я согласен. Но если ты в душе сопливая девка, а не мужик, то «давай, до свиданья», сразу предупреждаю! Жалобщиков на жизнь, так же, как и тех, кто не исполняет в точности то, что я говорю, не жалую. Уяснил?

— Вопросов нет. Ну что, ударим по рукам!? — не веря своему везению, переспросил Индрек.

— Завязывай уже с рукоприкладством — съязвил Ян, почесав подбородок. — На вот, лучше возьми «аварийку»… — он достал из клетки светящуюся жабу и протянул Индреку. — Знаешь, что это? Лизни ее брюхо разок, сразу мандраж отпустит. А заодно, может, и перестанешь чувствовать себя таким никчемным. И держи при себе, пока не дойдем до места назначения: будешь освещать мне дорогу. Идти-то, кстати, сам сможешь?

— Смогу!

Индрек, поколебавшись немного, принял-таки «подарок»: в ладонь ему перекатился склизкий холодный сгусток с лиловой пупырчатой кожей, от одного взгляда на который его передернуло от отвращения. Жаба пугливо таращила на нового хозяина глаза и, не моргая, глубоко и часто дышала, как будто ее мучила астма.

— А нет ли чего-то менее… радикального… и более, как бы, привычного — поинтересовался проходчик.

— Спиртного, что ли? Нет и в помине. Могу разве что предложить «зеленого льда», будешь? — Ян достал из рюкзака две одинаковых колбы с жидкой субстанцией изумрудного цвета.

— На вкус эта штука как чешский ликер. Ну или почти… Думаю, мне сейчас тоже не помешает успокоительное, а то что-то руки дрожат…

Моментально опрокинув себе в рот содержимое одной колбы, сталкер протянул Индреку вторую.

— На вот, влей-ка в себя малость…

— С… спасибо… не откажусь — глотнув, Индрек задержал дыхание и сморщился, а выдохнув, прослезился и вновь обратил свой взор на подаренную жабу. — Надо назвать ее… как-нибудь… — добавил он почти ласково, хмелея на глазах. — Ну, вот Раш, к примеру, неплохо звучит. Назову ее Раш, что ли…

— Не благодари. Только она женского пола. Так что, выходит, Рашка. Рашка — нормальная кличка для жабы, да? Кстати, как тебя зовут, напомни? — в голове у Яна тоже уже был «туман» и потому настроение его заметно изменилось. Правда, не в лучшую сторону.

— Я — Индрек, — повторно представился проходчик.

— Ин-д-рек… тьфу, ну что за имя! Язык весь сломаешь. Лучше буду тебя финном звать, ты не против? Так короче — буркнул Ян.

— Ну я-то вообще не финн, а эстонец как бы. Но если тебе так удобно…

— Удобно. Как бы.

— Что ж… Где-то тут тоже мой рюкзак был… — засуетился Индрек, опасаясь, что сталкер вдруг передумает.

— Да вот он, держи! — Ян поднял из воды намокший заплечный мешок и протянул проходчику, мельком взглянув на кольцо. — А колечко-то твое вблизи слабо как-то смахивает на обручальное…

— Да это оно, оно самое. А то, что серебряное, так это как бы дело вкуса… Жене нравилось очень. Кстати, откуда ты в этих краях взялся, друг? — предпочел сменить тему проходчик.

— Взялись мы все из одного известного места, а иду с «Тупика». Слыхал о такой станции? Или быть может даже бывать там доводилось? — с неохотой ответил Ян, не любивший трепаться без нужды.

— С «Тупика», значит? — Индрек смерил Яна оценивающим взглядом. На его лице ясно читалось удивление, смешанное с уважением. — Не может быть! Там ведь нет как бы никого… и ничего… Местечко-то, насколько мне известно, гиблое. Что ты там забыл?

Ян хмыкнул.

— Веришь — не веришь, мне, в общем-то, все равно. А иду я оттуда. Вернее сказать, ноги уношу… И отсюда нужно уходить прямо сейчас, пока нечисть новая не прискакала… Не по себе мне как-то. Чутье… Так ты со мной или уже передумал?

— Я с тобой! — с этими словами Индрек взвалил на плечи свой мокрый рюкзак.

— И постарайся не сдохнуть в пути, — сказал, как отрезал Ян и зашагал прочь.

— Надеюсь, я тебя не подведу — нервно хихикнул проходчик и поплелся следом. Что ждало их впереди, в темноте неизведанных тоннелей, они и представить себе не могли.

Глава 3. Человек без прошлого

В пути Ян старался сохранять молчание. Он знал — трепаться в темных тоннелях слишком беспечно: мало ли кто или что услышит, и приползет на голос. Набросится сзади, вопьется в шею, перегрызет ту самую жилку, на которой жизнь держится…

Однако «зеленый лед» медленно, но верно делал свое дело: язык вдруг начал развязываться, да так, что Ян, сделав исключение из собственных правил, все же решился рассказать в двух словах попутчику о причине своего «визита» на заброшенную станцию «Тупик».

— На прошлой неделе я получил «спецзаказ» от торговца по фамилии Голландский с бомбаря, что возле кольцевой… Но не суть… Заказал он принести десяток «авариек». С «Тупика», само собой: больше они нигде и не водятся. Пообещал дать аж целых пять пайков. Я, значит, быстро, как смог, собрался и сразу отправился в рейд. Хороший заказ на дороге не валяется — поделился Ян.

— Хм, заказ и вправду неплохой, как бы… Да не каждый сталкер за такой возьмется… До «Тупика» -то ого-го сколько пилить! — ответил Индрек.

— Ну а я взялся! Теперь вот дело за малым — донести груз до клиента. И, главное, невредимым. «Аварийки» — тонкие, нежные создания, сам знаешь.

— Теперь начинаю понимать! — согласился Индрек. — К тому же, с такой гермой тебе, наверное, ни радиация, ни другая зараза не так и страшны. Я как пригляделся к тебе, сразу понял, что это не простая сталкерская сняряга, а что-то более продвинутое. Военный образец, угадал?

Ян напрягся, поняв, куда клонит Индрек. В голосе его попутчика появились настораживающие нотки зависти.

— Да так, ничего особенного, — уклончиво ответил он. — Звезд с неба не хватаю. Обычная «химза», с небольшими доработками. И что ты все заладил: как бы, да как бы… Смотри, слюной не захлебнись!

На самом деле гермокостюм, добытый в одном из дальних походов на поверхность, Ян берег пуще глаза своего. Сшит он был, скорее всего, для нужд армии из прочного «умного» материала — графена, представлявшего собой модификацию углерода и электропроводных нитей толщиной всего в несколько атомов. «Новейшая разработка ученых» — так, кажется, писали об этом открытии в СМИ. Об удивительных свойствах костюма Ян узнал не сразу, постепенно тестируя его в ходе рейдов, и «влюбляясь» в него с каждым днем все больше.

Чудо, что в его руках оказался некий новейший прототип, созданный человеческим гением, к сожалению, загубленным в День Перелома. Возможно, информация о его назначении и разработчиках была утеряна навсегда. Но так или иначе, аналогов Ян не встречал больше нигде.

Шикарным дополнением к его амуниции служил цифровой бинокль серии CCD-2040. Устройство, выкупленное у бывшего военного офицера за баснословную цену обеспечивало 22-кратное увеличение и очень высокое качество изображения, благодаря встроенному автофокусу.

Никто, кроме Яна, не знал, что это на самом деле и какова его реальная ценность. Не удивительно, что он тщательно скрывал свое богатство в особом тайнике, в стороне от чужих глаз, и возвращался за ним лишь перед выходом в очередной рейд. От греха подальше, так сказать.

К сталкерским комбезам с химзащитой, собранным в подземке буквально по деталям, иногда даже от разных модификаций или же к плащ-палаткам военного образца, выуженным из бункеров и заброшенных складов, он относился с презрением: защиты почти никакой, только народ смешить.

Перфекционист в мелочах, Ян даже вместо стандартной фильтр-маски предпочитал пользоваться фильтратором — средством индивидуальной цифровой защиты органов дыхания первого поколения, появившимся в далеком 2033 году, но зато оборудованным мощным самоочищающимся фильтром, который защищал легкие от любой пакости, какую только можно себе представить.

— Да ты не кипятись, друг, — заметив, что его проводник теряет терпение, Индрек решил сменить тему. — Ну раз уж разговор зашел… Давно ты занимаешься сталкерским промыслом?

— Начал почти сразу после Перелома. Кто-то ведь должен был однажды выйти наверх, понимаешь?

Индрек не сразу понял, говорит ли Ян на полном серьезе или же шутит. Застывшая на его лице гримаса удивления заставила Яна добавить:

— Когда ты «закрыт» в бункере, все дни походят один на другой, так что стираются в памяти очень быстро. Безысходностью и однообразием пропитаны вода и пища, затхлый воздух. Время замедляет свой ход и трудно вести счет дням, неделям, месяцам.

Спасся я в одном из бункеров в районе станции Горьковской, с порядковым номером 1. Так позже и прижилось у нас: «Убежище-1». Сначала было нас не больше дюжины человек. Потом в бункер стали стягиваться еще люди. Кого-то принимали сразу, а от кого-то приходилось и силой отбиваться. Короче, разные ситуации возникали. Ну, а потом обжились немного, постепенно ушло чувство беспомощности. Сошлись мы взглядами, когда поняли: по-другому нельзя. Хочешь выжить — нужно объединяться. Ясно всем стало — строить нам придется новую жизнь в бункере, под землей. И все тут. Выхода другого не было. А я считаю: повезло нам. Люди подобрались в общине удивительные. И полезные, по большей части.

— Полезные? В каком смысле?

— Да, полезные. Люди с руками, головой. Кто-то сам сообразил — как воду добывать из проходящего над бункером водопровода, кто-то — вскрыть хранилище убежища помог. Нашли еду там, да одежду, все дела. Быт наладили, в общем, спустя месяц или два. Ну а меня тянуло все наверх, не знаю, как объяснить эту тягу. Мешать мне никто не стал, пошел один из первых я туда, как позже выяснилось.

— И как оно, твое первое впечатление от… Зоны?

Ян вздохнул, собираясь с мыслями.

— Когда я впервые побывал там, я был растерян и напуган. И еще обрадован…

— Обрадован?!

— Да! Тем, что птицы выжили. До этого я представлял себе пустыню, образовавшуюся на месте города, в которой не осталось ничего живого, понимаешь? Будто после ядерного взрыва. Или как после того вируса китайского, в 2020 году, забыл его название… А тут… Я увидел, сколько птиц вьется над городом и рассмеялся. Раз эти пернатые умудрились выжить, решил я, значит и люди могли… Но здесь был и практический интерес: птицы могли быть пригодны в пищу, чисто теоретически.

— Ну да, ну да — закивал Индрек с пониманием.

— Вот ты спрашиваешь, чем мне больше всего запомнился тот день, мой первый контакт со «Стоп-Зоной»? Первым, что я увидел, выйдя на поверхность, была мертвая птица. Она лежала в нескольких метрах от меня и выглядела совсем свежей. И я побежал к ней и схватил ее. Это была чайка. Крупная птица, кило на пять тянула. Я понюхал ее и остался доволен находкой. Положил в рюкзак и утащил домой, в «Убежище». Я думал, что нашел постоянный источник пищи, ведь на птиц можно было научиться охотиться.

Можешь себе представить, каково было мое разочарование, когда я выпотрошил эту тушку и обнаружил внутри кучу… мусора! Желудок чайки был до отказу набит пластиковыми крышками, обрывками пакетов, там были даже целые солнцезащитные очки! Как уж она умудрилась их проглотить, я не знаю… но зрелище то еще. Самое неприятное в этом было то, что весь этот пластик жутко фонил… Вот такую злую шутку с нами сыграла природа.

Рассказал другим — не поверили. Идите, говорю, да смотрите сами, раз так.

Пошли мужики, группой в пять человек, но вернулись только двое. Остальные в «перекос» угодили, а точнее в «покатушки», как выяснилось позже. Жуткая смерть, медленная. Те, кто вернулся, рассказали все, что видели. Вот тогда мне люди, наконец, поверили. И побоялись в другой раз выходить из «Убежища». Никто умирать не хотел, хоть и то, как мы жили, жизнью назвать было трудно. Потом я снова отправился наверх, в «Стоп-Зону». Раз сходил, два, три… И все жив, здоров! Да еще и не с пустыми руками всякий раз возвращался. Выдали мне после этого смарт-браслет. Чтобы я карту Зоны создавать начал. Чтоб отмечал те места, в которых побывал, а еще те, где бывать не следовало. Так я сталкером стал.

Постепенно исследуя подземку, я начал понимать масштабы случившегося и то, что из-себя представляла эта система бомбоубежищ и складов, соединенная между собой переходами и переездами. Все станции метро оказались либо затоплены, либо разрушены. Людей там не было, одни твари, ползущие сверху, «перекосы», да гниль. Я убедился, что люди, вернее, горстка людей, таких как я, смогли выжить лишь в закрытых вовремя убежищах, расположенных рядом с крупными городскими объектами: метромостом, Институтом Технологий, заводами, железнодорожным вокзалом… Однажды добрался я и до бункера в районе бывшей Московской станции и Центрального рынка…

— «Перекати-поле», что ли? — догадался Индрек.

— Это его позже так называть стали. А тогда еще никак этот бункер не назывался, но народу там уже жила тьма-тьмущая… Начал я контакты с местными налаживать. Так и с Голландским стал сотрудничать, заказы брать у него на добычу разных «штуковин».

— А до Дня Перелома кем ты был? Служил, может? — задал еще один волнующий его вопрос Индрек.

Но Ян почему-то не захотел отвечать. Лишь посмотрел исподлобья на проходчика, потом сосредоточенно стал всматриваться вперед, в черноту тоннеля. Оставалось у него за душой что-то такое же темное, как этот тоннель, скрытое очень глубоко, чего бы он никогда не рассказал ни знакомому, ни тем более первому встречному.

— Завязывай уже с допросом — уклончиво сказал он. — Не помню.

— Как это не помнишь? Не хочешь рассказывать — так и скажи, будь честен — судя по голосу, Индрек все же обиделся.

— Не помню — повторил Ян. — Это правда.

— Да ты гонишь!

— Нет, не гоню. Когда шарахнуло там, сверху, я очнулся… сам не свой. Тебе этого не понять, да я и объяснить лучше не смогу. Просто почувствовал себя другим человеком, как бы без прошлого. И, вероятно, без будущего.

— И что, совсем ничего, ни одного четкого воспоминания? Даже из детства?

В голове Яна роились сотни мыслей на этот счет и не меньше отрывочных воспоминаний, но они, как разные кусочки общей картины, никак не могли сложиться в целое. Он отрицательно мотнул головой.

— Ну а моя история довольно-таки банальна, если сравнивать с твоей… — Индрек решил, что настал его черед рассказать о себе.

— Ну все, хорош! Можешь даже не начинать, меня не колышет: кем ты был раньше и как ты очутился в цепких лапах «оператора». И так уже заболтались! А молчание, как известно, золото.

Индрек не настаивал на продолжении разговора, вспомнив о данных им обязательствах выполнять любые команды своего проводника.

Какое-то время они шли молча. Но не прошло и четверти часа, как проходчик снова не выдержал.

— Мне тут одна вещь покоя не дает: легендарный траволатор-убийца на «Тупике» действительно существует?

— Какой убийца? Ты о чем? В первый раз слышу… — хмыкнул Ян, даже не обернувшись.

— Правда? Ну, по слухам на той станции раньше, еще до Перелома, случилась трагедия со сломанным траволатором. Произошел там провал грунта из-за плывуна и половина линии этого конвейера в самый час-пик провалилась под землю вместе с людьми… Представь себе: люди спешили домой, с работы, битком набились на траволатор, и тут… бац… все проваливается в тартарары… Говорят, в той ужасной трагедии погибли сотни людей. Многих из них с трудом удалось опознать лишь по фрагментам тел. Пол станции был, по слухам, так сильно залит кровью, что его так и не отмыли до конца. Что думаешь на этот счет? Правду говорят?

— Врут. Не видел я там никакого кровавого пола. Из-под слоя грязи там его вообще не откопать. Да и темно — как у негра в жопе. Это ж тупик!

— Спорить не буду, сам не видел — закивал Индрек. — Да и ты сталкер опытный, раз ходишь в такие далекие рейды!

Яну нечего было добавить к сказанному. Сам себя он авторитетным не считал. Повидал он с дюжину более матерых, чем он, искателей, закаленных в тяжелых рейдах и боях за хабар и собственную жизнь. Несмотря на это, из них сейчас оставались живы от силы трое-четверо: век брата-сталкера короток. Невозможно ежедневно подвергать свою жизнь смертельной опасности и всякий раз выходить «сухим из воды». Такое бывает только в сказках. Суровая же реальность такова, что даже самые опытные исследователи аномалий и собиратели артефактов дохли как мухи в два счета, если от них отворачивалась удача. Без нее ни на поверхности, ни в подземке делать было нечего.

И Яну действительно много раз по-настоящему везло — за это его за глаза называли «удачливым сукиным сыном». В этом и заключался, по его собственному мнению, главный секрет успеха в опасных многодневных походах по метро и вылазках в «Стоп-Зону». Единственный ответ на вопрос — почему он был все еще жив.

Но, как и все остальные сталкеры, он был вынужден заниматься тем, чем занимался. Кто-то ведь должен выполнять заказы Голландского и других торгашей, порой требующих невозможного, но всегда исправно и по справедливости оплачивающих качественно выполненную работу. Так говорил себе Ян в самые трудные минуты, чтобы убедить самого себя в том, что он делает важное дело, которое не по зубам другим. И это придавало ему силы.

— Лады, про «Тупик» все ясно. Легенда — и баста. Но камрады рассказывали, что возле бывшей «Ярмарки» тоже творится неладное: у всех, кто там оказывался, появлялось ощущение, будто за ними кто-то следил, стоя за спиной. Вот просто так, ни с того, ни с сего…

— Это «Шеф-невидимка» высматривает новых жертв, — вдруг перебил его Ян.

— Кто-кто? — голос Индрека дрогнул. Он остановился и выжидающе посмотрел на проводника.

— Хрен в пальто! Кто… Мутант, скорее всего, но я не уверен. У нас наслышаны о нем. Говорят, затевает интеллектуальный разговор, начиная примерно так: «Позвольте к вам обратиться, добрый человек?». Ну или что-то в этом духе… Сам он невидим, только едва различим ореол вокруг высокого силуэта. Но если натыкаешься на такого — спастись очень сложно. Он будет преследовать долго, пока жертва либо ему не надоест, либо не сдастся, выбившись из сил. А потом просто проникает в тело бедняги и разрывает его изнутри. Короче, редкостная сволочь. Наш брат обращается к нему с уважением, заискивающе, на «Вы» и не иначе как «Шеф». Конечно, неспроста: таким образом люди пытаются хоть как-то продлить беседу и попытаться уйти живыми, или надеются, что он вдруг отпустит, сжалится — но не многим так везло, скажу я тебе. Кто или что это — никто не знает. Как по мне — мутант он, очередное порождение «Стоп-Зоны», проникшее в подземку с поверхности, — объяснил Ян. — Так что, если наткнешься когда-нибудь на такого — мой тебе совет: беги без оглядки. Потому эта станция, бывшая «Ярмарка», теперь и зовётся — «Беги или умри». Все, кто слышал о ней хоть краем уха, стараются обходить стороной. От греха подальше, так сказать.

— Приму к сведению, — ответил Индрек и побрел дальше, подсвечивая себе зажатой в руке «аварийкой».

Технические помещения сменялись одно за другим. Мелькали маленькие, затхлые коморки и кладовки два на два метра, без окон и с решетками-дверьми нараспашку. Кое-где и дверей-то уже не было — остались лишь петли.

Но вот Ян с попутчиком вошли в невероятно просторный зал с высоким потолком, увитым паутиной труб, и решетчатым металлическим полом. Под ним, где-то внизу, с шумом проносились мощные потоки воды. Трубы сочились слизью, в воздухе стоял влажный туман.

Воняло здесь вполне ожидаемо: говном и какой-то химией.

— Судя по амбре, мы попали в горкал! Фу, ну и запашок! — Ян красноречиво помахал ладонью перед носом.

— Куда попали?

— В городской коллектор. Канализационный шлюз, другими словами…

— Ну и ну! Три года как Мегаполис «осиротел», а эта «внутрянка» так и гоняет на автомате фекалии с городских очистных — гаркнул Индрек, пытаясь перекричать стоящий в этом месте шум. — Я, кажется, бывал здесь! Рядом спайка с подземкой должна быть. Она уровнем выше. Выходит, мы немного сбились с маршрута, ушли ниже, чем нужно, как бы. Но тут рядом должен быть нужный коридорчик, а затем лестница наверх… Мы должны сновать вернуться в метро! Давай отсюда поскорее убираться, пока не задохнулись…

Ян кивнул и уверенно двинул к выходу из шлюза.

— Финн, смотри в оба! Здесь самая благоприятная среда для размножения изоподов: они обожают влагу и сырость! — предупредил сталкер.

Индрек, опасливо озираясь, проворно заковылял следом.

Глава 4. «Перекос»

Покинув шлюз и стараясь ни во что не вляпаться, проходчик и его проводник взобрались по металлической лестнице и вновь оказались в таком привычном, почти родном, тоннеле подземки. На душе у Яна стало чуточку легче и ему захотелось продолжить разговор.

— Финн, хоть мы знакомы всего ничего, но до меня уже дошло, что ты настоящий уникум. Находка для шпиона, блин. Сколько еще сплетен и слухов ты насобирал? Или весь запас уже исчерпан, а?

— Ну, допустим, еще не весь… Вот, к примеру, слышал я легенду о недостроенной станции-призраке — пропыхтел Индрек где-то за спиной, не замечая сарказма в голосе попутчика. — Обитаема она или нет — никто толком не знает. Но говорят, что там отчетливо слышны голоса мертвецов.

— Ты сказал «недостроенной»? — переспросил Ян.

— Ну, как бы ее строительство не было завершено из-за трудной гидрогеологической обстановки: подвести перегонные тоннели к станции так и не удалось. На поверхности над этим местом стоит неф, то есть ангар, и в нем до сих пор находится строительная техника, частично разобранная. Ну, буры и все такое. Я видел их своими глазами.

— Предположим, — кивнул Ян, — но что за «голоса мертвецов»? Мертвяки не разговаривают.

— Не знаю. Может, там негативная энергетика оказывает такое воздействие на мозги, что голоса начинают слышаться, да мерещится всякое. А на путях и перроне много раз замечали странные обнаженные, прозрачные фигуры. Плохое там место, одним словом.

— Обнаженка? Да, уж, хорошего мало… А вот насчет ангара — это уже интересно. Полезная информация. Выходит, что если найти тот ангар, то под ним и будет вход на станцию?

— Именно так, если я правильно понял.

— Сможешь показать точку на карте? — Ян активировал свой смарт-браслет и присвистнул:

— Так, погоди. Моя Ева, кажется, вот-вот «сдохнет». А без нее мы далеко не уйдем в этой местности. Черт, вот как назло именно здесь и сейчас! Перед самым скачком на поверхность… Где бы подзарядиться поблизости, не знаешь?

— Есть выход. Одну минуту — Индрек расстегнул ворот своей куртки и показал имплантированный в шею аккумулятор, представляющий собой небольшую панель с несколькими разъемами для подключения различных устройств. Его индикатор заряда приветливо мигал зеленым.

— Вот, можешь подзарядиться от моей биобатареи.

— Ты не говорил, что у тебя есть имплант — сказал Ян, с подозрением разглядывая зарядное устройство.

— Поставил его лет пять назад. По акции. Выгодно, как бы. А главное, знаешь, решает эту вечную проблему с подзарядкой гаджетов.

— И как эта девайсина работает?

— Если коротко, то она преобразует электрическую энергию из встроенной батареи в радиоволны, принимаемые любым устройством в радиусе двух-трех метров. Вот, к примеру, твоим электронным помощником. Ну и дистанционно как бы подзаряжает его. За пять минут, конечно, весь аккумулятор не зарядишь, но дотянуть до «Перекати-поля» хватит. А там…

— Идет, давай сюда! — Ян поднес свой смарт-браслет вплотную к шее Индрека и добавил:

— Мне такие штуки раньше были ни к чему… Ну а теперь уже, само собой, поезд ушел.

Подзарядив свой смарт-браслет, Ян тщательно сверился с картой и уверенно пошел вперед. Индрек старался не отставать, несмотря на то, что его самочувствие постепенно ухудшалось, а в глазах уже двоилось. Но он упорно продолжал умалчивать об этом.

Вдруг прямо посреди тоннеля что-то еле заметно бликануло. Как будто, солнечный зайчик пробежал по стене и исчез под потолком. Следом — другой, затем — еще и еще, с равными интервалами в пару-тройку секунд.

В том месте, где возникали эти блики, на мгновение проявлялись из темноты ровные очертания прозрачной сферы. Внутри нее зарождалась искорка, которая вырывалась вовне и становилась отраженной частицей света.

Понаблюдав немного за этим красивым зрелищем, Ян похлопал Индрека по плечу и сказал:

— Ну все, привал. Впереди — «перекос». «Шинковка», судя по всему. Знаешь, что это? Пройти сквозь нее не получится. Нужно подумать, как нам ее деактивировать. Если, конечно, мы не хотим стать отбивными котлетами.

Индрек не то с любопытством, не то с испугом посмотрел в сторону «шинковки» и покивал головой. Он явно не хотел становиться «котлетой», ему и так прилично досталось от оператора.

Гравитационную аномалию нарекли в народе «шинковкой» за то, что с помощью действующих внутри нее разнонаправленных физических сил она могла в два счета расплющить, разорвать или разрезать любое живое существо в радиусе нескольких метров от нее. Как ни странно, на неодушевленные предметы она реагировала иначе — при взаимодействии с ними иногда затухала, но чаще — взрывалась. Внешне она напоминала полупрозрачную полую сферу или шар. В природе встречались «шинковки» разных размеров — от всего нескольких сантиметров до метра в диаметре.

Этот же экземпляр был очень крупным — метра полтора-два в диаметре — вероятно долго копил силы, рос в темном, давно нехоженом тоннеле. И разрядить такую штуку будет непросто. Тут потребуется отыскать и оттащить от нее все «аккумуляторы».

— Что интересно: у каждого «перекоса» эти «штуковины» свои, уникальные — поделился своими знаниями Ян. — «Щебень», к примеру, действительно походит на плоский камень. Кроме того, что он может поддерживать антигравитационное поле. Другими выдающими свойствами не обладает, но многие сталкеры высоко ценят его и используют для того, чтобы уменьшить вес грузов, которые они вынуждены таскать за собой в рейдах.

А вот так называемая «свеча зажигания» — невероятно редко попадается нам в руки. Представляет собой идеально круглый в сечении предмет из крайне твердого материала, похожего на кусок керамики с двухмиллиметровым сердечником из металла неизвестной природы, реагирующего на магнит. Оболочка отдаленно напоминает изолятор свечи зажигания, с металлическим сердечником посредине. «Свеча зажигания», по слухам, при определенных условиях может создавать пространственный портал, позволяющий телепортироваться вглубь «Стоп-Зоны», но это, что называется, «билет в один конец». Впрочем, я считаю эти байки полнейшей чушью.

Что ж, давай, смотри в оба, финн! Теперь ты знаешь, что нужно искать. Если не найдем все «штуковины», торчать нам тут еще долго. Либо вообще возвращаться назад, на «Болотную», чего бы мне ооочень не хотелось.

— Согласен, назад дороги нет — сказал Индрек.

Начались долгие поиски. Основательно пошарив фонарем по полу и стенам тоннеля, Ян, наконец, обрадованно воскликнул:

— Опа, а вот и «щебень». Да не один, а сразу два! Вот так удача! Слышишь, финн, везет нам с тобой сегодня! Встречал когда-нибудь такое, а? С такой «штуковиной» можно переносить любые тяжести так, словно воздух! Тут как раз и тебе, и мне хватит — Ян честно разделил добытые артефакты поровну. Индрек согласно кивнул. Положив по «щебню» в свои рюкзаки, сталкер и проходчик заметно повеселели оттого, что их ноши стали практически невесомыми. Впрочем, пустой рюкзак Индрека и так практически ничего не весил.

Теперь оставалось дождаться, когда же «шинковка» угаснет, лишенная «батареек».

Через полчаса ожидания аномалия, наконец, начала меркнуть. Когда же она совсем исчезла и путь освободился, в животе у Яна забурчало, да так громко, что Индрек удивленно поднял брови.

— Ты в порядке?

— Ну и медленная же сволочь оказалась! — сказал Ян. — Жрать даже захотелось, пока ждал. Может притормозим еще чуть-чуть и закинем в себя чего-нибудь на дорожку… а, финн?

Он не ел уже практически сутки.

— Давай, я только за! — Индрек был явно не прочь перекусить. — А что у нас на ужин? На слове «у нас» он сделал особое ударение. В его заплечном мешке было хоть шаром покати, поэтому все надежды в этом плане он теперь возлагал на своего проводника.

Ян бодро скинул рюкзак и, порывшись в нем, достал небольшой жестяной контейнер с кодовым замком. Замок тут присутствовал не случайно — с едой в подземке была, мягко говоря, напряженка…

В первое время после Перелома многие надеялись, что пробудут под землей лишь несколько часов, пока не придут спасатели и не объявят, что все позади. Укрыв теплым пледом, похлопают успокаивающе по плечу и нальют из термоса чашечку бодрящего горячего шоколада со словами: «Позвольте проводить вас до кареты скорой помощи».

Возможно, именно поэтому в людях поначалу еще оставались человеческие чувства: сострадание к раненым и покалеченным, желание помочь старикам и детям, подбодрить напуганных и защитить слабых. Выжившие делились друг с другом едой и водой — последним, что имели.

В реальности дела обстояли так: спасатели не появились ни через день, ни через неделю. Оставшись один на один со смертью и голодом до людей, наконец, дошло, что надежды на спасение нет. И они запаниковали. Да так, что мама не горюй!

Спустя всего каких-то две-три недели многих из них уже было не узнать: люди разучились быть людьми. В бесчисленных истеричных припадках дело порой доходило и до убийства…

Когда волна безумия и страха более-менее схлынула, выжившие расползлись по подземке в поисках нового дома. Насущным, единственно важным стал вопрос обеспечения пищей, ведь одним Святым духом питаться никто так и не научился.

Однако жизнь все расставила на свои места: в тех убежищах, где в кучи сбились не приспособленные к выживанию люди, не умеющие добывать пропитание — там с едой было совсем худо. Там пачками дохли с голоду и некому было их хоронить.

Голодомор выкосил пару обжитых бункеров и станций, еще несколько полностью затопили «плывуны».

Лишь в некоторых уголках подземки удалось создать более-менее благоприятные условия для существования: где-то были найдены колонии подземных насекомых и грызунов, пригодных в пищу, а где-то обнаружились законсервированные военные склады с припасами на случай ядерной войны. На таких складах хранились спецпайки для войсковых частей: в основном консервы или трансдермальные пластыри, содержащие основные питательные вещества — наклеишь себе такой на руку и сыт, — а также брикеты с порошковой едой.

Вскоре после их обнаружения была налажена система взаимообмена: организованные группы людей разбрелись по метро, обменивая свое более-менее ценное барахло на еду. Некоторые из этих менял курсировали и по поверхности, таская из брошенного города разные вещи. Их прозвали бродяжниками.

Вот и в контейнере Яна под надежным замком хранились несколько выменянных у бродяжников трансдермальных пластырей и один армейский сухпаек.

Сталкер знал, что в метро даже за такую скудную еду запросто могли убить (и убивали!), поэтому он прятал ее так тщательно, как мог.

Индрек по-кошачьи облизнулся, когда его проводник, набрав код, открыл жестяную коробку и достал из нее оранжевый пакетик с порошковой смесью из аминокислот, жиров, углеводов и белков — индивидуальный рацион питания военных.

Все, что нужно было сделать дальше — просто разбавить содержимое пакетика водой.

— А вода-то есть? — встревожился Индрек, сглотнув слюну. Лично у него ее не было.

— Спокойно, сейчас все будет! — Ян поднял ладонь, в знак того, что все под контролем.

С водой в подземке было еще сложнее, чем с пищей. Ту влагу, которая сочилась в переходах прямо из стен, угрожая однажды прорваться смертельно опасным «плывуном», пить было можно, если как следует отфильтровать. И пусть даже после тройной степени очистки от нее все равно воняло болотом, утоляла жажду она неплохо.

В некоторых бункерах поначалу предпринимались попытки искать альтернативные источники воды с помощью биолокации или лозоискательства. Появлялись и лозоходцы, которые с помощью нехитрого приспособления — проволочной рамки — выискивали подземные реки, но, естественно, безуспешно. Одно время, сразу после Катастрофы, их привечали и ждали чуда — но потом «мода» на них быстро прошла, и шарлатаны были изгнаны или просто убиты обманутыми людьми.

Достав пластиковый термос и металлическую миску, Ян аккуратно высыпал в нее смесь и плеснул немного ржавой на вид воды из термоса. В миске забурлило, запенилось и сталкер, прислонившись спиной к тюбингу, принялся уплетать холодную, но сытную кашу, по вкусу напоминающую манку.

Индрек многозначительно кашлянул и подсел ближе.

— Ах да, секунду! — Ян понимающе кивнул, отложил миску и порывшись в рюкзаке, достал оттуда дохлую крысу. — Вот, бери. — Сталкер протянул тушку Индреку. — Чисто белок. Сытно.

— Угу, спасибо… — Индрек не без отвращения поднес тушку ко рту, но Ян остановил его:

— Да погоди ты! В сыром виде употреблять не рекомендую!

Сталкер выудил из рюкзака какое-то приспособление, похожее на сито для муки и жестом потребовал вернуть грызуна. Взяв крысу за хвост, он медленно опустил ее в «сито» и ловко подставил миску, в которую тут же полилась бледно-розовая жидкость.

— Это «пертурбатор» — объяснил Ян, заметив гримасу удивления на лице попутчика. — Перерабатывает любую твердую пищу до жидкого состояния, в процессе обеззараживая ее. Вот, видишь, была у нас крыса сомнительного качества, а получился… протеиново-белковый смузи. Пей давай!

— Спасибо! — Индрек с благодарностью принял миску и быстро опрокинул ее содержимое себе в рот.

— Да ну, сочтемся! — отмахнулся Ян и продолжил трапезу.

Заглушив чувство голода, сталкер стал более расположен к беседе.

— Кстати, я вот слышал, что в Демополисе питаются настоящим мясом. Курятиной… Это правда?

— А откуда ей взяться под землей, курятине-то? — пожал плечами Индрек.

— Ну, говорят, что тамошние ученые изобрели хитрый способ выращивать птиц в специальных инкубаторах. Там им, вроде как, удаляют кору головного мозга, чтобы они не испытывали стресса и лучше росли. А мышцы им стимулируют с помощью электрошока.

— Эй, постой, о чем это ты говоришь? — у Индрека глаза на лоб полезли.

— Что слышал, то и говорю. Эти куры питаются в подвешенном состоянии через систему трубок. Даже их кровь и кал не пропадают зря — используются для удобрения растений. Безотходное производство, так сказать. А на заключительном этапе их вяленое мясо разрезается на полоски: они и составляют основной рацион жителей «Демки».

— Да быть такого не может! — возразил проходчик. — Бред все это, чей-то бред! Не верю!

— А в людоедов тоже не веришь? — перешел на шепот Ян, озираясь по сторонам. — Хочешь сказать, что и параноиды не существуют?

Индрек открыл было рот, чтобы возразить Яну, но передумал. Опустил глаза. Он знал, что людоеды реальны. Ненавидел их и боялся. Параноидами, выродками нарекли их сталкеры.

Жили они не в подземке, а на поверхности, что само по себе не укладывалось в голове. Как им это удавалось? За два года, проведенных в «Стоп-Зоне», они практически потеряли человеческий облик, превратились в настоящих отморозков и вели образ жизни диких зверей. Большинство из них сбились в стаи. Больные, голодные, живущие в постоянном страхе, они, однако, умудрились приспособиться к окружающим условиям. Кочевали небольшими мобильными группами и поклонялись одному «богу» — богу пропитания и чревоугодия.

Из живности на поверхности преобладали, в основном, мутанты. На них нелюди и охотились с переменным успехом. Чаще, даже наоборот: именно мутанты охотились на них. Все кошки да собаки были пойманы и съедены в первые же несколько месяцев после Перелома. Но не менее легкая добыча, человечки, время от времени выползали из-под земли. А уж их мясо было куда сочнее и вкуснее! Параноиды не брезговали ничем. Да и в подземке любителей отведать человечины водилось немало, чего уж там!

— Так выдумки про людоедов или нет? — не унимался Ян.

— Про людоедов — правда, — признал Индрек.

— Так отчего же тогда про птичьи фермы в «Эдеме» говоришь, что бред? Знаешь наверняка?

Индреку нечего было добавить, поэтому он решил сменить тему разговора:

— Давно я не выходил на поверхность, все тут, под землей, ползаю… А что там нового?

— Что нового? Да много всего… Зона ведь постоянно меняется, сам знаешь… «Перекосы» мигрируют, исчезают и появляются вновь, уже на другом месте… Тебя что-то конкретное интересует?

— Вот, например, Бессмертные Пастухи. Что ты про них знаешь?

— Немногое. Сам-то я ни разу их не встречал, но вот бродяжники — те рассказывали, что Пастухи облюбовали «Стоп-Зону» и изучают ее с момента образования. Будто бы они очищают ее от заразы, чтобы затем колонизировать Землю. Бред все это, я думаю…

— Но кто они, эти Пастухи? Мутанты, что ли? — напирал Индрек.

— Никто этого точно не знает. Может и мутанты, а может и нет. Но в том, что это злые Пастухи — сомнений нет. Вот ты, финн, сам-то что думаешь насчет того, что произошло с нашей необъятной родиной в День Перелома? Какие есть соображения на этот счет? Конец света?

— Ну, про конец света, это как в том старом анекдоте: в России его не боятся — его ждут. Вот и дождались, наконец, — Индрек сделал паузу, ожидая реакции Яна на шутку, но тот был по-прежнему серьезен и молчалив. — Хм… А если серьезно, то я слышал, что это были террористы. Чертовы фанатики заполучили то, что давно хотели — ядерное или химическое оружие. Перелом, Зона — все это их рук дело, как бы!

— Фанатики, значит? Что ж, все может быть, все может быть — с сомнением сказал Ян. — Впрочем, какая разница? Мир был обречен задолго до этого. Как только на Земле появились люди, тогда и начался финальный отчет…

— И жизнь потеряла свой смысл — добавил Индрек многозначительно.

— Смысл? Да какой тут смысл? Жизнь — это последовательность хороших и плохих событий. И нет в этой череде никакого смысла.

— О, это было бы слишком просто, если бы было правдой! — возразил проходчик.

— Ну хорошо, если тебе угодно, то смысл жизни в том, чтобы выжить. Многие и этого не могут, дохнут прям как мухи. Так что просто постарайся не засорять мне мозги философской дрянью, — ощупывая свой колючий подбородок, ответил Ян. Недельная щетина уже давно чесалась.

— Побриться бы тебе не мешало — как бы невзначай обронил Индрек. — Вон, сколько паразитов развел в бороде. Покоя, наверное, не дают…

— А что, есть чем?

— А то!

Порывшись в карманах, Индрек протянул Яну опасную бритву и осколок зеркала размером с ладонь. — Бери, бери, не бойся, бритва чистая, да я и не заразный. Гигиена — залог здоровья!

Как бы в подтверждение своих слов проходчик улыбнулся, обнажив ровные белые зубы. Похвастаться такими зубами мог далеко не каждый: цинга — еще одна напасть подземки — делала свое дело и уносила зубы в считанные месяцы у всех без разбора.

Ян заглянул в осколок зеркала и увидел в отражении еще не старого, лет тридцати пяти, мужчину с лохматой светлой шевелюрой и грязным, почти черным от сажи и пыли лицом. Такие же немытые лица были почти у каждого, кто обретался в катакомбах Мегаполиса-101. Но его синие глаза сияли жизнью и каким-то спокойствием, умиротворением.

Высокий, сухопарый и широкоплечий, Ян, быть может, даже более, чем Индрек походил на скандинава, каким он себе представлял этот тип.

Подумав об этом, Ян улыбнулся и увидел ямочки на заросших щетиной щеках. Как давно он не делал этого, не улыбался. Дотронулся до них длинными пальцами, задержал взгляд на своих мозолистых, но изящных руках. Глаза и руки напомнили ему о матери: смутный, почти позабытый образ…

— А антисептик есть? — спросил Ян как бы между делом. — От вшей так просто не избавиться, без химии…

— Чего нет, того нет, — Индрек развел руками. — Но будь осторожен — бритва острая. Смотри, не порежься.

— Справлюсь как-нибудь! — буркнул Ян и вдруг добавил: — А ты, смотрю, анекдоты любишь. Я только что вспомнил один. Как раз про конец света. Встречаются, значит, два старых приятеля. Один другого спрашивает:

— Сан Саныч, вчера в новостях передавали про скорый конец света. Ты приготовился к нему?

— А как же! Уже закупил соль, муку, консервы. А ты?

— Я тоже. Откопал вчера в огороде свой старый автомат…

Кромешную тишину тоннеля взорвал такой раскатистый хохот, что напуганные крысы по всей округе попрятались в свои норы.

Закончив с бритьем, Ян вернул Индреку бритву и осколок зеркала и, собрав свои вещи, сказал:

— Ладно, пошли дальше. Тут немного осталось, пару спаек еще пройти, судя по карте — Ян еще раз сверился с данными смарт-браслета. — По моим подсчетам за пятнадцать минут быстрым шагом дойдем до станции «Технологий», а там и на поверхность выберемся. Схрон твой не далеко от тамошнего Института, так ведь?

— Да, рядом. От выхода со станции до него будет метров пятьсот ходу, не больше.

— Хорошо, отмечу на схеме маршрута точку, как окажемся в городе. Ты готов? Как самочувствие?

— Ничего, жить буду. Слушай, Ян. — Индрек положил ему на плечо руку — ему позарез хотелось закончить начатый разговор. — А ты что слышал насчет того, ну… что там стряслось тогда, в день Х? Есть версии?

Ян задумался.

«Ну какие тут, к чертовой матери, могут быть „версии“?»

А версий-то на самом деле было несколько…

Глава 5. Тот самый день

Человечество к середине XXI века совершенно опьянело от безнаказанности… Парадоксально, но, несмотря на всеобщее снижение человеческой смертности на планете, небывалый прогресс медицины и науки, развитие диджитализации и киборгизации, в геополитике ситуация складывалась крайне напряженная. Крупнейшие державы, столетиями боровшиеся за мировое господство, сподобились кучке толкающих друг друга в грудь алкашей, выясняющих отношения у черного входа позади бара. Однако, балансируя на грани, хрупкий мир все еще держался несмотря ни на что.

Наша страна под навязчивым мировым влиянием окончательно встала на западный путь глобализации: вошедшие в историю «столетние» санкции, наконец-то, закончились, наступила долгожданная «эра стабильности» с появившейся верой в завтрашний день, но с врожденной тоской по чему-то навсегда утерянному, оставшемуся в прошлом политических переворотов и локальных военных конфликтов.

Всего каких-то три-четыре десятка лет назад люди удивлялись тому, что государственные компании, всегда считавшиеся отсталыми в техническом плане, начали напоминать потребителям о необходимости погасить задолженность за коммунальные услуги не с помощью бумажных квитанций в почтовом ящике, а через мессенджеры и соцсети.

Зато в 2056 году уже считалось само собой разумеющимся, что мобильные приложения, повсеместно установленные на смартфоны и прочую технику, без вмешательства владельца сами оплачивали счета, совершали покупки и даже заменяли себя в случае необходимости.

Вот так, исподволь, цифровой век фактически превратил людей в приложения к своим гаджетам. Без роботов-помощников, автономных двигательных аппаратов и пищевого молекулярного анализа невозможно было представить полноценную жизнь.

Самые «продвинутые» толстосумы могли позволить себе даже «электронную кожу» — материал, отслеживающий сигналы тела с помощью микродатчиков, сконструированных на основе «сверхрешетки» — чередования тончайших магнитных и немагнитных слоев пленки. Покрывая свою кожу таким материалом, они передавали сигналы, точно описывающие мельчайшие движения тела на компьютер, в глобальную Сеть и в прямом смысле существовали в цифровом пространстве параллельно с жизнью в реальности.

После Дня Перелома те из них, кто погиб физически, продолжали еще какое-то время автономно существовать в виртуальном мире цифровых копий. До тех пор, пока все генераторы на поверхности, питавшие хранилища данных электроэнергией, не вышли из строя, прекратив это жалкое подобие жизни скопированных с людей образов.

Хотя, быть может, и не всех…

В подземке ходили слухи, что кое-кто из власть предержащих успел сохраниться на серверах Демополиса. И негласно правил подземным городом с помощью живых людей-марионеток.

Ян относился к подобным россказням весьма скептически, уж слишком они были похожи на чью-то глупую шутку. Но в то же время, как гласит пословица, «в каждой шутке есть доля шутки — остальное правда». Кто знает, вдруг жалким огрызком старого мира управляли цифровые копии былых властителей, богатых настолько, чтобы выкупить себе бессмертие?

Ян представлял себе город-дублер огромным муравейником, зарытым глубоко под землю: «Насколько город вырос вверх, настолько же он должен опуститься вниз».

Или многоэтажной перевернутой пирамидой, кишащей легко управляемыми и внушаемыми людьми. Большая часть из них фактически стала рабами, существующими лишь для того, чтобы обслуживать крошечную горстку влиятельных и важных персон.

Это была их плата за билет в рай, так сказать. Жители Демополиса знали, что по ту сторону гермоворот их ждала лютая смерть и поэтому были готовы на все, терпели любые унижения, только чтобы жить в относительной безопасности и иметь хлеб, воду да кров над головой. Чтобы дышать очищенным, а не зараженным альфа- и бета- частицами воздухом.

Впрочем, и до Катастрофы жилось ненамного лучше: Мегаполис-101 насквозь был пропитан ненавистью. Его распирало от скопившегося, как газы в кишечнике, негатива. Люди паразитировали друг на друге. Все эти бесчисленные доморощенные менеджеры и аудиторы, погрязшие в иллюзии собственной «эффективности и значимости», все как один в одинаковых приталенных кашемировых костюмах, с однообразными прическами типа андеркат и самодовольными лицами. Их вечно что-то клянчащие пафосные «девчули» с мерзнущими оголенными лодыжками, париками, накладными ресницами и раздутыми с помощью имплантов губками. Ничего особенного из себя не представляя, они, однако, не упускали случая пустить пыль в глаза своим родителям или начальству и с удовольствием вытирали ноги о подчиненных.

Все они просто ужасно мешали друг другу жить.

И ничего с этим нельзя было поделать. Огромный город придавил человека, прижал его лицом к земле и заставил приспособиться к «лежачему» образу жизни. А потом, стоит смириться, привыкнуть, появляется возможность передвигаться куда захочешь, но только лёжа на брюхе, не поднимая головы. Как это делают тараканы. И некуда бежать. Да и какой в этом смысл?

Люди стали похожи на тени, научились имитировать интерес друг к другу.

«Как дела? Приболел, да? Ай-яй-яй! Ну лечись давай, всего тебе!»

Банальный набор фраз с поддельными эмоциями и пустыми жестами.

Зато после Перелома притворяться любезными больше не имело смысла.

Часть тех, кто чудом выжил в тот день, убедили себя в том, что это террористы взорвали бомбы, сумев захватить ядерные боеголовки или еще какое-нибудь смертоносное оружие массового поражения. Во славу своих Богов они привели разрушительные механизмы в действие и, погибнув сами, забрали с собой большую часть населения страны. Стоит признать, что на фоне шаткой геополитической ситуации того времени подобные предположения звучали довольно убедительно.

Другая часть уцелевших утверждала, что в «день икс» Мегаполис-101 накрыло невидимым куполом, сквозь который невозможно было пробиться ни человеку, ни машине. Все произошло практически мгновенно. По их словам, это была не ядерная война, нет! Что-то еще более непредсказуемое и… зловещее. Окружающее пространство словно трансформировалось, преобразилось до неузнаваемости. Некоторые здания уцелели, но другие просто рассыпались, деревья сгорели и превратились в черные головешки, машины заглохли навсегда — их электронные мозги, наделенные искусственным интеллектом, расплавились.

Как бы то ни было, конец мира наступил быстро.

А вместе с ним пришла тишина.

Безмолвие. Всеобъемлющее. Гнетущее.

Некогда переполненный светом и огнями город погрузился во тьму. Люминесцентные и светодиодные лампы, горящие у каждого дома, в каждом окне, погасли. Автономные рекламные модули, проецируемые прямо в небо бегущие строки и логотипы корпораций исчезли немного позже, продержавшись на своих батареях довольно долго. Некоторые из них продолжали работать даже спустя два года.

Но вот куда делись миллионы погибших жителей — этот вопрос Ян начал задавать себе с того самого дня, когда впервые поднялся на поверхность после Катаклизма.

«Ну не испарились же они все, в конце концов?»

Совершая поначалу короткие вылазки в радиусе не больше ста — ста пятидесяти метров от точки выхода, он иногда натыкался на останки какого-нибудь бывшего босса, отныне тихо-мирно разлагающегося на заднем сидении иномарки бизнес-класса или на торчащие из разбитого лобового стекла кости ДПСника, начисто обглоданные птицами или кем-то еще. Понимая масштабы случившейся трагедии, Ян ожидал увидеть там, в центре огромного города, горы трупов или, наоборот, множество живых людей. Но, к своему изумлению, не обнаружил ни того, ни другого. Оглушенный внезапной тишиной безлюдный Мегаполис будто бы дал обет молчания и не собирался раскрывать тайну исчезновения своих бывших хозяев.

Ян хорошо запомнил тот день. Даже лучше, чем всю свою жизнь до Перелома. Это случилось поздней осенью, вцепившейся в город мёртвой хваткой: редкие деревья, полностью осыпав листву, стояли голые, все чаще и чаще шел снег с дождём, отчего улицы и здания потускнели, одним лишь своим видом угнетая людей.

Солнце неделями не выходило из-за туч и это считалось нормой. В Мегаполисе царила дождливая, мрачная погода.

Улицы города как всегда были запружены людьми. Они торопились по своим делам: кто-то, выбежав из дома, мчался к остановке общественного транспорта, кто-то забегал в магазин, аптеку, казалось, совершенно без разбора, только чтобы что-то делать, но на самом деле следуя четко построенному перед глазами системой дополненной реальности маршруту. На лицах людей — маски надменности и безразличия.

Ян тоже бойко шагал по тротуару, усыпанному высохшими листьями, по пути разглядывая дома по обеим сторонам улицы, на прозрачных, позволяющих регулировать количество поступающего в помещение света, фасадах которых мельтешили проецируемые голограммы рекламных объявлений от агентств недвижимости. Их было так много, и они казались настолько одинаковыми, что ему вскоре наскучило это занятие.

В городе преобладала кинетическая архитектура, что соотносилось со всеобщим трендом на внедрение «зеленых» технологий. Современные здания не только экономили энергию, но и были способны сами производить ее в необходимом количестве за счет особой формы фасада, улавливающей и направляющей ветер через батарею встроенных турбогенераторов.

«Добро пожаловать в наши многоэтажные гробы премиум-класса! В них вы будете чувствовать себя как в своей тарелке».

Вдруг его кто-то тихо позвал:

— Дядь, подай на хлеб, пожалуйста! Я сирота, дядь!

Холодная, почти прозрачная ручонка дотронулась до его ладони, и Ян остановился. Перед ним стояла маленькая девочка лет семи-восьми, с протянутой левой рукой. Правая была перевязана тряпкой. Лицо ее, смутно знакомое, было все в ссадинах. Светлые глаза смотрели исподлобья на взрослого «дяденьку». Грязное тряпье висело на теле, словно на вешалке –так она была худа.

— Подай, ну подай! — просила она. Но ему нечего было дать ей — карманы оказались пусты. Она повернулась, чтобы идти дальше, но он остановил ее и спросил:

— Эй, тебя как зовут?

— Зачем вам это? — сипло выдавила девочка, попятившись.

— А у тебя есть, ну… кто-то близкий? Мама? Папа? — допытывался Ян.

На ее побагровевшем лице появилась страшная гримаса: точно вот-вот натянутая на черепе кожа лопнет, как слишком сильно надутый воздушный шар, и вся скопившаяся ненависть, вся обида выльются из ребенка на асфальт и прожгут его, словно едкой кислотой.

Но девочка молча развернулась и пошла прочь.

В груди у Яна неприятно заныло. Глядя ей в след, он почувствовал себя подлецом. Мысль — как стакан ледяной воды, выплеснутый в лицо: «Интересно, сколько раз эта рука была отвергнута, а сколько раз на нее вообще не обращали никакого внимания?»

Его уже начинало тошнить от однообразных стеклянных и металлических коробок, как нарост покрывших землю, а еще от их обитателей…

«Да какие они люди! Так, жалкие пародии! Цифровые копии современного мира, сляпанные из сплошных противоречий и комплексов. И чего они на меня так косятся, чего им надо?»

Он затравлено огляделся по сторонам. Казалось, прохожие косо смотрели на него. Он на них — с ненавистью. И тут неожиданная мысль промелькнула в его голове.

«Неужели, и я такой же? Чем я лучше?»

Десятки, сотни, тысячи чувств, переживаний, давно знакомых ему, нахлынули как цунами. Отчего-то вспомнилось детство. Эх, что за времена! Вот он, совсем маленький, рано утром едет на старом велосипеде по узкой тропинке среди пшеничного поля, и колосья попадают в спицы, застревают там, рвутся и шелестят так всю дорогу. Где-то поют птицы, и солнце слепит глаза. Оно всегда светит ярко-ярко и, кажется, никогда не сойдет с небосвода, и от этого радостно на душе. Но бывает и пасмурно: целые сутки льет, как из ведра, и во дворе старого дома собирается огромная глубокая лужа, на поверхности которой постоянно расходятся неровные круги от дождя. И какая свежесть чувствуется в воздухе, пахнет озоном и спелыми яблоками, когда он, ещё ребёнок, выходит после грозы на улицу, в сад!

У него еще оставался шанс распрощаться с теперешней жизнью и начать новую, может быть, лучшую.

Городские огни отражались от мокрого асфальта и бросали всюду слепящие блики. А он все шел, шел, шел. Все вперед, вперед, напролом. Тупая вялость, исходящая из мозга, разлилась по всему телу, и мир вокруг стал для него мутным, словно тухлая вода.

Холодная улыбка скользнула по его бледным губам. Он осознавал свою отчуждённость от общества и бросал ему вызов, понадеявшись на свою самостоятельность. Но мир такой огромный, что один человек теряется в нём, превращается в ничтожную песчинку. Он знал об этом и всё равно со злостью стоял на своём, обрекая тем самым себя на гибельное одиночество.

«Чтоб все это провалилось, пусть все исчезнет!»

С этими мыслями он и спустился в метро. Ему безумно захотелось поскорее убежать от этого мира, укрыться под землей, залечь на дно…

Ожидая состав гипертрейла на обновленной станции «Горьковская», повторное открытие которой после реновации состоялось недавно, Ян любовался ее интересной архитектурой в стиле «хай-тек».

Иллюзию широкого пространства, в котором дышалось полной грудью, не так, как обычно дышится под землей, создавали «высокие технологии». Проецируемые на стены, потолок и колонны динамичные голограммы деревьев, неба, полей сменяли друг друга, не давая людям опомниться, где на самом деле они находятся. Встроенные прямо в зеркальный пол диодные «вечные» лампы светили круглые сутки и оттого и на станции, и на подходах к ней было всегда светло и уютно. Ничто здесь не отбрасывало тень. Отточенная до мелочей, продуманная до совершенства архитектура станции казалась такой естественной и гармоничной, что не привлекала к себе особого внимания.

До прихода поезда оставалось чуть более минуты — эта информация высвечивалась на электронном табло под потолком и озвучивалась через трансляторы ботом с приятным женским голосом — когда над головой, на поверхности, громыхнуло с такой силой, что земля ушла из-под ног.

Р-раз! Потом сразу еще раз и еще… казалось, мир перевернулся вверх тормашками.

На станции началась жуткая паника и давка. С потолка посыпалась штукатурка, пластиковые панели, а затем и куски бетона… Свет погас, а через секунду-другую включилось аварийное освещение. Люди с криками метались туда-сюда, падали на контактный рельс и в тот же миг умирали. Воздух постепенно заволокло дымом. Из тоннеля щедро пахнуло чем-то горелым. Голос женщины-бота завис на высокой ноте и усилился в сто крат, превратившись в какой-то жуткий гул, рев.

В шоке Ян присел на корточки, схватившись за голову, но кто-то сбил его с ног и от удара он потерял сознание.

Когда едкая известковая пыль более-менее осела, а глаза привыкли к красному мерцающему свету аварийных ламп, Ян с удивлением обнаружил, что сидит, прижавшись спиной к колонне на перроне, а над головой у него завис непонятным образом здоровенный кусок потолочной плиты-арки. Почему эта тяжелая, ничем не придерживаемая бетонная штукована висела в воздухе, а не придавила его при взрыве, он не мог сообразить, но в эти мгновения шок не давал ему вдумываться в подобные вещи.

Аварийные лампы беззвучно моргали с интервалом в две секунды, это он хорошо запомнил.

А еще запомнил, что на стене с названием станции «Горьковская» отвалилась первая буква «Г»…

Так для людей закончилась прежняя жизнь — началось выживание. Бывшие маркетологи, сисадмины, менеджеры, коучеры, владельцы ресторанов в миг лишились эргономичных кресел в своих офисах, мягких диванов в своих лофтах, крепкого кофе с подсластителем вместо сахара и диетического сбалансированного питания с доставкой до двери.

Катастрофа выбила почву у них из-под ног, но им еще сказочно повезло. Что уж тут говорить, ведь большая часть жителей города не пережила Дня Перелома.

И теперь эти неприспособленные к новой реальности белоручки, которым раньше, чтобы всерьез задуматься о суициде достаточно было лишь по невнимательности уронить свой смартфон в унитаз или собрать недостаточно много лайков под своим новым постом в соцсетях, очутились запертыми в подземке.

Опустошенные. Растерянные. Напуганные до чертиков. Голодные…

Потерявшие все, кроме своей жалкой жизни. Но, как ни парадоксально, именно теперь обретшие ее смысл. У них появилась по-настоящему реальная цель — выжить во что бы то ни стало. И достичь ее без злобы и ненависти было невозможно. Так им, по крайней мере, казалось.

И вот весь этот озлобленный сброд — тысячи людей, все, кто выжил и мог передвигаться — бросились осваивать новое жизненное пространство.

Станции метро почти все были непригодны для жизни, но подземные убежища и законсервированные бомбоубежища пустовали, а свято место, как известно, долго пусто не бывает.

В считанные дни бывшие клерки и владельцы бизнеса, домохозяйки и студенты превратились в исследователей и захватчиков, и расползлись по метро как насекомые. Кто искал одиночества — находил его на полуразрушенных станциях, таких как бывшая «Площадь Свободы», переименованная затем в «Зеро», вероятно из-за близкого к нулю количества ее обитателей.

Но большинство все же сбилось в группы — сказалось стадное чувство, впитавшееся с материнским молоком наследие предков. И самая многочисленная группа людей образовалась как-то сама собой возле бывшей станции «Московская». Примерно месяц спустя — а именно столько потребовалось выжившим, чтобы обустроить элементарный быт — этот огромный бункер получил новое название «Перекати-поле».

Вскоре все более-менее обжитые убежища были переименованы — людей хлебом не корми, только дай что-нибудь переименовать.

На «Перекати-поле» со всех уголков метро начал стекаться народ — там сохранилось электричество, было людно, шумно, почти как в старые добрые времена. С одной лишь разницей — вместо солнца там светили диодные прожекторы, а небом служили железобетонные своды.

Пошла молва, что где-то глубоко под землей до сих пор работали машины, генерирующие энергию. Будто бы они были запущены задолго до Дня Перелома. Полностью автономные вечные двигатели с неограниченным ресурсом питания, действовали на магнитной основе: энергия вырабатывалась 24 часа в сутки за счет того, что магниты с разной полярностью отталкивали друг друга, следуя своей природе. Но где они находятся, и кто их запустил, а главное, с какой целью — этого не знал никто. Те, кто был посмышленее, догадывались, что служили они скорее всего, для жизнеобеспечения Демополиса.

Как бы то ни было, электричество питало подземку и ее обитателей, сохраняя им жизнь. Сколько еще это могло продолжаться — никого не волновало.

Спустя два года в бункере «Перекати-поле» постоянно обитало — назвать это жизнью язык не поворачивается — около тысячи человек. Еще несколько сотен ежедневно курсировало через него по всему метро.

Наверняка, в самом городе и его окрестностях набралась бы пара-тройка сотен выживших, но точных данных на этот счет не было. Лишь время от времени сталкеры, бродившие на поверхности в поисках наживы, находили свежие изуродованные трупы людей, ставших добычей мутантов или параноидов. Не более того.

Вот такие противоречивые, порой даже фантастические версии происшедшего существовали параллельно друг другу. И ни опровергнуть, ни подтвердить их, само собой, совершенно не представлялось возможным.

Глава 6. Возвращение в «Стоп-Зону»

Как и предсказывал Ян, ровно через две тоннельных спайки, которые они преодолели за считанные минуты, впереди замаячили рельсы, а значит их цель была близка.

Бывшая станция «Институт Технологий Будущего имени Валерия Анатольевича Рубакова» называлась отныне коротко: станция «Технологий». Кто такой этот Рубаков — никто уже не помнил, да и незачем было. Когда это самое будущее однажды наступило и грянул День Перелома, не до науки стало как-то…

Центральный зал пустынной станции украшали похожие на крылья птицы арки, расходящиеся от колонн к потолку, а на стенах — мозаика с видами Мегаполиса-101 и реки Волги, разрезающей город на две части. Стены были отделаны преимущественно темным пластиком, а колонны на перроне светлым: дизайнеры весьма удачно сыграли на контрастах.

Удивительно, но даже информационные жидкокристаллические панели над эскалаторами остались нетронутыми. Станция выглядела новехонькой, будто законсервированной.

Состояла она всего из двух терминалов. Обозначались они литерами А и Б. Оба пути вели на поверхность. Вот только на терминале А, как оказалось, замер брошенный состав гипертрейла, наглухо перекрыв тем самым выход, так что, по сути, вопрос — куда идти? — отпал сам собой.

— В щели между вагонами и аэротрубой пролезет разве что крыса. Придется нам использовать терминал Б. Там, кажется, свободно — констатировал Ян.

— Хорошо, только под ноги смотри внимательнее — там, на платформе, в полу дыры всюду. Если сорвемся — считай каюк! — предупредил Индрек.

Вместе они пошли осторожно, след в след, лавируя между опасными провалами, непонятно как образовавшимися здесь.

На станции они не встретили не души. Близость к поверхности отпугивала выживших людей, которые теоретически могли здесь обосноваться. Но из-за отсутствия гермоворот или хоть какой-то маломальской возможности забаррикадироваться, об этом не могло идти и речи.

— А мне как бы кажется, мы неплохо с тобой сработаемся! А, Ян, как считаешь? Такими темпами доберемся до схрона уже через часок-другой… Укол мне сделаешь наконец-то… а то что-то голова побаливать начала… — признался, наконец, Индрек.

— Не сглазь, финн. Сплюнь лучше, да по больной башке своей постучи — за дерево сойдет, — огрызнулся Ян.

На его правой ноге вспухли такие мозоли из-за набравшего воды сапога, что идти становилось все труднее, и с каждым новым шагом сталкер становился более раздражительным.

— Беспечный ты уж слишком… Всю дорогу только и делаешь, что языком чешешь, так хоть теперь передохни, настройся на последний рывок, а то ведь не дойдешь…

Вдруг тоннель резко начал расширяться, и уже через какую-то сотню шагов Ян и Индрек оказались в невероятно широкой шахте, взмывающей ввысь. К свету. К просторам. К «Стоп-Зоне».

«ОСТОРОЖНО! Опасность увечья! Сильные потоки воздуха!» — предупреждали надписи на стене, нанесенные краской через трафарет.

Стены шахты-воздухозаборника оплетали электрические кабели с руку толщиной, какие-то спутниковые тарелки, антенны, лопасти, щитки… И посреди всего этого хаотичного нагромождения находилась выкрашенная в ярко-желтый цвет пожарная лестница. Ее прутья были сварены «живым» швом и совсем не выглядели надежными. В дальнем конце платформы виднелась лента траволатора, уходящая вверх.

— Туда. Выход, как бы, там! У того подъемника еще должен лежать этот… ну, трупак — молчавший до этого Индрек, наконец, подал голос.

— Труп кого? Военного? Сталкера? Параноида?

— А я почем знаю? Не приглядывался!

— Ну по одежде не можешь определить, что ли?

— Так одежду всю с трупака сняли. Он голый лежал, как бы… Ты идешь? За мной! — Индрек оживился и заковылял быстрее, узнав местность, но Ян схватил его за плечо и резко одернул.

— А ну стоять! — скомандовал он. — Ты ничего не слышишь?

Индрек с минуту прислушивался, затем ответил с сомнением:

— Кажется…

— Когда кажется — крестятся, — обрубил Ян. Его не покидало то неприятное чувство, что вот-вот должно что-то произойти. Это затишье в тоннелях не сулило ничего хорошего. Ну хоть бы один «перекос», хоть один-единственный мутант бы попался по пути… Так нет же, пусто.

— Тихо, как в заднице у глухого — прошептал себе под нос Ян. — И это у самого выхода на поверхность… Не к добру.

— Что тебя так насторожило? — недоумевал Индрек. — Нет же никого, как бы…

— Вот это мне и не нравится.

Вдруг до них докатился отголосок какого-то писка. Судя по всему, источник звука, кто бы его не издавал, находился далеко впереди: уж очень тихо он звучал.

— Что это, а? — лицо Индрека стало бледным как полотно.

— Черт его знает, первый раз такое слы… Шёпот Яна оборвался, а в груди похолодело, когда всего в нескольких шагах, за ближайшим поворотом тоннельной «кишки» раздался похожий звук, только громче, протяжнее.

Два явно нечеловеческих живых существа будто переговаривались друг с другом: одно, то, что подальше, звало, второе отвечало на зов…

— Оно… оно прямо за углом! И это не хорошо — дрожащим голосом изрек Индрек.

— Тсс! Я в курсе! Все хреново!

«Пустынник, ты же сам же просил мутанта, ядрена вошь… Вот и накаркал на свою голову!».

Прошла минута, показавшаяся ему вечностью.

Тут оно снова подало голос, завыло протяжно и уныло, аж до дрожи в коленках. Существа было не видно, но зато хорошо слышно, как оно медленно двигается и дышит: глубоко, натужно. «Ну почти как сифилитик, будь он неладен, мутантская рожа!», — подумал Ян, однако, почти сразу же отбросил это предположение. Судя по издаваемым звукам, создание было довольно рослым, а его легкие — мощными. На «сифона» совсем не похоже. Но, так или иначе, встреча с неизвестным созданием не сулила ничего хорошего для двух путников, один из которых, к тому же, был безоружен.

— Как действовать предлагаешь? — снова просипел Индрек.

— Уж точно не в губы с ним целоваться при встрече. Знать бы, кто это ещё. Я не узнаю эти звуки, хоть убей, не узнаю!

— Вот непруха…

— Не сипи, а то еще услышит, чего доброго, и ломанется сюда по наши души. А оно нам надо? Нет? Правильно! И я того же мнения.

Индрек молча развел руками, мол, «что, так и будем стоять на месте и нечего не делать?». Ян кивнул. Поднес палец ко рту.

«Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет», — так, кажется, говорила мама, когда он был маленький. Вспомнив эту нехитрую мудрость, он решил еще немного подождать и, если это нечто не свалит подальше подобру, поздорову, начать поиски обходного пути. Делать длинный крюк, конечно, не с руки, но и торопиться на тот свет — тоже.

К счастью, вскоре нехорошие звуки начали постепенно удаляться: чудовище отправилось по своим делам. Постояв еще пару минут и убедившись, что путь свободен, сталкер жестом дал сигнал: «выдвигаемся!»

— Что это было, мать его? — выдохнул Индрек.

— Не знаю и знать не хочу. Поскорей бы выбраться из этой дыры.

Когда они подошли к траволатору, обещанного Индреком трупа там не оказалось.

— Ну и где же твой «трупак»? — Ян с укоризной смерил проходчика взглядом.

— Вот прямо тут лежал! — заметно трясущейся рукой Индрек указал на пустоту. — К стене прислонившись, будто на привале.

— Не мог же он встать да уйти, а, финн?

— Не мог. Тем более, что ног, кажется, у него не было. А может это та неведомая тварь, которую мы слышали, его утащила?

— Да за ним кто угодно мог прийти, хоть мутанты, хоть люди… Кто ж мимо такого добра мимо пройдет! Ну, показывай, куда нам дальше-то? — Ян протянул проходчику ладонь с проецируемой на нее 3d-картой местности.

Тот внимательно изучил ее, осмотрелся и констатировал, правда, с ноткой сомнения в голосе:

— Судя по всему, нам туда.

Ян проследил взглядом за направлением его руки и, нахмурившись, переспросил:

— Ты в этом абсолютно уверен?

Но указательный палец проходчика по-прежнему был направлен… вверх! На ту самую желтую пожарную лестницу.

— Выходит, нам осталось только подняться по «вше»… — задрав голову, сказал Ян. — …и мы увидим белый свет?

— Выходит, что так.

В неровном свете «авариек» лишь угадывались очертания лестницы, приваренной прямо к вентиляционной шахте, которая уводила под своды тоннеля. Так высоко не пробил бы даже настоящий фонарь, не то что какая-то светящаяся жаба…

До этого дня Ян никогда здесь не выходил на поверхность — этот «нехороший» район он обходил стороной, потому что тут, как в Бермудском треугольнике, частенько пропадали сталкеры, а он не стремился пополнить этот список. К тому же вероятность напороться тут на параноидов была очень велика, а именно их и боялся Индрек больше всего, нанимая Яна в проводники.

Но другого пути не было, поэтому ему пришлось смириться и, ухватившись за нижнюю перекладину лестницы, начать свое «восхождение».

Ян догадался, что утомительный подъем, наконец, закончился, когда уперся головой в люк, закрывающий шахту. Откинув его и подтянувшись, он выполз на крышу вестибюля станции. Первым делом загерметизировал свой костюм, стараясь не «сглотнуть» много воздуха: мало ли какое радиоактивное пятно легло на землю поблизости? Следом за ним, фыркая и обливаясь потом, из шахты вывалился Индрек.

— Вот, намордник-то хоть надень, на прогулку выходим — Ян протянул попутчику запасной фильтратор, который всегда носил с собой. — Так. И куда нам дальше?

Индрек быстро надел маску, с минуту молчал, пораженный мрачной панорамой Мегаполиса.

Нагромождение прижатых друг к другу небоскребов, между которыми ровными линиями были прочерчены тротуары и шоссе, напоминало громадную микросхему. От многообразия форм и цветов элементов этой «микросхемы» закружилась голова.

— Ага, вон там, как бы, Институт Технологий — Индрек, сориентировавшись, указал на маячившее на горизонте массивное серое здание, похожее на огромный железобетонный кирпич. В фильтр-маске его голос звучал искаженно и гнусаво, как у больного гайморитом. — Но до него мы не пойдем, бункер со схроном ближе гораздо. Рукой подать. Идем, что ли?

Но Ян, казалось, не очень-то спешил.

— Чего ты ждешь? — спросил проходчик.

— Погоди, сначала надо присмотреться, притереться ко всему… этому.

В нескольких кварталах от этого района дымил пожар. Гарь извилистым столбом подпирала серое небо.

— Опять эти ушлепки бродяжники что-то подожгли. Мародерят по всему городу, дербанят трупы людей в поисках имплантов, да еще и жгут их тела потом. Вот этого я не понимаю, как бы. Вот на хрена им это? Маньяки — со злостью сказал Индрек.

— Им просто нужны… доноры для улучшений — спокойно ответил Ян. — Люди продолжают использовать друг друга на полную катушку даже сейчас, ничего необычного.

Он удивил попутчика еще больше, когда закрыл глаза, вместо того, чтобы внимательно «присматриваться» к окружающей местности. Индрек догадался, что сейчас ему лучше не настаивать и дать сталкеру пройти своеобразный «обряд декомпрессии», причащения к таинствам «Стоп-Зоны». Поэтому он просто прислонился плечом к столбу с огромной пластиковой буквой М наверху, на одной из граней которой кто-то подписал маркером «…удак».

Стоило Яну закрыть глаза, как его накрыла волна внезапных ощущений. Такого он раньше никогда не испытывал. Это чувство было сродни озарению или эйфории. Он словно стал частью гигантского города, встроился в его схему и… проникся его трагедией. Если бы его попросили описать свои ощущения в тот момент, он бы даже не стал пытаться этого делать — слова тут были бессильны.

Одно стало ясно точно: «Стоп-Зона» устанавливала с ним «связь», но с какой целью — пока непонятно. Чтобы выяснить это, Ян погружался в новые ощущения, прощупывая их, до тех пор, пока мог контролировать. Когда же ситуация стала выходить из-под контроля, он оборвал связующие нити и открыл глаза.

— Эй, ты как? — Ян почувствовал, что его трясут за плечо.

— Все… нормально, идем — Ян окончательно пришел в себя, но решил пока оставить в тайне то, что с ним произошло.

«Самому нужно для начала понять, что за хрень со мной творится, а там видно будет…»

Город без жителей будто бы впал в спячку. На пустынных улицах ветер гонял мусор.

Но стоило человеку вновь очутиться здесь, как тут же многое изменилось: на дорогах вдруг «ожили» находящиеся в режиме ожидания системы дополненной реальности, заморгали светофоры с указателями, из-под земли выросли рекламные проекции, призывающие купить квартиру в тихом микрорайоне или застраховать свою жизнь от несчастных случаев. Оказывается, не все городские источники энергии вышли из строя, кое-что еще функционировало.

И весь этот «праздник жизни» был организован в честь двух путников, бредущих с разинутыми от удивления ртами по одному из центральных проспектов Мегаполиса-101.

Центр города пострадал гораздо меньше, чем его окраины, которые практически вдоль и поперек облазил Ян. Устремленные ввысь небоскребы из стекла и хрома были напичканы кучей бесполезных вещей и гаджетов. Да, в сотнях окон выбиты стекла, кое-где виднелись следы пожаров, но в целом здания и улицы неплохо сохранились. И если б не миссия, на которую он подписался, взявшись проводить Индрека до Института Технологий, Ян с большой охотой задержался бы тут подольше, чтобы заглянуть в пару-тройку магазинов.

Вдруг в небе послышался птичий ор. Если раньше воронье кормилось в основном на загородных мусорных полигонах и шламонакопителях, то теперь весь город превратился в одну сплошную бескрайнюю помойку, щедро сдобренную мертвечиной и гнилью. Падальщикам еды здесь хватало вдоволь, жри — не хочу. Поэтому и днём, и ночью пернатые троглодиты всех мастей с противным клокотом и криками кружили, переругиваясь, над Мегаполисом. Издали напоминая рой мух, зависший над выгребной ямой с компостом, только компостом в этой урбанистической «яме» была не трава с навозом, а трупы людей и животных.

Облетали стороной птицы только места, отравленные радиацией или какой-нибудь токсичной гадостью.

Глядя с опаской в небо, Ян размышлял над тем, что он совершенно не представлял себе: где начиналась и где заканчивалась «Стоп-Зона». Лишь граница между ее миром и миром людей ему была хорошо известна. Этой границей, своеобразным «буфером», служила подземка.

Зона протягивала свои щупальца всюду, докуда могла добраться: ее порождения проникали под землю и поднимались высоко в небо, только разве что до Демополиса дотянуться не могли. Пока не могли…

Здешняя среда, безусловно, была враждебна людям.

Но мутанты, аномалии и радиация были не единственными угрозами, поджидающими людей среди руин Мегаполиса. Члены банд, таких как костоломы или параноиды, представляли ничуть не меньшую опасность: они грабили и безжалостно убивали всех, кто попадался у них на пути и не состоял в их шайках.

Маньяки и людоеды, насильники и извращенцы — эти двуногие животные творили жуткие зверства, нападая на обжитые станции и совершая набеги даже на военные посты, якобы охраняющие входы в легендарный подземный город — Демополис. Человеческая жизнь для них ничего не стоила.

Изредка костоломы пытались совершать набеги на бункеры под землей, спускаясь в них через потайные лазейки, но всякий раз получали отпор, так как серьезно уступали в сплоченности людям. Параноидов же до сих пор еще не встречали в подземке, однако этот факт не усыплял бдительность выживших. Рано или поздно час «выродков» придет и тогда они сожрут последних людей на Земле и будут править миром. Ян абсолютно не сомневался в этом.

— Осторожно! — вдруг вскрикнул Индрек. Сталкер, высматривая в небе крылатую угрозу, потерял на мгновение бдительность, но его попутчик был начеку.

В метре от них по земле стелилось дымчатое скопление газов, из которого снопом выбрасывались синие искры.

— Глянь, там какой-то сгусток тумана! Никогда такого не видел! Лучше не соваться… обойдем? — спросил Индрек.

— Да черт его знает, этот твой «сгусток» — Ян пожал плечами в растерянности. — Понять бы, с чем мы имеем дело. Тут, в Зоне, все так быстро меняется… Как цирковые номера. Так что это может быть что угодно. Сунемся — а «туман» этот нас насквозь проест похлеще кислоты, и защитные костюмы не спасут. А может и так даже — костюмчики-то целехоньки останутся, а вот мы растворимся в них без следа… Но мне любопытно — если это очередной «перекос», то какая к нему идет «батарейка»? Может быть тоже какая-то редкая штуковина? Надо посмотреть…

— Все может быть, — не возражал Индрек. — Хочешь — проверь. Дело твое, сталкер. Ну а я тут, пожалуй, подожду.

— Хватит причитать! Соберись. — одернул его Ян. — Я скоро. Одним глазком только…

На первый взгляд зависший над землей «сгусток» как будто пульсировал, то увеличиваясь, то снова уменьшаясь в размерах. При этом он переливался как жидкость из стакана в стакан, сверху вниз, вот только стакана этого видно не было…

Подобравшись вплотную к аномалии, сталкер присел на корточки и аккуратно достал чистую колбу из своего рюкзака. Из непонятного «сгустка» сочилась густая перламутровая жидкость и оседала на асфальте, образуя настоящие лужи, в центре которых скапливалась некая пластичная субстанция, похожая на желе.

— Хм, ну надо же, как похож на «лизуна». А ну-ка, полезай, родной, в склянку, чем бы ты ни был… Потом разберемся, как с тобой быть!

— Гляди-ка, что я нашел! — Ян не без гордости показал найденный артефакт Индреку. — Это, по-моему, что-то новенькое. Назову его «лизуном».

Проходчик внимательно осмотрел трофей.

— Камрады показывали мне такую же штуковину однажды. Только та тускло светилась, как бы излучала энергию, — заявил он. — Она значительно ускоряла регенерацию тканей, останавливала кровотечение, а еще нормализовала метаболические процессы в организме. Я не знаю, способен ли такой «лизун» поставить на ноги умирающего, ведь он до конца не исследован. Но одно точно: ученые в «Эдеме» дорого бы за него дали.

— Вот и ладненько, может и мне когда-нибудь посчастливиться попасть в «Демку». Вдруг разбогатею, — засмеялся сталкер, закрывая свой ранец. — Ну а пока он пусть тут полежит, до поры до времени.

— Кстати, о насущном. Мне облегчиться надо. Давно терплю. А ты лучше подожди здесь, я быстро — добавил Ян, а сам глазами уже подыскивал укромное местечко для уединения.

Ян зашел за угол ближайшего жилого дома. Ему грезился чистый сортир с белоснежным унитазом, но в реальности пришлось довольствоваться каким-то чахлым кустиком — не делать же это же прямо посреди улицы! Но не успел он расстегнуть свой защитный костюм, как снаружи послышался истошный вопль.

Кричал, вне сомнения, Индрек.

— Два весла тебе в рот! Ну не дают уединиться! — выругавшись, Ян бросился на помощь.

Глава 7. Нелегкая добыча

— Эй, сюда! Скорей! У нас гости! — кричал Индрек, призывно махая рукой.

Ян и так уже сам все понял: их окружала банда параноидов. Одетые в рваные защитные комбинезоны и плащи или просто кое-как замотанные в лохмотья фигуры с грязными лицами, голодными, злыми глазами рассматривали незваных гостей. Разве что не облизывались.

Сначала их было пятеро против двоих. Потом их стало десять, и новые охотники за человечиной все продолжали прибывать.

Через минуту-другую Ян насчитал уже два десятка противников. И пусть по большей части параноиды не были вооружены, они представляли собой серьезную опасность — ни Яну, ни Индреку не хотелось оказаться забитыми до смерти, а затем съеденными на ужин.

Страшнее всего в этой разномастной своре было то упорное молчание, с которым людоеды приближались. Им ни к чему были слова — выражения изможденных лиц говорили сами за себя: в них читалось желание поскорее покончить с двумя незадачливыми путниками, оказавшимися на свою беду не в том месте и не в то время. А еще было кое-что, едва уловимое, похожее на досаду за то, что голыми руками они взять их, скорее всего, не смогут.

Словно прочитав их мысли, Ян присел на одно колено, как следует прицелился и первым выстрелил в надвигающуюся толпу из своего дротикомета. Кто-то мешком повалился на спину, еще один схватился за голову и завыл. Заверещали, завопили, окрысились остальные параноиды. Вид и запах крови взбудоражил их как красная тряпка быков. Трансформация в зверей началась.

Вперед вылезло жуткое «чудо-юдо»: морда обмотана какой-то рваной тряпкой, на уровне глаз две прорези с торчащими из них сварочными очками, из щели для рта выпячивается прозрачная дыхательная трубка фильтратора, вся забитая пылью и песком.

«И как только это чучело сквозь нее еще дышит?» — удивился Ян.

Но «чучелу», кажется, все было нипочем: в два прыжка он преодолел отделяющее его от Яна расстояние, выбил ногой оружие из его рук и попытался повалить на землю. Но не тут-то было!

Индрек подоспел вовремя: со спины ухватил параноида за грязные патлы, оттащил от Яна, с размаху приложил кулаком в висок:

— На, полежи, отдохни чуток!

В тот же миг на него самого набросились двое людоедов, повалили в грязь, стали колошматить по голове, что было сил, яростно вопя и завывая.