Бесплатный фрагмент - 6 пьес в поисках режиссёра (пьесы)

Алексей Шкатов

ВОЛЧИЦЫ Фантазия на тему пьесы Ф. Г. Лорки «Дом Бернарды Альбы» Трагедия в 2-х действиях

Дейстующие лица:

Бернарда

Понсия

Ангустиас

Амелия

Мартирио

Адела

Мария

Служанка

Действие происходит в начале XX века в маленьком испанском городке.

«Деревцо над ручьем

Плачет вместе со мною не зная о чем.

И дрожит не смолкая одинокая ветка

От минувшего горя и вчерашнего ветра.

Ночью девушка в поле тосковала и пела

И ловила ту ветку, но поймать не успела,

Ах, то солнце, то месяц, но поймать не успела.

Триста серых соцветий оплели ее тело,

И дрожит ее голос как певучая ветка

Дрожью светлого моря и давнего ветра.

Деревцо над ручьем

Плачет вместе со мною не зная о чем.»

АКТ I

Сцена I

Бернарда: Все восемь лет, покамест в доме траур,

Никто из Вас не выйдет за порог.

Так было в доме моего отца,

И точно так же будет и у нас.

Отсюда лишь одна дорога — замуж,

Да кто же к Вам посватается, дочки?!

Ведь в нашей деревушке, хоть разбейся,

Не сыщешь жениха, а те, кто есть,

Женаты уж давно.

Понсия: Хозяйки воля

Есть заповедь для Вас, а кто не понял

Не выйдет и из комнаты своей.

Бернарда: Задрапируёте окна мешковиной,

Цветные одеянья — все в сундук,

Отныне Вам лишь чёрный цвет к лицу,

В знак траура по Вашему отцу.

Ангустиас: Он не отец мне, отчим…

Бернарда: человек,

Почивший так безвременно, твой отчим

Содеял больше во сто крат отца:

Приданным, как твоё, блеснёт не всякий.

Ангустиас: Вот только мне воспользоваться им

Придётся вряд…

Понсия: …Ангустиас, замолкни.

(Смеется Адела,

Бернарда поворачивается к ней)

Бернарда: Адела, дай мне веер.

Адела: Вот, возьмите.

(Бернарда бьёт Аделу веером)

Бернарда: Ты весела не к месту, дочь моя,

Подай мне чёрный!

Ангустиас: Мама, успокойся!

Бернарда: Не сметь мне тыкать! И прошу запомнить,

Хоть все Вы мне и дочери родные,

В дни траура я хамства не терплю,

Ещё раз тыкнешь — в подполе сгною!

Амелия: Вы рубите под корень нашу юность!

Мы все старухами отсюда выйдем!

Бернарда: Плевать на юность! Мы усопших волю

Не смеем нарушать — таков закон.

Амелия: Закон для дураков!

Понсия: Молчи, Амелия!

Амелия: Мой любящий отец хотел, чтоб я

Сгнивая заживо, как в келье монастырской

Сидела взаперти, когда другие

Поют слова любви в полях и рощах?

Хотел он, чтобы я, что так любила,

Когда он гладил волосы мои,

Он завещал, чтоб я на 8 лет

Вросла в наш дом, как гриб врастает в дерево

И в силах вытащить его оттуда

Лишь только буря может… (плачет)

Понсия: Замолчи.

Бернарда: Я выслушала твой поток бестактный

И так отвечу: дон Вам завещал

Перед людьми блюсти долг чести женской,

А по закрну — траур по отцу

На 8 лет, добра и счастья ради

Он завещание ослабил пунктом свадеб.

Понсия: (тихо Амелии) Лишь в женихах спасенье Ваше, дочки

Амелия: Не свадебные, чую я, веночки

Плести нам, а могильные.

Бернарда: (шипит) Ещё

из Вас кто пикнет, и своей рукою

Я умертвлю любую, кто откроет

Свой рот, посмев тем самым усомниться

В последнем завещании отца.

Понсия: (на уходе) Закон суров, а честь превыше слов!

(Понсия и Бернарда уходят)

Сцена II

Мартирио, Амелия, Адела

Мартирио: Мать помешалась и, видать, надолго.

Амелия: Быть может, от удара похорон.

Мартирио: Ну, вот ещё! Да если б даже призрак

Сюда явился — ей плевать на всё.

Адела: На Вашем месте, я бы, в нашем доме

Про сумашедших и призраков молчала.

Слышится начало песни Марии

Мартирио: О, Господи Всевышний!

Амелия: Тише, тише!

Мартирио: Кто выпустил её?

Адела: Наверно, мама…

(Влетают Бернарда и Понсия)

Бернарда: Кто выпустил Марию!? Я ж сказала…

(Входит Мария)

(песня Марии) Летят года и время в них летит

И многовековой скалы гранит

Вода подтачиват и стирает в кровь

Тот поцелуй воды с скалой, — любовь,

Любовь, что так шумна, красива, вечна,

Но для скалы, увы, смертельна эта встреча,

Лишь время нужно, чтоб исчез тот мол,

Что страстью был для поцелуев волн…

Понсия: Служанка мне сказала, что Мария

Сквозь стены иногда проходит ночью.

Бернарда:

То ночью. Временами я стою

С покровом ночи у открытого окна

И в такт Марии пенью, то и дело,

Мерещатся из детства мне напевы,

Луна и небо, звёзды.., как красиво,

Мне хочется, как прежде — стать игривой

И слёз не видно из-зи темноты.

Амелия: Что с Вами, мама?

Бернарда: Ах. Мечты, мечты…

Понсия: Бернарда, что с тобой?

Бернарда: (очнувшись) В чём дело? А?!

Понсия: Ты только что смотрела в никуда

Как будто бредила, и слов не разберёшь.

Бернарда: (в зал) Безумна я. А не безумен кто ж?

(уходит)

(Те же без Бернарды)

Амелия: Что с мамой, Понсия? Она как будто бредит?

Мартирио: С ней не было такого никогда.

Понсия: Волнение твоё излишним будет, —

Такой удар! Ведь все мы только люди!

Адела: (в сторону) Она, скорее, сталь.

Понсия: Что ты сказала?

Адела: Я? Ничего! Амелия шептала.

Амелия: Молчала я! С чего мне говорить?

Мартирио: (Амелии) Наверное, ты хочешь нам излить

Всю душу о видениях ночных.

Амелия: Да ну, Вас всех! Какие там виденья!

Одни покойники мне снятся.

Мартирио: К непогоде!

(все смеются)

Понсия: (перестав смеяться) Прилично ль нам смеяться, траур вроде…

Мартирио: Да ладно, Понсия! С чего ты вдруг строга?

Весёлость вся твоя ушла — куда?

Уж не влюбилась ли и тщательно скрываешь?

Амелия: Скажи скорее, кто он?

Понсия: (Амелии) Всё мечтаешь!

Где ж это видано, чтоб на глазах у донны

В дни траура свиданье беспардонно

Назначить с кем — нибудь?

Адела: Как знать. Как знать.

Понсия: (жестко) Все, девушки. Довольно хохотать.

Не приведи, Господь, вдруг нас услышат,

Тогда уж жди беды.

(входит служанка)

Служанка: А вот и я!

Адела: Тебя здась только нам и не хватало!

Что надобно?

Служанка: Бернарда мне сказала,

Чтоб Понсия шла к ней.

Понсия: Уже лечу!

Адела: А я пойду прилягу — спать хочу.

(Служанка, Понсия и Адела уходят)

Сцена III

Мартирио и Амелия

Амелия: Ну, что ж, тюрьма?

Мартирио: Да прямо уж — тюрьма!

Ты всё буквально принимаешь слишком.

Амелия: Куда ж как буквально! 9 лет!

Ни шагу из дому — с ума сойти и только,

И песни петь как эта…

Мартирио: Замолчи!

Недуг Марии в тишине хранится,

Не смей и вспоминать об этом.

Амелия: Ах!

Ты суеверна слишком уж, сестричка,

То темноты боишься, то свечей,

Уж не больна ли? Выпей, успокойся.

(достаёт бутылку вина)

Мартирио: Нельзя, Амелия!

Амелия: Мартирио, ты что?

С чего ты вдруг напугана излишне?

Смотри! Вино! Сок яркоспелой вишни

Целебным снадобьем по жилам разольётся,

Кто пьёт — не плачет, ведь вино смеётся.

По жилам шутовством весёлой встряски.

Очнись, Мартирио! И выпей без опаски!

(пьёт сама и наливает Мартирио)

Амелия: Тоска не к месту. В трауре холить

И слёзы лить не стоит — лучше пить

Ведь нам –то что? Для юности, задора

Любое время — повод для простора. (смеется)

Мартирио: О чём ты?

Амелия: Всё о том же — о любви.

Мартирио: (выпивает) Господь с тобой! Любовная возня!

Нам в окна — то выглядывать нельзя?

И как приманишь ты кого-нибудь?

Любовь! Вот скажешь! Про любовь забудь!

Амелия: Забыть про то, за чем рождён на свет?!

Забыть про страсть? Безбрачья дать обет?!

Наслушалась ты маминых речей

И, как крольчонок пред удавом, сникла.

(гладит Мартирио по голове)

Глаз вдруг угас, головушка поникла

И свет тебе не мил. Очнись, сестра,

Нам молодости сладкая пора

Дана на развлеченье. Белый свет

Для нас ведь создан.

Мартирио: Но обет!

Амелия: Обет- лишь днём и на людях,

А ночь не для того.

Мартирио: А для чего же?

Амелия: Для него.

Мартирио: Кого?

Амелия: Вот дура — то! Для пастыря с молитвой!

Мартирио: Какого пастыря?

Амелия: Да что с тобой, Мартиро?

Ночь для любовников, ночь для любовной битвы!

Мартирио: Ну, да! Любовников! Дя где ж их нынче взять?

Амелия: Взять — негде. Верно. Можно лишь отнять…

Мартирио: Ох, не пойму я что-то…

Амелия: Тише! Тише!

Поймёшь со временем, ну а пока — молчок.

Пей и не думай.

Мартирио: Странные дела!

Тебя, Амелия, я все ж не поняла.

Амелия: Да и не нужно! (хохочет)

Мартирио: Я хоть и моложе,

Но знаю, думать, так, как ты — негоже.

Амелия: О, предрассудки! Как коварный вор

Влезают в тело древности сомненья,

Крадут удачу, радость и ножом

Нам ранят сердце наши прегрешенья

Которых нет. И сами веря в то,

Что выдумано нашими дедами,

Мы сокращаем жизнь себе и детям,

Рассказывая им про три свечи,

Про чёрных кошек, про старух ужасных,

Про ведра без воды. И все молитвы,

Что Господу возносим — гаснут в страхе,

Который в древности назвали колдовством.

Наш Бог нам завещал лишь радость в жизни,

А не страданья по поводу и без.

Мартирио: В тебя уж точно мелкий бес залез.

Амелия: А в ком их нет? В тебе? Ты что, святая?

Мартирио: (изрядно выпив) Пока что — да!

Невинна я! Чиста!

Амелия: Но не свята!

Мартирио: Теперь уж скоро! Скоро!

Как ни крути, а 8 лет — то срок

Немалый. Замуж ведь пойдёт

Ангустиас, а следом ты, Амелья,

Потом лишь я. О, сколько мне терпеть! (с пафосом)

Амелия: (в сторону) Терпи, терпи. Смотри, чтоб не сгореть!

(громко) Пойду, прилягу. Крепкое вино!

Мартирио: (совсем пьяная) И я пойду. Ведь все уж спят давно!

Сцена IV

Бернарда и Понсия

Бернарда: Уснули все… Возьми–ка гребешок.

(Понсия берет гребешок, Бернарда садится. Понсия ее расчесывает)

Понсия: Мне кажется, сурова ты уж слишком,

Ведь все же дети… Дочери твои…

Бернарда: О, да, мои. Не верится порою.

Года идут. Они растут. Не скрою,

Мне и самой не терпится прижаться

К ладоням маминым. И мысли вдруг кружатся

Вокруг Земли тем радостным виденьем,

Что в детстве наблюдала я.

Понсия: Виденьем?

Бернарда: То было уж давно. Была я в поле,

И мать с отцом стояли чуть поодаль,

Вдруг небо разомкнулось и цвета

Все, что ни есть на свете, радугой слились

И лестницей ко мне спустились краски.

О, сколько было там оттенков разных!

Не передать словами ощущенья!

Что было это? Божье провиденье?

Такого счастья не испытывала я

Ни разу больше. Все семья, родня,

Да дочери на выданье уж.

Понсия: Верно.

Бернарда: Что верно? Хуже не бывает! Скверно!

Понсия: Бернарда, я тебя не понимаю!

Не хочешь счастья им иль не желаешь

Их отпустить из дома своего?

Бернарда: Их отпустить? Куда и для кого?!

Для наших батраков, пропахших потом?!

Где взять мужей им?! Да ещё всем, скопом?

Понсия: А чем тебе дон Сальвио не мил?

Бернарда: Одно, что дон. А в целом — крокодил

Из рода крокодилов, да и только.

Понсия: Кто ж мил тебе? Дон Альба?

Бернарда: Нет! Нисколько!

Понсия: Ты превередлива.

Бернарда: А ты волос не рви.

Заезжих надо им — с другой Земли.

Понсия: Земля одна, да и к тому ж, кругла!

Начать бы следовало с нашего… Села.

Бернарда: Что следовало — знаю только я.

Понсия: Помилуй, матушка, ведь мы — одна семья.

Иль мой совет тебе уже не нужен?

Вдвоём ведь легче — ты теперь без мужа.

(лукаво) Кто лучше сделает, чем я, тебе причёску?

Намажет маслом, лестью усладит,

Ты на людях — ну прямо, как гранит:

Лютуешь, буйствуешь, остра на выраженья,

И не возникнет ни малейшего сомненья,

Что право первой быть тебе в краях

Тебе принадлежит.

Бернардо: О, сладкий яд!

Приятны речи мне твои и руки милы

Дай волю — заласкаешь до могилы.

Понсия: Бернарда! Полно! Искренность моя

И чувств к тебе правдивость непорочна.

Бернарда: Пожалуй, да. (встряхнувшись)

И ты не знаешь точно,

Что за мужчина после похорон

Так долго издали разглядывал наш дом?

Понсия: Конечно, знаю. Это Пепе был.

Бернарда: Пе — что?

Понсия: Пе — ничего. Твой взгляд уныл…

Бернарда: Вот имя — то! Не приведи Господь!

А что, богат?

Понсия: Не то, чтобы богат,

Скорее знатен — люди говорят.

И незапятнанной прославился он честью.

Бернарда: Смотри — ка, честь! А внешне интересен?

Понсия: Красив, Бернарда! Прямо Геркулес!

Бернарда: Ты погляди! Ну и какой же бес

Его привёл сюда, в наши края?

Ещё вчера его не видела здесь я.

Понсия: Не знаю, донна. Может, просто так?

Бернарда: Навряд-ли, он, по виду, не простак.

Узнай получше.

Понсия: Можно прямо счас..

.

Бернарда: Опять гадания? Который нынче час?

Понсия: Да полночь уж.

Бернарда: Ну, что ж, печальный день

Сошёл на нет, а вместе с ним и траур

Покинул нас до утра. Ну! Где карты?!

(Понсия берет карты)

Понсия: Луна сияет, ветер гонит тучи

И чёрной мантией окутаны все кручи,

Три старца на горе — под ней родник,

Под родником — огонь, что греет землю,

И первый старец молвит — жизнь беги!

Крути часы Времен быстрее мысли,

Проникни в будущее, резвым ветром свистни,

Разбей преграду стен, ворвись в просторы,

Скажи нам о грядущем!…

Бернарда: (со страхом) Что там?

Понсия: Дверь.

Чуть приоткрыта и неярким светом

Блестит внутри полоска Бытия.

Бернарда: Войди ж туда!

Понсия: Нельзя. Пред дверью сторож, —

Ужасный пёс с клыками, как у волка,

Блестит глазницами и мечет искры вкруг,

Столб пламени все горячей, но вдруг

Пес в миг пропал… И отворилась дверь.

За дверью — комната, раскрашена узором,

Каких не видано.

Бернарда: Что это значит?

Понсия: Весть. (кладёт карту на стол)

Та весть, что к нам придёт — с чужой земли,

С той самом, что сияет блеском власти

И шита нитками великих королей.

Я, чувстчую тепло, в стране той — лето

Навечно царствует.

Бернарда: Как всё истолковать?

Понсия: Не торопись, ещё не кончено гаданье…

Вновь вижу старцев. Двое их теперь.

Один из них вознёс ладони к Небу

И молвит: «Время, стой! Часы, замрите!»

Вновь под гору ведет тропинка змейкой

И вот река, бурлящая огнём,

И к ней не подойти. Я вижу берег,

Он там, вдали, и в белом одеяньи,

На дальнем берегу стоит девица,

А рядом крест, но как-то в стороне,

И вот к кресту она воздела руки,

Упала на колени и исчезла.

Пропало всё.

Бернарда: Что может это значить?

Понсия: Быть может, смерть?

Бернарда: Но, чью?

Понсия: Скорей девицы.

Бернарда: Что в белом одеяньи?

Понсия: Очевидно.

Бернарда: Смотри ещё!

Понсия: Нехорошо мне что-то.

Бернарда: Смотри, чертовка!

Понсия: Матушка! Мне плохо!

Бернарда: Смотри же!

Понсия: (в сторону) О, коварный поворот!

Один мудрец остался на вершине.

Вот медленно он голову поднял

И смотрит пристально, не вымолвит ни слова!

Бернарда: Задай вопрос!

Понсия: Помилуй!

Бернарда: Задавай!!!

Понсия: Скажи, мудрец, что значили у старцев

Виденья эти? Заклинаю сталью,

Огнём и воздухом, землёю и водою

И Книгою Великих тайн Природы,

Открой нам истину…

(Как виденье появляется Мария)

Мария: Слезинка за слезинкой

Из глаз моих душа стекает в землю,

А дерево растёт и днём и ночью,

Уж спелый плод на нём — красив и сочен,

Вдруг дуновенье бури все сметает

И голую равнину оставляет.

И женский крик несётся в пустоте

И душно на просторе, жутко, страшно,

Река из слез краснеет, превращаясь

В потоки крови. Всадник без лица.

Шум ветра. Ночь. Страдания и мгла.

Мгла и страдания. Страдания и мгла.

Остановись, Бкрнарда!

Бернарда: Прочь!!! Исчезни!

На помощь! Понсия! Мне плохо! Помоги!

(влетает служанка в ночной рубашке)

Служанка: Что с Вами, донна?!

Бернарда: (берёт себя в руки) Мне нехорошо. А где Мария?

Служанка: (в недоуменье) Спит, поди.

Бернарда: Проверь.

Служанка: Сейчас, хозяйка. (выходит)

Бернарда: (смотрит на Понсию, у той отсутствующий взгляд)

Понсия, ты где?

Понсия: Я здесь, Бернарда, мне не по себе.

Всё это не к добру.

Бернарда: Закрой свой рот!

В гаданьях все всегда наоборот!

Служанка: Мария спит.

Бернарда: Ступай и ты.

Служанка (опять в нредоумении)

Иду. (Уходит)

Понсия: Как ни крути, а чую я беду.

Бернарда: Забудь навеки.

Понсия: Я предупреждала —

остановиться надо.

Бернарда: Всё, сказала! (пауза)

А как ты думаешь, была ли здесь Мария?

Понсия: Да как не быть, ты видела сама!

Бернарда: Быть может это шутки колдовства?

Понсия: Конечно, шутки!!! Кровь, шутя, рекой

Лилась на девушку, а дверь, что под горой?

А чужестранец?

Бернарда: Точно — это он!

Понсия: Кто?

Бернарда: Пепе! Он ведь вдалеке рождён.

Чужак он здесь. Он не из этих мест.

Понсия: А смерть при чём? Коль волею небес

Нам Пепе прислан, как жених, зачем

Так много крови?

Бернарда: Всё!!! Из этих стен

Не вылетит ни звука! Поняла?

Понсия: Как не понять! Вот странные дела!

Сцена V

Ночь. Ангустиас, амелия, Мартирио, Адела

Адела (в ночной рубашке) Дорогой лунной ночью уходит к звездам…

И отблески созвездий манят тайной,

Что не разгадана ни кем. О, мир мечты!..

Журавликом судьба моя взлетает

И плещется в потоке звездных искр.

Не долговечна ночь. А утром солнце

Глаза мне ослепит лучами света

И вновь на землю с высоты фантазий

Я упаду и лишь воспоминанья

О лунных радугах дадут мне силу в жизни.

Как долог день! Кака скучен светлый день!

Лишь темнота дает свободу крыльям,

А днём — тоска, я буд-то бы в могиле,

В плену всего зкемного. О, Земля!

Ты спишь, земля. А мне не спится. Тенью

Я выскользаю из дневного плена

И ввысь лечу. Когда — нибудь навечно,

Покинув все земное, я отмечу

Дорогой звездный путь свой в Вышине.

А что есть смерть? Ведь та же смерть — во сне,

Когда сомкнув ресницы, мы уходим

В мир запредельных грез, в страну долин,

Что призрачностью нас зовут из плена

Всего земного. О, мой господин!

Приди с покровом ночи, отвори

Темницы двери, голосом любви,

Что слаще всех услад, меня окликни

И мы вдвоём, под темноты покровом,

Сбежим в страну безмерной теплоты.

Ах, как легко с любовной высоты

Взирать на все, что ни творится в этом мире!

Но нет тебя. И снова я в могиле

Своих фантазий…

(слышится слабый свист)

Пепе, это ты???

О, боже, как реальны все мечты!

(бежит к окну)

Ты вновь пришёл и вновь играет кровь,

Судьба моя, ты здесь, моя любовь!

Лечу к тебе, бегу, но только — «тссс!»

Не дай Господь проснутся сестры, «тсс!»,

Сейчас, сейчас ещё мгновенье и

Я упаду в обьятия твои.

Выходит в окно.

Мартирио, проснувшись.

Мартирио: Адела, где ты?.. Кто открыл окно?

Мерещится. Проклятое вино!

Амелия! Амелия! Проснись!

Амелия: Спи, пьяница!

Мартирио: Проснись же!

Амелия: Отвяжись!

Мартирио: Аделы нет!

Амелия: Как, нет?

Мартирио: Вот так вот, нет!

Амелия: А где ж она?

Мартирио: Сдается мне, обет

Аделу не волнует, Видно ей всех больше повезло.

Ты слышишь? (к Ангустиас) Эй!

(Ангустиас сопит)

Амелия: (Мартирио) Спит беспробудно старшая сестра!

Ложись и ты! Уж поздняя пора.

Мартирио: Спросонья ты никак не разберешь,

Что я тебе толкую: на свиданье

Ушла Адела только что.

Амелия: (проснувшись) Ты врешь!

Мартирио: Ну посмотри сама — кровать пуста,

Окно открыто и Аделы нет следа!

Амелия: Вот это да! И кто же он?

Мартирио: Да Пепе!

Амелия: Не поняла…

Мартирио: Зовут так: Пе-пе. Имя!

Тот чужестранец, что на панихиде

Стоял средь родственников папы в стороне.

Амелия: Так это он? Не может быть!

Мартирио: А кто же?

Мужчины, что в селении у нас

При женах все.

Амелия: При женах! Скажешь тоже!

Супружескому не помеха ложу

Искать любовницу на стороне.

Мартирио: Вот дура!

У них ведь ни лица и ни фигуры,

Все старики одни, а этот молодой,

Не местный, знатен и хорош собой.

Амелия: Откуда знаешь ты?

Мартирио: Мне рассказала

Всё Понсия о нем.

Амелия: Вот это да!

Ну, слава Богу, сбудется мечта

Хоть у одной из нас.

Мартирио: Да ты понять

Никак не хочешь: можно ведь отнять

Аделы жениха — сама сказала!

Амелия: А ты запомнила? Но я ведь просто так.

При чем здесь Пепе? Наших батраков

В виду имела я.

Мартирио: Да??? Батраков в мужья?

Амелия: Ну, ты даёшь! Ведь говорила я,

Что можно с батраками поразвлечься,

При чем тут свадьбы?

Мартирио: Спать с простым мужчиной

Нам не к лицу! У нас другая кровь!

Амелия: Какая разница! Ведь есть любовь!

Мартирио: Любовь?

Амелия: В любви — что батраки, что короли, —

Все равны. Здесь не до крови.

Адела, может статься, с батраком,

С крестьяниным, с слугой.

Мартирио: Да ты о ком?

Аделы утонченность всем известна,

И батракам в ее душе нет места.

Амелия: Пожалуй, ты права… Так значит, он.

Мартирио: Кто, Пепе?

Амелия: Да.

Мартирио: Но ведь закон!

Амелия: Закон

в любви не властен.

Мартирио: Невозможно! Бред!

Пойдет в замужество Ангустиас и Свет,

Не даст нам продыха,

Коль мы закон нарушим,

Сама ведь знаешь — это не игрушки!

Мы замуж все пойдём по старшинству,

И я, клянусь тебе, пока живу

Не дам Аделе обойти меня!

Амелия: Ты что-то распалилась, мать моя.

Что, кровь играет? Завидно? Невмочь?

Мартирио: Не быть ей замужем!

Амелия: Потише… Все же ночь…

Мартирио: Плевать на ночь! (шепотом)

Я вести разнесу по всей округе.

Амелия: Это не к лицу,

Как ты заметила, дворянам.

Хочешь мстить — умнее поступи…

Мартирио: (обессилев) Да как же быть?

Амелия: Сперва проснись. Потом поговорим.

(пауза)

Мартирио: Пожалуй, да. Что ж, утром поглядим.

Сцена VI

Утро. Служанка, Бернарда, Понсия

Служанка: К Вам гость, Бернарда,

Тот, что на поминках

Стоял вдали от всех, назвался Пепе,

С испуга я ошиблась, мне казалось,

Ведь в наших-то краях, таких имен

Не сыщешь.

Понсия: Полагаю, это он.

Бернарда: Что хочет?

Служанка: Я не знаю, донна.

Но он с цветами и одет точь — в — точь,

Как Римский император.

Бернарда: Что красив?

Служанка: (закатив глаза) Ой, матушка! Прекрасен!

Бернарда: Тьфу ты, пропасть!

Вам только лишь мужчину покажи

Вы его тут же выставите Зевсом

(Понсии) Иль Геркулесом… Ладно, счас прийду.

(Служанка убегает)

Бернарда: Сбылось твоё пророчество, чертовка!

Земля ей пухом, мать твоя — плутовка,

На всю округу славилась гаданьем,

И если б не беспутство роковое

Жила б ещё.

Понсия: (съёжившись) Помилуй!

Бернарда: Помолчи!

Или забыла договор наш тайный?!

Понсия: (кротко) Всё помню, донна, об усопших

Иль хорошо, или никак…

Бернарда: Плевать!

Пускай она в гробу перевернётся

От слов моих.

Понсия: Бернарда, прекрати!

Ведь ты сама взяла меня в прислугу

И тайну рассказала, так зачем

Ты ворошишь прошедшего осколки

И ранишь сердце мне — я невиновна

В поступке матери моей…

Бернарда: (четко, с расстановкой)

Все дети

Виновны за родителей. Поверь…

Тебе ль не знать, что грех с моим супругом,

Что мать твоя содеяла тебе —

Тебе же боком вышел.

Понсия: Бог свидетель!

Я ни на миг не вспомнила об этом,

Ни разу в жизни не претендовала

Я на наследство, зная, что твой муж,

И он же мой отец…

Бернарда: Молчать, змеюка!

Забыла ты условия?! Ни зввука!

Коль захочешь мать очистить, чтоб ни звука

Не слышала я больше, поняла?!

Понсия: Конечно, донна! (ласково) Ты ведь мне мила,

И дом твой мил, и дочери мне сестры,

И кровь одна течет по нашим жилам…

Бернарда: Забудь про это! Мы тебе — чужие.

Безродна ты! Ещё раз повторить?

Понсия: (плачет) Не надо, матушка. Ведь я благодрить

Должна Вас вечно, лишь за то, что я жива.

Бернарда: Вот то-то! (пауза) Что ж, возьмемся за дело.

Я чую, Пепе как жених пришёл.

Что скажешь?

Понсия: (успокаиваясь) Что тут скажешь — хорошо!

Один хомут долой — уже пол-дела.

Бернарда: Ангустиас уж время подоспело.

Что ж! Так тому и быть. Утрись, утрись!

Слезам не время — дочерьми займись.

Я к Пепе же пойду, хоть посмотрю

Ангустиас с кем выйдет к алтарю.

(Уходят)

Сцена VII

Служанка, Понсия. Потом Ангустиас, Мартирио, Адела, Амелия.

Служанка: Тарелок — шесть, приборов тоже — шесть,

Не ошибиться бы, ведь тотчас же нарвешься

На оплеуху донны, так… Бокалы…

Какие пыльные! Скорее протереть.

Пока был жив хозяин. Ах, хозяин,

Как рано ты покинул нас, как мало

Успела насладиться я забвеньем.

(вспоминает, грезит) Ой, помню первый раз, тогда весной,

Ты в хлев зашел, где я за лошадьми

Присматривала, ты подкрался тихо —

И ущипнул вот так вот! О, бестыдство!

О, ужас, о, блаженство, о, кошмар!

(валяется на полу)

Понсия: Да, Похорон для всех силен удар!

Эй, слышишь ты! Очнись!

Служанка: Ах, извините!

Забылась на минутку.

Понсия: Где еда?

Служанка: Сейчас несу. (на бегу разбивает бокал) О, Боже!

Понсия: Не беда. Я подниму.

Служанка: Да что Вы?

Понсия: Успокойся!

И перейдём на ты.

Сходи, умойся, да веник принеси.

Служанка: Уже бегу! (в изумлении уходит)

Понсия: Вот слуги! Всё на левом берегу,

А господа — на правом, и река

Меж нами плещется. Порою берега

Вдруг сходятся, но на короткий срок,

Недолгий миг! И вновь воды поток

Нас разделяет на господ и батраков.

О, Бог, мой Бог! Зачем ты так суров,

Что разделил на нищих и богатых

Наш род людской? Или чертей коварство

Такую злую шутку вдруг сыграло

С Землею всей? Ведь некогда начало

Земных деяний начиналось с равных.

А что теперь? Лишь толчея бесправных,

Голодных нищих рыщет по земле.

В незнаньи, в полумраке, в пустоте.

А те, что называются «вельможи»

Похуже первых — ни души, ни рожи.

Сорят деньгами, грязными словами,

Но чаще беззаконными делами.

А Ты взираешь молча с высоты,

Но свет Твой не разверзнет темноты.

Ведь Ты же есть! Ответь! Молчишь, молчишь,

И только наши души горячишь

И нет уж продыха для легких, где же смысл?

Как уловить Божественную мысль?

Понять всю правду смысла Бытия

Давно, видать, не нам. Жаль, что не я

Увижу Твой восход над этим миром,

Твой гнев, Твою любовь, Твою секиру,

Что головы беспечных отсечет.

Один закат. А будет ли восход?

(входит Мария)

Мария: Кто мчит, взмывая ввысь, не зная стен,

Тот может отстраниться от земного

И вмиг покажется не так суровым,

Не столь рутиным наш житейский плен. (На Понсию)

(Мария исчезает)

Понсия: (задумчиво) Пусть даже брежу я, я может сплю

Но за совет тебя благодарю.

(Появляется служанка, услышав последние слова)

Служанка: (изумленно) Меня благодаришь? За что?

Понсия: За веник!

Служанка: Смеешься…

Понсия: Право! Искренне спасибо! (берет веник)

Я подмету. Зови же дочерей,

Пора позавтракать. Чего стоишь? Скорей!

(служанка пулей вылетает. Понсия смеется)

Понсия: Да, с добротой на Вы у нас в округе:

Ты к слугам с лаской — прячутся в испуге.

(Подметает осколки. Входят: Адела, Мартирио, Амелия, Ангустиас)

(За ними служанка с едой)

Адела: (радостно) К столу! К столу!

Я голодна, как волк.

Мартирио: (тихо) Ещё бы!

Адела: Что?

Мартирио: (громко) Я говорю — за стол!

Ангустиас: Чем нынче потчуют?

Служанка: Омлетом с ветчиной.

Амелия: Тьфу, ветчина, а как у нас с икрой?

Понсия: Амелия, видать, не с той ноги

Сегодня встала.

Мартирио: (служанке) Дура, помоги! (не может сдвинуть стул)

Понсия: Мартирио, ты что?

Мартирио: (резко) Что надо?!

Адела: Боже! Ты на себя сегодня не похожа.

Мартирио: (огрызаясь) И ты не очень!

Ангустиас: Сестры, что такое?

Не выспались?

Амелия: Оставь — ка нас в покое.

Ангустиас: (в недоумении) Как скажете.

(входит Бернарда)

Бернарда: Опять не дождались!

За стол без матери, ну разве это жизнь!

А знали б новости — как миленькие ждали.

Адела: (весело и жуя) Какие новости? А, мам?

Бернарда: (со смехом) Нет, вы видали!?

Жует и говорит. Не подавись!

Адела: (жуя) Угу –угу.

Понсия: Бернарда!

Бернарда: Что?

Понсия: Делись!

Бернарда: Чем?

Понсия: Новостями, Боже, чем ещё!

Бернарда: Ах, новостями… (вдруг к Аделе) Так! А что с плечом?

Адела: С каким плечом?

Бернарда: С твоим, Адела, с чьим — же?

Адела: (баспечно) Ах, это! Порвала!

Мартирио: (в сторону) Или порвал.

Бернарда: (не услышав) Твоя удача,

что сегодня Бог нам дал

Счастливый день. Но больше, чтоб к столу

В таком наряде не являлась ты.

Адела: (опять жуя) Угу.

Бернарда: (торжественно) Спешу сообщить Вам, что назавтра ровно в два

Помолвка Пепе и Ангустиас!

Понсия: Дела…

Ангустиас: Пе — что?

Бернарда: Пе — ничего! Зовут так: Пепе!

Бернарда: Жених твой, дочка, носит имя.

Понсия: Так значит, получилось!

Бернарда: (к Ангустиас, которая сидит, открыв рот)

Вот разиня! Рот — то закрой!

Ангустиас: (еле выговаривая) Так что же, я невеста?

(встает) Но кто он, мама, я же…

Бернарда: Сядь на место!

(пауза)

Бернарда: Ты что, не рада? (ко всем) Вы не рады, что ли?

Мартирио: (отупес, очень медленно)

Мы счастливы.

Ангустиас: Конечно, твоя воля

Оспорена не может быть, но все ж

Могу спросить я — а жених хорош?!

(все смеются, кроме Аделы, которая сидит как каменная)

Служанка: Красавец он, Ангустиас!

Ангустиас: Бог мой! Не верится, что я, и вдруг — женой.

(опять все смеются)

Бернарда: Не верится — поверится. Сегодня

Свиденье Ваше. Ровно в 5 часов. (пауза)

При мне увидитесь!

Ангустиас: (радостно) Конечно, мама, слов

Для благодарности найти я не могу,

И если можно, то я к себе бегу.

Бернарда: Беги, беги, готовься! Понсия!

Одеться помоги ей!

(Понсия и Ангустиас уходят)

Бернарда: (ко всем) Ну, семья!

(смотрит внимательно на Аделу)

Бернарда: Адела, что с тобой? Нехорошо?

Адела: Да, матушка.

Бернарда: О, Господи! Но что?

Быть может отравилась чем? (к служанке) Эй, ты!

Что с дочерью моей?

Мартирио: (в сторону Амелии)

Скорей мечты

Несбывшиеся в ней взорвались вдруг.

Служанка: Помилуй, донна, ни при чем я тут!

Бернарда: (загораясь) Ах, ни при чем? Да я…

Адела: Нер, нет, не нужно.

Она не виновата… Ах, как душно!

Бернарда: Мартирио, Амелия, уведите

Аделу в спальню.

Живо! Торопитесь!

(Те уводят Аделу)

Бернарда: (служанке) Открой там окна шире.

Служанка: Но, Бернарда! Ты ведь сама велела.

Бернарда: Вот не надо! Велела — не велела. Мой приказ:

Все окна настежь! Мигом!

Служанка: Сей же час!

(Служанка уходит. Бернарда одна)

Сцена VIII

Бернарда: О, поколение маломощных жил!

Как научить встречать судьбы сюрпризы?!

Ведь плоть и кровь — от верха и до низа,

Но где — же в них мой нерв, мой лоск, мой пыл?

И все сравнения напрасны и не к месту,

И нет уж сил всех удержать, невмочь.

Все — разные! Как из другого теста,

Порой, хоть с глаз долой, из сердца- прочь.

Ангустиас лишь к алтарю на днях

Пойдет за руку с Пепе. Это мало!

Скорей бы всех их замуж… Странный страх

Меня тревожит. Что-то мне вдруг стало

Шептать внутри: «ошибка». Я ошиблась…

Ох, что –то стала ясность мыслей вдруг

Теряться в дымке призрачной, обидно!

Сомненья — дрянь! Прочь, прочь терзаний круг!

Сказала –сделала. Ведь издавна так было…

Зачем же сердце ноет так в груди?…

Да, годы! От былого пыла

Лишь пыль столбом осталась позади.

(вдруг серьёзно) Что будет — то? Проклятое гаданье!

Как ни стараюсь — не могу забыть.

Мгла и страдания… Что, все мои старания

Насмарку? Ну уж, нет! Не может быть!

Да и потом… Добра ведь нет без худа:

Как брат с сестрой — беда, а рядом чудо.

(Уходит)

Сцена IX

Мартирио, Амелия, Адела

Мартирио: (Аделе) Допрыгалась, ночная кобылица?

Амелия: Мартирио, оставь! Ей плохо!

Мартирио: Пусть!

Ты ночью с Пепе ведь была, сестрица?

Адела: (еле слышно) Оставте меня, сестры отдохнуть

Мне следует. С чего — то стало душно.

Мартирио: (передразнивая) «С чего — то!», «Вдруг!»

Ты нам — то хоть не ври!

Адела: Мартирио, прошу тебя, не нужно!

Мартирио: Ты хоть за помощь поблагодари!

Адела: Спасибо Вам. Мне право, стало плохо.

Амелия: А как не стать? Ведь не ждала подвоха?

Признайся, не ждала ведь?

Адела: Признаюсь.

А Вам — то что? Я сплетен не боюсь,

Коль вы их пустите.

Амелия: Я? Сплетни?! Никогда!

Мартирио: (внезапно смягчаясь)

Нам, если честно, жаль тебя. Вреда,

Секрет твой зная, мы тебе не причиним.

Амелия: Так что же, правда? Ночью вместе с ним

Была ты на свиданьи?

Адела: Да. И что?

Мартирио: (очень хорошо играя)

Вот, мужичье!

Отродье, грязь, зверье.

В ночи — с одной, а утром уж с другой!

Их с детства не терпела я, порой

Я наблюдала издали за ними.

И все они казались мне такими…

(загорелась было, но вовремя осеклась)

Такими… (ищет слово)

Мерзкими и гадкими на вид:

Лицо — гранит, а сердце — то смердит

Предательством и пошлости ухмылкой,

И вечно бредни о любови пылкой

Лишь у сопливых вызывали дев,

Румянец на лице. Во мне же — гнев

Кипел пучиной, огненной лавиной!

Поверишь — смерть! В момент сгоришь лучиной

И по себе оставишь лишь насмешки

Амелия: Скажи, Адела, как ты, в этой спешке

Успела после похорон, так скоро

Устроить с Пепе встречу? Он не здешний.

Мартирио: Да, по всему видать, не стали мешкать

Все дамы из-за Пепе. А вчера

Пруденсия, что в гости к нам зашла,

Все лишь о нем твердила.

Амелия: Странные дела!

Мартирио: Чего ж тут странного? Мужчина нынче дорог!

А здесь тем паче, он — один, нас — сорок,

И тридцать девять — тут же норовят

Его своим соделать сувениром.

Амелия: Ну, скажешь тоже — я ж не торопилась.

Мартирио: И слава Богу! А Аделе, видно он

Пришелся по душе…

Амелия: Как изможден

Твой взгляд, Адела! Мы, пожалуй, маму

Позвать должны.

Мартирио: Амелия, не стоит!

Аделе плохо, кто ж об этом спорит,

Но наша мамочка тотчас на все вопросы

Найдет ответы. Это ни к чему.

Адела, я права?

Адела: Да, ни к чему

Всем этим нашу маму беспокоить.

Да и бессмысленно теперь всё это.

Мартирио: Стоит, пожалуй, дать ему урок хороший.

Амелия: Урок, какой урок? Покорчить рожи

Ему из окон — мы ведь взаперти!

Мартирио: О, стон беспомощный! Как нищий с паперти…

Найдется способ. Месть — святое дело.

Придумать надо, главное — умело.

Адела: (приподнимаясь) Не надо мстить. И некому, поверь.

В моей душе ему закрыта дверь.

Предательство, что рухнудо как древо,

Мне лишь в подмогу, и не надо гнева.

Что начинадось вмиг –То вмиг иссякло.

Дай Бог навечно. Все недолговечно.

Амелия: Ну, что ж, Адела, мы пойдем, наверно,

Тебе, что с нами, что без нас — сейчас все скверно.

Адела: Я лишь прошу Вас — чтоб ни звука в этих стенах

Об этой встрече не услышал кто. Ведь в целом

Смешна вся эта встреча под луной.

Мартирио: А он… ну… это…

Адела: Что?

Мартирио: Ну… был?

Адела: Со мной?

Мартирио: А с кем? Со мной?

Адела: Да, Бог с тобой, Мартирио!

Я с ним лишь миг… Была!

Амелия: Лишь миг? Так быстро?

Мартирио: (настойчиво) А мне казалось ночь вы провели.

Адела: (с достоинством) Чтоб провести с мужчиной ночь любви

Сперва не худо б стать его женой. (улыбается)

Амелия: (почти сражена) Ну! Скажешь тоже! Прямо уж женой!

Скажи — любовницей.

Мартирио: (тоже сражена) Да ты ее с другой

Все спутать хочешь. Для Аделы честь

Превыше наслажденьия и здесь

Спор неуместен — знаешь ведь сама.

И если б их видали, то молва

Была бы грязной, коли их оклеветала.

(с орлиной проникновенностью)

Ведь так, Адела?

Адела: (скромно) Ты ведь все сказала… К чему тут добавления?

Амелия: Пойдем. Пусть отдохнет она, а мы вдвоем

Ангустиас поможем для свиданья.

Поспи, Адела…

Мартирио: (так и не поняв ничего до конца)

Да… Ну… До свиданья!..

(Уходят)

Сцена X

Адела одна

Адела: Короткий миг забвенья… Ах, как страшно

Одной вдруг оказаться в пустоте.

Ещё вчера, летая в Высоте

И возомнив себя свободной птицей,

Вдвоем с любимым, счастья колесницей

Неслись мы, по небу в полночной темноте.

Какой полёт! Какие сновиденья!

Мир радуги, чветов переплетенье,

Созвездья ракушек морских, небес сиянье,

И незнакомой песни переливы. О, страданье!

Мотив забыла! Глохну! Меркнет свет!

В глазах моих лишь очертаний тени

Передвигаются лианами сплетений

Каких — то чудищ. Пощадите! Мой сонет

С любовных нот в надгробный обелиск

Сползает звуками каких — то барабанов, —

И почему — то в сердце неустанно

Игла вонзается. В ушах ужасный визг

Сирен морских и смерти дуновенье

Совсем уж близко — в этом нет сомненья…

О, пепелище рухнувшего счастья!

Забытая мелодия стекает

Последней каплей разума. О, Боже!

Останови моё безумие, Ты можешь!

Я жизнь тебе отдам за миг рассудка,

За хоть немножко света, не губи!!!

Туман, туман, сплошной туман вдали.

Ты, оборотень с ангельским лицом!

Я не боюсь тебя, ты подлецом

Стал сам себе, ведь я тебя любила,

А ты, за это счастье, до могилы

Довёл меня и там оставил грязно.

Но на прощанье говорю: Ах, как прекрасно

Все то, что ты мне дал! Я без стыда

В твоих объятиях останусь навсегда,

И ты, от страха ускоряя бег,

Из жизни в жизнь, из века и во век,

Все будешь помнить страсть моей любви,

Мои глаза и волосы мои

И душу, что так мерзко осквернив

Ты бросил в грязный омут, позабыв,

Что я была единственная в мире,

Что так тебя любила и в могиле

Ты не уснешь от собственных же клятв,

Тех нежных клятв, что стали мне как яд,

Они к тебе с удвоенною силой

Вернутся вновь, а над твоей могилой

Построят памятник с изображеньем змей

И надписью: «Не забывай о ней!»

(слышится слабый знакомый свист под окном Аделы)

(Пауза)

Адела: О, Господи! Я брежу? Умерла? (свист повторяется)

Не может быть!!! (снова свист)

О, странные дела!

(в испуге идёт к открытому окну)

Он снова здесь. И среди бела дня.

К Ангустиас ведь рано! (опять свист) Он меня

Зовет настойчиво. Но что это со мной:

Все страхи, словно схлынули волной

Готовой было проглотить меня.

(в окно) Иду, иду! (шепотом) О, Боже!

(в зеркало перед окном) Я — не я!

(вылезает в окно)

Конец I–ого акта

АКТ II

Сцена I

Бернарда, Понсия

Понсия: (лукаво) Ну, как свиданье? Виделись они?

Небось от страха все слова любви

Забыли.

Бернарда: Я стояла в стороне.

Понсия: Как в стороне?!

Бернарда: Вот так (показывает) Они при мне

И вправду, слов не смели произнесть.

Понсия: И ты ушла?

Бернарда: Я отошла, и честь

Мне не позволила их разговор подслушать.

Понсия: Какая честь?

Бернарда: Моя!!! И хватит душу

Тут выворачивать своим дурацким криком.

Свиданье все ж! Ведь первое! И дико

Стоять меж ними было.

Понсия: (разочарованно) Ну, а Пепе?

Бернарда: Хм-м… Пепе… Да. О нем поговорим.

Когда видалась в прошлый раз я с ним

Он был серьезен, вежлив, аккуратен,

Сегодня же — почти неадекватен.

Понсия: Неадек — что?

Бернарда: Ну, безрассуден, взвинчен!

Понсия: А что Ангустиас?

Бернарда: (с достоинством) О! Дочь мою Да Винчи

Сам мог запечатлеть — ну просто донна!

Понсия: Она и есть…

Бернарда: А он — точь — в — точь ягненок,

Нашкодивший и пойманный на месте.

Поверишь ли, — жених своей невесте

Не мог двух слов сказать, когда увидел.

К чему бы это?

Понсия: Часом, не обидел

Тебя он, иль невесту нашу?

Бернарда: Господь с тобой! Но он был не в себе.

Понсия: В предсвадебной ужасной кутерьме —

Сама ведь помнишь — всякое бывает.

Бернарда: Не то что помню — я не забываю!

Понсия: Мои слова тебя острей кинжала

Коснулись острого. Да что с тобой, Бернарда?

Бернарда: Да так… (пауза) Воспоминание, как вспышка,

Вдруг выстрелио в сердце. Не робей!

(отвлекается) Ангустиас! И все же ведь при ней!

Одела ты ее, хвалю, прекрасно!

Понсия: Видать меня учила не напрасно

Ты всяким тонкостям.

Бернарда: (задумчиво) О! Дочерям поведай

О разных стилях — знаешь что, ты сделай —

Урок для них — о платье и о теле.

И, как бы вскользь, упомяни и Пепе.

Понсия: Белье и Пепе?!

Бернарда: Глупое отродье!

Пытаюсь я понять — он греховодник,

Иль от смущения сегодня был таков.

Понсия: А… Поняла!

Бернарда: Вот то-то! Мир суров!

А вдруг, молвой прикрывшись, он на деле

Окажется распутником, злодеем?

Понсия: Господь с тобой, Бернарда, ты летаешь

Уж слишком высоко, ведь ты же знаешь…

Бернарда: Да будет, Понсия!!! Я помню, как украдкой,

Ходил покойный муж мой, после свадьбы,

К крестьянкам в поле. Знала вся округа,

А мы — для дочерей и друг для друга,

Вид создавали — все, мол, хорошо!

Убила бы!

Понсия: (ошеломлена внезапным признанием)

Я тоже! Есть за что!

Но как терпела ты всю эту скверну?

Бернарда: (многозначительно)

Как должно всем терпеть…

Понсия: Не поняла?

Бернарда: Себя умнее с ним я повела.

(дальше рассказывает почти обессилев)

Я к матери твоей пошла — к цыганке,

Замечу, кстате — мне ничуть не жалко,

Ей и подавно…

Понсия: Ты опять, Бернарда?

Бернарда: Замолкни! Поняла? Так было надо!

Понсия: (не поняв) Что было надо?

Бернарда: (шепотом) Пыль… Щепотку пепла…

Что смертоносным обладает ветром.

Понсия: (в ужасе) О, Господи!

Бернарда: (берет бокал с вином)

Как сладостен глоток

Прекрасного вина! Хмельной поток

По жилам разливается, в истоме

Бормочет муж бессвязные слова,

(с наростанием) А через час уже в смертельно коме

Лежит, не двигаясь.

Понсия: (шепотом) Но мать ведь умерла

Намного раньше твоего супруга.

Бернарда: Так то и было раньше. Друг без друга

Мы с мужем не могли прожить и дня.

(начинает рыдать) Ах, сколько лет, пусть Бог простит меня,

Я столько лет лелеяла мечту

Покинуть всю бесчестья суету

Узнав его беспутство — я рыдала —

Всех дней не счесть, но яд не принимала

Хоть думала об этом много раз…

(рыдает) Четыре дня назад, о, страшный час!,

Я вновь взяла тот яд — не для него, —

Помилуй, Бог, убить я б никого

Не смела и вовек — сама хотела

Испить отраву — и напиток смело

В который раз я поднесла к губам,

Но вдруг передо мной он вырос сам:

«Дай мне вина» — сказал, — «Дай мне вина»,

Господь свидетель — не моя вина, —

Он взял бокал из рук моих и выпил.

Понсия: (глухо) А ты?

Окаменела. Онемела.

Не в силах вымолвить ни звука я смотрела

В глаза его, а он в мои смотрел,

Потом вздохнул глубоко и осел.

(пауза)

Понсия: Ты много лет назад не отравилась

Тем ядом, а теперь — что получилось?

Для моего отца — моя же мать?!

(плачет) О, Господи! Как все это понять?

Бернарда: Нет, Понсия! Очнись! Ведь я сказала:

Себе брала я яд…

Понсия: Зачем брала?!!!

Бернарда: Прости меня!

Понсия: О, страшные дела!

Бернарда: Я столько лет хотела умереть,

Что стала, как покойница смотреть

На этот мир лишь через призму смерти.

Понсия: Гореть тебе в аду! А злые черти

Пусть рвут тебя на части день за днем,

Нет, век за веком! Сгинь!

Бернарда: Да ты о чем?!

(орет) Твоя плутовка мать ума лишилась

От дел своих — вот потому и утопилась!

Понсия: Как утопилась?

Бернарда: Молча!

Понсия: Мне сказали —

В болезни умерла…

Бернарда: Тебе наврали…

Чтоб не тревожить молодой души.

Понсия: Ты лжешь, скажи, что лжешь, так легче будет.

Бернарда: Не будет легче! Звери — это люди,

А звери, что в лесах грызутся насмерть,

Безгрешны! И лишь мать твоя скончалась

Таким печальным образом я сразу

Взяла тебя к себе на воспитанье.

Понсия: Ты просто испугалась наказанья!

Бернарда: (в истерике) Я невиновна! И закончим эту тему.

Понсия: О, как прогнило все! И как все бренно!

Бернарда: В себя прийди! За дочками ступай.

Про них забыла? Им пока что рай

На небе уготовлен.

Понсия: Это вряд — ли!

Бернарда: Да если ты, цыганское исчадье,

Посмеешь словом, жестом или вздохом

Обидеть дочерей — клянусь я Богом,

Не побоюсь твоей нечистой силы, —

Клянусь Распятьем — вмиг вгоню в могилу.

(Бернарда уходит)

Сцена II

(Входят Ангустиас, Мартирио, Амелия, Понсия стоит в углу)

Амелия: (к Ангустиас) Ты счастлива, сестра?

Ангустиас: Я не пойму. (улыбается)

Я смущена скорее.

Мартирио: А, ему

Понравилась ты?

Ангустиас: Кажется, что да.

Амелия: Ей кажется! Ну, что за ерунда!

Должна ты прыгать, петь и веселиться!

Мартирио: Скажи, сестра, а Пепе что за птица?

Красив ли, вежлив, вправду ли богат

И знатен, как в округе говорят?

Ангустиас: Ах, он прекрасен! И одет прилично.

Вот только говорил он необычно.

Как будто торопился.

Амелия: Он, быть может

В волненьи был?

Мартирио: В волненьи! Скажешь тоже!

Мужчины все уверены в себе,

А перед свадьбой и подавно. Все!

Амелия: Ну, так уж все! Быть может, этот робкий.

Ангустиас, а как себя он вел?

Смотрел в глаза? Косился на фигуру?

Мартирио: (подхватывая) У мужиков, ей-ей, губа — не дура,

Раздеть глазами могут догола.

(Смеются с Амелией)

Понсия: (из угла) Довольно, девушки, возьмемся за дела.

Амелия: Ой, Понсия, ты здесь, а мы не знали!

Понсия: (глубокомысленно) Я здесь всегда. И здесь теперь навечно.

Ну, что ж, я вижу ты довольна встречей.

Ангустиас: Ой, Понсия! (бросается к ней на шею)

Понсия: Займемся — ка одеждой

Для свадьбы, девушки. Ведь все, с надеждой

Уверена, в округе, ждут событья,

Ударить в грязь лицом мы не должны.

Ангустиас: Я платье принесу! (убегает)

Мартирио: А что под платьем?

(все смеются)

Понсия: То, что под платьем — только после свадьбы

Увидеть суждено. Дай Бог, чтоб мужу.

(Опять все смеются)

Белье должно быть из французских кружев,

Мартирио: Ох — ох! Французских! Наши чтоль плохи?

Понсия: Дворянам — мастное?! Нам это не с руки!

Мартирио: Да вот ещё! И, честно говоря,

Я не пойму — к чему вокруг белья

Такие споры — просто невозможно!

Ну ладно жены! Им пожалуй можно

Сто раз на дню менять белье и платье,

А остальным зачем? С какой же стати

Всем замужним это? Для кого

Чулки, подвязки, ленточки, трико,

Французский лен, английские заколки,

Мальтийский хлопок и китайский шелк, —

Увидят это только зеркала

Вот радость — красоваться до утра

Самой себе в своем же отраженьи

Меняя так и эдак выраженье

Лица, одной себе лишь корча рожи!

Скажите мне — на что это похоже?

Амелия: Ну ты даешь! Я слов не нахожу

От возмущения. И так тебе скажу:

Чтоб женщиной почувствовать себя

Годны все способы — от грима до белья

Ты мысленно себя готовь заране.

Мартирио: К чему готовить?! Как монах в сутане

Я в трауре обязана быть строгой,

Так и помру — святой и недотрогой!

Понсия: Роптать не время. Нынче, вот, сестрица,

Глядишь, а завтра ты пойдешь к венцу.

Мартирио: Уже бегу! Какому подлецу

Взбредет на ум посвататься ко мне?

Гда взять его? В далекой стороне?

Ведь нам из дома запретили отлучаться! (хнычет)

Амелия: Мартирио! Да будет — то терзаться!

Настанет время и придет жених…

Тебя закружит в удовольствий вихрь, —

Ты даже перемены не заметишь, —

Раз… И к венцу…

Мартирио: Ох! Чую я до смерти

Ходить мне в девушках.

(влетает Ангустиас)

Ангустиас: Где фото Пепе?

Амелия: Фото?

Ангустиас: Амелия! С его изображеньем,

Что он мне дал и в этом нет сомненья,

Оно украдено одной из Вас.

Понсия: Потише!

Тычто кричишь?! Бернарда нас услышит!

Амелия: А где она была?

Ангустиас: (громко) Да там!

Мартирио: Где?

Ангустиас: В спальне!

Вы мне переодеться помогали,

Когда вернулась я после свиданья.

Понсия: Да Вы там вместе были!

Ангустиас: Я признанья

Сию минуту требую, не то

Весь город подниму набатом.

(входят Бернарда и служанка)

Бернарда: Кто? (пауза)

Я спрашиваю — кто украл? Амелья!

Амелия: Да что вы, мама, мы бы не посмели.

Бернарда: Кто это мы? Ответ лишь за себя

Прошу держать. Я жду…

Амелия: Это не я.

Бернарда: Мартирио?

Мартирио: Как можно, мама, красть…

Бернарда: (гаркнув) Все болтология!

Понсия: Кто мог так низко пасть?

Бернарда: (спокойно) А где Адела?

Служанка: В комнате своей.

Бернарда: Вот вырожденки! (к Служанке) Эй! Сходи за ней!

Служанка: Бегу, хозяйка! (убегает)

Бернарда: Если кто из Вас

Содеял это — скажет пусть сейчас.

Ангустиас: Они завидуют мне, мама, посмотрите!

Одно названье — сестры! Ведь лишь Пепе

Пришел в наш дом моей руки просить

Им сразу стало ненавистно жить.

Улыбка на губах — в глазах же зависть,

И если бы не мама — вы б не дали

Прохода мне. Загрызли б как волчицы!

Амелия: Ты выбирай словечки — то, сестрица!

Господь свидетель — за тебя я рада,

А ты, в неистовстве своем, шлешь мне в награду

Проклятия и грязные слова.

Позволь заметить — я не поняла.

Ангустиас: (кричит) Да вы мне с детства портили житье!

За то, что старшая, Бог весть за что еще!

Я Вашего отца, как своего

Всегдв любила.

Мартирио: Что? Ты про кого?

Да ты хоть раз бы на руки к нему

Присела. Ты противилась всему,

Что он ни делал.

Амелия: А на панихиде

Ты улыбалась! Если б кто увидел, —

Истолковать превратно мог твой вид.

Бернарда: Довольно грызться! Счас не до обид!

(входит Адела)

Адела: Что происходит? Слышала я крик.

Понсия: Вот, Ангустиас говорит –.

Адела: К нам вор проник! И что же он украл?

Ангустиас: Портрет. Где Пепе!

Адела: (весело) Ай! Какой скандал!

Всем в пору удавиться!

Ангустиас: Хватит шуток!

Адела: Вы все напоминаете мне уток,

Что крякают, тревожа лишь себя.

(входит служанка — в руках портрет)

Служанка: (недоуменно) Нашла в корзине грязного белья…

Бернарда: Что, в общей?

Служанка: Да.

Бернарда: Кто это сделал?

Адела: Я.

Ангустиас: Зачем?

Адела: (смеясь) Из зависти.

Бернарда: (внимательно) Ты слишком весела.

Как чувствуешь себя?

Ангустиас: Не поняла?!

Она призналась, мама!

Бернарда: Ну и что?

Ты жаждешь мести? А скажи, за что?

Портрет вернулся, а мотив событья

Мне безразличен. В комнаты идите. (Пауза)

Что онемели? Вон отсюда все!

Останься Понсия, есть разговор к тебе.

(дочери и служанка уходят)

Сцена III

Бернарда, Понсия

Бернарда: Что с дочерью? Ответь мне!

Понсия: Я не знаю.

Адела вся, как будто в лихорадке.

Позвать врача?

Бернарда: Ты думаешь, припадки

Возможны у нее?

Понсия: Не знаю право.

Сказать грешно — я не имею права.

Бернарда: Сказать про что? Да отвечай же, стерва!

Понсия: Боюсь, что у нее с рассудком скверно.

Бернарда: О, Господи!

Понсия: Я ошибаюсь, может.

Бернарда: Меня, сказать по правде, тоже гложет

Аделы состояние, понять

Пытаюсь я, за что Господь отнять

Вторично хочет у ребенка ум!

Понсия: Вторично, у Аделы?

Бернарда: Тьфу, тьфу, тьфу!

Адела в разуме — Мария безрассудна.

Понсия: Но ведь она в прислуге?

Бернарда: Ах, как нудно

Мне перемалывать былое вновь и вновь.

Мария — дочь мне. Ясно? Плоть и кровь.

Того же мужа, что Ангусиас мне дочь.

(Пауза)

(Входит Мария, садится к Бернарде)

Понсия: (опешив) А… Ум ее? Ведь ей совсем невмочь!

Мария: (очень светло) Мне было — вот (показывает 10 пальцев)

И я совсем дитя

Была, тогда и знаешь, не шутя

Могу сказать — милее не бывало

В округе девочки,

Но с самого начала —

Чуть не с рожденья, отличалась взглядом.

Бывало, с мамой сяду, так вот, рядом

И в даль гляжу — а мать меня зовет —

Все без толку — лишь голос надорвет.

Заговорила поздно — в десять лет,

Какой был праздник! Ведь тогда в семье

Всего довольно было — деньги, власть,

А через месяц вдруг случилась мне напасть:

Ушла в себя — и не вернулась больше,

И не было, поверь, утраты горше

Чем потерять меня, а сплетен мама

Боялась как огня, пока молчала,

Пока не говорила я — прислугой

Всем представляла — может быть с испугу.

Хотела после объявить, что дочь.

А тут недуг.

Понсия: Видать, совсем невмочь

Смотреть с небес на ложь твою и тайны.

Я знаю — это было наказанье.

Мария: За что?

Бернарда: За что?

(входит служанка)

Служанка: Бернарда! Там крестьяне

По улице волочат дочь Дельяни.

Чертовка прижила себе ребенка

От пришлого жнеца и, как ягненка,

Лишь он родился — умертвила у реки.

Хотят повесить, Ждут твоей руки

Чтоб разрешила честное деянье, —

Все ждут тебя и жаждут наказанья!

Мария: Остановитесь, Бернарда! Я молю,

Довольно с нас, ведь скоро к алтарю

Мы выйдем все — и надо в чистоте

Всем быть. Не делай этого…

Бернарда: (медленно поднимается и идет к окну. Глаза горят)

Где — где,

А в городе у нас лишь я решаю

Быть иль не быть. (у окна) Эй, люди, разрешаю!

Пусть раскаленных углей под живот

Положат ей! Пусть знает!

(к Служанке и Понсии, которые застыли от ужаса)

Вот, народ!

Ведь от него не ускользнет ни звука!

А кто нашел младенца?

Служанка: Пастухи.

Точнее — их собаки — у реки.

Бернарда: Вот так — то, Понсия. Ведь от людской молвы

Не ускользнет и дальний крик совы.

Теперь понятно — что, зачем и как?!

Понсия: (падая в обмарок) О, Господи! За что весь этот мрак?! (падает)

Мария: Ты хочешь Правды, но она везде,

Клянешь бесправие, но в чем его ты видишь?

Ты любишь, лжешь, страдаешь, ненавидишь,

И тщетны твои стоны в пустоте.

Связующая нить времен не рвется,

Людская, точно так же, — никогда;

Сегодня — этот плачет, тот — смеется,

Потом наоборот, и так всегда.

Чем мыслишь ты, живешь и чем ты дышишь —

Всем тем же самым дышат и другие,

Ответ в тебе, но ты его не слышишь,

Ты хочешь слов — но где слова такие,

Что душу отворят, впуская свет,

Бездомным кров дадут, безродным — семьи;

Слова — свобода, но они же кельи,

В бессмысленных стенаньях прока нет.

Есть жизнь, есть жажда жить, любить безмерно,

Лишь в этом смысл, другое- суета.

Мир очень мал для тех, в ком нет стыда,

И слишком мал для тех, в чьих душах скверно.

(уходит)

Сцена IV

Мартирио одна

Мартирио: Как ненавистна ночь, скорей бы день

Разлился светом по земной округе

На всех лучами брызжа, кто в испуге

С нечистой совестью, под ночи темнотой

Содеял грех. Ах, хитрая Адела!

Сказала — все пустяк, и тут же, смело

Портрет украла — значит, нечиста!

С нее читать — ну, прямо, как с листа!

И все ж, как горько! Ах, зачем же мне

Страданья по тому, кого не знаю,

Но рвется сердце — я непонимаю:

Что, в ревности? Во злобе? В пустоте?

Себя не узнаю, ведь я мечтаю

Занять Аделы место и внимаю

Всем низменным инстинктам. Ах, как жаль,

Что скоро ждёт Ангустиас алтарь!

Там место для Аделы, это верно,

Но для меня все это так прескверно,

Хоть волком выть. А может рассказать?

Чтоб зналався округа? Знала мать,

Как дочери грызутся перед свадьбой?

Кого же любит он? Ужель, Аделу?

Зачем же сватовство тогда ему?

Мой меркнет ум от эих почему.

Но как бы я его любить хотела!

Его глаза, его большие руки

И губы, что в прекрасном поцелуе

Слились с моими. Пепе! Милый мой…

Судьба — злодейка, — это без сомненья

Любви слегка почуя дуновенье,

Как собачонка я бегу на запах,

Что «страстью» называется.

(Слышит свист под окном)

О, Боже!

Почудилось? (снова свист) Но это только может…

О, наважденье! (свист) Иль судьбы подарок?!

(смотрит на спящих сестер)

Какой есть шанс! И ни за что ведь, даром!

А вдруг, прогонит? Он, видать, Аделу

Ждет на свиданье. Нет!.. Скорей за дело!

(нимает мешковину с окна)

Пусть скажут: «Это подло, даже низко»,

Но счастье только раз бывает близко!

(выпригивает в окно)

(Просыпаются Ангустиас, Амелия, Адела)

Адела (1-ая) А где Мартирьо? Слышала я свист

Знакомый мне. (смотрит на открытое окно)

Не верится! Нет! Нет!

Я этого (кричит) не вынесу вовек,

Зачем так подло, я же человек!

Амелия: (2-ая) Ты что орешь? (тоже видит окно)

О, Госпади Всевышний!

Не может быть!

Но как же это вышло?

Мартирио и ты?! Вы обе?! Разом?!

Какой позор! Да Вас же в реку сразу,

Не дай Господь узнают, сбросят мигом!

Закрой окно быстрее!

Ангустиас: (3-ая) Поздно, поздно!

Я и не спала ни капли, что ж вы, сестры!

Я слов не нахожу от ваших действий!

В уме ли Вы? Вы что, хотите смерти

Моей и маминой? Зачем же так жестоко

И так внезапно Вы меня в глубокий

Овраг бросаете с прекрасной Высоты?!

Ведь я так счастлива была! Мечты! Мечты!

Всю жизнь жила, как тихая овечка,

И вдруг, — удача, — радостная встреча

Нас с Пепе в объятьях закружила,

Перехватив мой дух счастливым ветром.

И видно, что глаза запорошила:

Как быть теперь? И кто теперь советом

Поможет мне в ужасной пустоте.

(вдруг очень глухо) Я слепну, сестры. Больше в темноте

Не различу ни Вас я, ни предметов.

Вот так и сгину я с живого Света,

Познав лишь радость детства и сестер,

Что бросили в предательства костер

Меня, мою любовь и нашу дружбу.

Адела: (плача) Ангустиас. помилуй, так не нужно,

Самой мне плохо — впору помереть.

Не знаю, что теперь — ведь я могу смотреть

Лишь в пол могу… и только сквозь слезу…

Но верь, Ангустиас, что беду

Звать не хотела вовсе, прежде Вас

Увидела в Пепе в горький час, —

И в сердце вдруг озноб, в глазах сиянье,

И радость светлая.

Амелия: Какие опрадвнья!

Теперь уж все равно — когда и кто,

Такого наплели, что лет на сто

Узлов довольно — не рапутать вовсе.

(слышится радостный вскрик Мартирио)

(Адела срывается с места и прыгает в окно)

Ангустиас: Куда, безумная?

Амелия: Остановись, Адела!

Ангустиас: Ах, как хитро, бесчувственно и смело

Она вонзила в сердце мне кинжал.

Ны быть тому! Меня лишь он назвал

Своей невестой. И должно свершиться

Все, что намечено!

Амелия: Да хватит горячится!

Что толку — то? Тебе средь них не место.

Ты хоть и старшая, а из другого теста,

Чужая ты, не наша кровь, не та!

Мы — страсть, поток! А ты — лишь суета.

Ангустиас: В уме ли ты, и что это ты мелешь?

Сошла с ума ты чтоли, а, Амелья?

В тебе я видела подругу и всегда

Я доверяла лишь тебе, ты ж без стыда

Мне выговариваешь злобно, будто мстишь.

Что? Тоже завидно! Обидно? Нет, шалишь,

Не быть уж никому его женой,

Постскриптум был и будет лишь за мной.

(выскакивает в дверь)

Амелия: (в испуге) О, Господи! Что будет?! Не губи

Сестер моих безумных, помоги!!!

(тоже выбегает за дверь)

Сцена V

Мартирио, Адела

Адела: (шепотом) Мартирио, ты где?

Мартирио: (оказывается перед ней, сияя)

Я здесь, Адела!

Адела: Да как же ты могла?! Как ты посмела?!

Мартирио: Я все могу! Ты думала тебе

Все ягодки? Ну нет уж, в полутьме

Жила я долго — сколько же терпеть?

Адела: Ты с ним… была? Ужасно так смотреть

В твои глаза, что некогда бывали

Милы и ежны для меня. (пауза, плачет)

А помнишь, спали

Однажды прямо в поле мы с тобой,

Был страшный ливень и бежать домой

Мы не могли от ужаса и гром

Прижал к земле. И были мы вдвоем.

Тогда мы крепко за руки взялись

(берет Мартирио за руку)

Друг другу говоря: «Держись, держись!».

Ведь, помнишь, было…

Мартирио: Было, как не помнить.

Меня всегда в тебе прельщала скромность

И честность небывалая, зачем

Поставила преграду ты из стен

Меж нами из-за Пепе?

Адела: Что сказать?! Я больше не хочу себя терзать.

И о любви словами не спою,

Лишь так скажу: тебя благодарю

За то, что так предательски внезапно

Вонзила в грудь мне острие кинжала,

И…И прощаю — ты ведь мне сестра,

Теперь беги отсюда.

Мартирио: Пусть гора

Мне свалится на голову, уйти

Отсюда я не в силах.

Адела: Что ж прости…

Я недооценила твой порыв.

Мартирио: Порыв мой? Ха! Скажи уж лучше — взрыв!

Да, я завидовала завистью ужасной

Тебе. Теперь же чувствую прекрасно

Себя, и верую — меня он тоже любит.

Адела: Тебя, Мартирио, невежество погубит.

Любовь, что рождена из чувств твоих

Отлична так же, как покойник от живых.

Я вся горела, жаждала, искала,

А ты меня, как спешку с пьедестала

Спихнула и в грязи валяешь жуткой.

Во мне- любовь, в тебе же просто шутки

Ты изошла животным лишь желаньем

Любовь себе придумав в оправданье,

И чтоб тебе слегка подрезать крылья,

Отвечу так: я даже и в могиле

Любить не перестану, мне плевать,

Что жизнь закончилась и время умирать,

Я птицей после смерти взмою в небо

И там, начистоту, смогу поведать

О том, как верила, страдала и любила.

А ты, что скажешь? Как меня убила?

(влетают Ангустиас, Амелия, Бернарда и Понсия)

Бернарда: (с ружьем, орет) Где этот грязный, мерзкий негодяй?!

Понсия: Бернарда!

Бернарда: Что?!

Понсия: Бернарда!!!

Бернарда: Что?!!!

Понсия: Стреляй!!!

(ржание лошади, шум, постепенно ускоряющийся цокот копыт.

Бернарда бежит за сцену. Выстрел. Пауза)

(Понсия, Бернарда возвращается)

Понсия: Все кончено. Подлец убит на месте.

Адела: Не может быть!

Бернарда: Молчать! На этом свете

От рук моих не скрыться никому!

Я жажду мщения!

Адела: А Богу своему

Ты что расскажешь? Все про ту же месть?

Бернарда: Молчать, развратница! Довольно! Ну-ка, сесть!

(Адела стоит. Бернарда хватает нож из рук Понсии)

Бернарда: Ах, ты чертовка! Спорить вдруг решила?

Соплячка! Блудница! Теперь тебе могила

Навечно станет домом.

Мартирио (бровается навстречу Бернарде)

Мама, нет!

Адела: О, Боже, Боже! Как велик твой свет!

Как чуден промысел Твой, Господи, на этой

Престранной точке во Вселенной, что планетой

Вращается в безбрежьи океанов

И рек космических. Земля людей — тиранов!

Таких больших и столько же смешных,

Таких ужасных и таких прекрасных,

Несущихся в потоке столь ненастных —

Порой счастливых, а порой дурных —

Дней света, тьмы и дней Великой Скорби

Река людей — поток в Великом Море

С названьем Жизнь, что нам дана была

Во имя Доброго, а не во имя Зла.

А Вы, чертям уподобляясь страшным,

Как звери все грызетесь, как ужасно!

Я с Вами больше не намерена делить

Тот хлеб, что кровью вымучен Великой.

Вы стаей стали — подленькой и дикой,

Что рыщет в поисках добычи, все напрасно!

Прощайте все, врагов я не желаю,

Я ухожу с любовью, завещаю

Свое Вам место под Великим небом,

Любовь без ненависти, ставшую мне склепом;

Кричу Вам не прощанье: Сестры, братья!

Меж Вами чёрт! И Вы уж, Бога ради,

Не превращайтесь заживо в червей,

Вы слышите?! Не сбросить Вам цепей,

Пока Вы все едино, в тот же миг

Не взмолитесь. И ваш услышат крик

Я кровью ставлю подпись. Я лечу.

Прошу мой пепел бросить в море. Так хочу.

(Адела подходит к Бернарде, выхватывает нож и закалывает себя.)

Бернарда: (присаживаясь около Аделы)

Бессмыслнный кураж невинных душ!

Зачем Вы, дочери мои, возмездья страшный куш

Взвалили так внезапно мне на плечи?!

(появляется Мария)

Мария: Земля вращается, а наша жизнь лишь встреча

С коротким мигом под названьем жизнь.

Бернарда: Мария, доченька, приди в себя, созданье,

Аделы нет! ты видишь!

Мария: Наказанье.

Бернарда: О чем ты, дочь моя?

Понсия: О чем и я!

Бернарда: (вдруг берет себя в руки)

Замолкни, стерва! Всем молчать! Семья!

Чтоб нас молва не уничтожила всех разом

И чтоб никто, чтоб ни одна зараза

Не смела тыкнуть — вот семья убийцы,

Прошу запомнить всех — к нам ночью, тихо

Залез разбойник и пытался обесчестить

Ангустиас до свадьбы, а Аделу

Убил от страха. И для всех сообщу — она

Невинной умерла. Ну, что ясна

Картина Вам. Ещё раз повторить?

Кто смеет пикнуть — прикажу избить!

(все расходятся. Остаются Мария и мертвая Адела)

Мария: (около Аделы) Теперь тебе легко и суета

Из сердца твоего умчалась прочь,

И где- то там, с любимым навсегда

Продолжишь то, что было здесь невмочь.

А мне здесь жить… Изображать безумье.

Игра легка, да больно мир суров,

Так и живем… В глазах, подчас бездумье,

А на душе оскал, как у волков…

ЗАНАВЕС

ГОРА

Роли:

Хозяин

Жена Хозяина

Болт

Мося

Вандал

Кетчуп

Маша

Кляча

Тролль

Лина

АКТ 1

СЦЕНА 1

Интерьер — театральная сцена после шоу: снятие фонарей, уборка, перенос каких-то вещей. Все несуетливо и гипнотизирующее-спокойно, без резких передвижений.

Голосов не слышно. Некие жесты — что и куда направить, поставить, отнести.

Звук: мягкое шуршание листков бумаги на сцене, оставшихся после шоу, очень напоминает шуршание осенних листьев в парке.

Хозяин находится в зале. Поднимается с кресла. Идет по залу.

ЗТМ

Завывание ветра. Скрипы деревянного дома. Звук шагов по деревянному полу. Стол. На столе подсвечник в 3 свечи. Полумрак. Хозяин поднимается на уже пустую сцену.

Присаживается за стол, зажигает свечи. Завывание ветра накрывает нежный, светлый звук тибетского колокольчика. Хозяин выходит из-за стола, садится на пол по центру сцены в одном луче. Сверху ему в руки опускается гитара.

(ПЕСНЯ ХОЗЯИНА)

После песни ХОЗЯИН уходит. Колокольчики стихают. Свечи остаются на столе. Сильное завывание ветра.

СЦЕНА 2

Звук сильного удара в дверь. Свет на сцене чуть увеличивается. Появляется БОЛТ. Он сильно замерз. Его колотит. Говорить не может.

БОЛТ. У! Е! О-О-О!!! Б… Нах… Ху!!!

И т. д. Ложится животом на стол, поза дурацкая, пытается поднести руки к свечам. Наконец ему это удается.

БОЛТ. О-О-О-О-О!!! А-А-А-А-А!!! Все козлы! Ой, хорошо! Ядрить твою налево!.. Свечка, свечечка, свеча, ты светла и горяча… Свечка, свечечка…

Залезает целиком на стол, пытаясь быть поближе к свечке, стягивает одежду. Остается в обуви, штанах и майке. На майке надпись «Я».

БОЛТ. Ой, тепло, ой хорошо! (Оглядывается по сторонам) Где я, на фиг? Эй, есть кто? Люди! (Тишина)

Слезает со стола начинает шарить по сцене.

БОЛТ. Где-же это? (Звук падающих бутылок) О! Вот она!

Находит водку, долго открывает, подносит ко рту. Звук распахнувшейся двери, завывание ветра. На сцену выпадает МОСЯ.

БОЛТ. Стоять, бояться, лежать, не дергаться, пристрелю на хрен!!!

МОСЯ стонет. БОЛТ смешными перебежками приближается к нему, хватает за шиворот, рывком ставит на колени. Отскакивает на шаг и бьет ногой под дых. МОСЯ падает. БОЛТ успокаивается, идет к бутылке, которую оставил на столе. Пьет. МОСЯ сзади — ему в спину.

МОСЯ. Болт! Ты дебил! Охренел что-ли?

БОЛТ давится водкой.

БОЛТ. Мося! Е мое!!! (бросается к нему, поднимает, ведет к столу) Живой! Родной мой! Блин! Прости идиота!

Усаживает его на стул. МОСЯ вскакивает, как ошпаренный.

МОСЯ. А-А! Нет!

Крутится вокруг себя, падает на стол в смешной позе. Стонет. БОЛТ стоит растерянный.

БОЛТ. Мося, ты чего?

МОСЯ. Пуля!

БОЛТ. Где?

МОСЯ. В жопе!

БОЛТ. У кого?

МОСЯ. У Папы Римского! У кого! У меня!

БОЛТ. Да ладно!

МОСЯ. Совсем мозг потерял?

БОЛТ. (поняв) Зацепили все-таки, уроды! Больно?

МОСЯ. Неа! Блин! Шикарно!

БОЛТ. Мося, прости!

МОСЯ. Да хрен с ним. Дай хапнуть.

Некоторое время оба молча пьют.

МОСЯ. А ты давно здесь?

БОЛТ. Прямо перед тобой завалился. Думал, замерзну совсем.

Пьют. МОСЯ оглядывается по сторонам.

МОСЯ. А кто здесь живет?

Звук тибетских колокольчиков. Оба застывают.

БОЛТ. Ты слышал?

МОСЯ. Да.

Звук распахнувшейся двери. Ветер.

МОСЯ и БОЛТ. (В один голос) Стоять, бояться, лежать, не дергаться, пристрелю на хрен!!!

Входит ВАНДАЛ в женской одежде.

ВАНДАЛ. В женщин и детей нельзя стрелять, мальчики!

МОСЯ и БОЛТ. (радостно) Вандал!

БОЛТ. Ну ты даешь!

МОСЯ. Кого раздел?

ВАНДАЛ. Заложницу.

БОЛТ. Ты заложницу взял? И где она?

МОСЯ. Наверно, с горы уронил. Да, Вандал?

ВАНДАЛ. Я бы с радостью. Достала, стерва, чуть не грохнул. Ее Кетчуп другой дорогой потащил.

БОЛТ. Зачем?

ВАНДАЛ. Да спецназ-же на хвост сел. Вот мы и разбежались, чтоб запутать. Я думал, Кетчуп здесь уже. Я заблудился, на хрен. Пьете?

МОСЯ протягивает ему водку. Звук колокольчиков. Все застывают.

ВАНДАЛ. Это что такое было?

МОСЯ. Парни, а мы где вообще?

БОЛТ. Я по карте шел.

ВАНДАЛ. Я тоже.

МОСЯ. И я. Только, по-моему, дольше получилось, чем надо. На 12 часов.

Все трое достают карты, сверяются, молча смотрят друг на друга.

БОЛТ. (медленно) Пацаны, а это не то место.

МОСЯ. (медленно) Но мы же не сговариваясь сюда пришли!

ВАНДАЛ. А вы что, не вдвоем пришли? Я думал, вы вместе лоханулись.

БОЛТ. Нет. Я первый пришел, потом Мося.

МОСЯ. Блин, Вандал! А если Кетчуп правильно по карте придет? В смысле не сюда?

БОЛТ. Зря вы с ним разбежались.

ВАНДАЛ. Выбора не было.

МОСЯ. Да… Удача явно не с нами сегодня.

БОЛТ. А может, наоборот, с нами?

ПЕСНЯ ОБ УДАЧЕ.

СЦЕНА 3.

Те же и ХОЗИН.

ХОЗЯИН. (входя).Привет романтикам! Я вижу Робин-гуды

Поре печальной не любители сдаваться.

Ну, что ж, тем лучше — звезды благосклонны

К таким, как вы. Бог уважает сильных.

Вся троица зависает. Пауза. Колокольчики, шелест ветра.

БОЛТ. Мы, это, тут… Случайно к Вам зашли.

Мы заблудились, вроде…

ВАНДАЛ. Наши карты

Соврали нам и верьте — это странно

МОСЯ. Что заблудиться мы могли так ненароком.

Троица переглядывается в полном недоумении.

ХОЗЯИН. Вы не ошиблись домом, господа

И думаю, со временем поймете,

Что ваши карты не соврали вам.

Пути судьбы всегда точны и верны.

ВАНДАЛ. Мы очень рады Вашему приюту

И благодарны за гостеприимство.

МОСЯ. К нам снизошла, наверное, Удача,

Что не замерзли мы средь гор холмистых.

БОЛТ. Я тут себе слегка позволил вольность

Отпив глоток из, видимо, запасов.

Но это было, верьте, лишь затем,

Чтоб тело и душа мои согрелись.

ПАУЗА,

ХОЗЯИН. Не стоит извиняться, это мелочь.

Располагайтесь, не стесняйтесь, не робейте.

Как дома будьте. К Вашим все услугам.

Я ждал гостей и рад Вам, господа.

Колокольчики и ветер стихают. Долгая пауза. Грохот двери, завывание ветра.

СЦЕНА 4.

ТЕ ЖЕ, БЕЗ ХОЗЯИНА.

ВХОДИТ КЕТЧУП И ТАЩИТ ЗА СОБОЙ МАШУ.

У МАШИ РУКИ СВЯЗАНЫ ЗА СПИНОЙ, НА ГОЛОВЕ ЧЕРНЫЙ МЕШОК.

КЕТЧУП. Вот зараза! Пришью тебя, на фиг! Всю рожу расцарапала!

Швыряет Машу на пол.

КЕТЧУП. Салют, парни! Ну, что? Вроде бы оторвались мы от этих козлов?

Болт, Мося и Вандал тупо на него смотрят.

КЕТЧУП. Пацаны, вы чего? Языки, типа, сожрали?

МОСЯ. (медленно) Типа, да…

ВАНДАЛ. Хреновина какая-то.

БОЛТ. Я, вообще, блин, в шоке.

КЕТЧУП. От меня?! Что-то я не понял… Вы мне не рады?

ВАНДАЛ. Да не в тебе дело!

КЕТЧУП. В ней, что-ли?

БОЛТ. При чем тут она!

МОСЯ. С нами фигня какая-то приключилась.

КЕТЧУП. Да ладно, пацаны! Все мы живы-здоровы и все мы здесь.

ВАНДАЛ. А где «здесь», Кетчуп?

КЕТЧУП. В смысле?

ВАНДАЛ. В смысле, где мы?

КЕТЧУП. Что значит, где мы?

МОСЯ. Где мы находимся, Кетчуп?

БОЛТ. Что это за место?

КЕТЧУП. (оглядывается по сторонам) Ну, дом, блин, какой-то.

ВАНДАЛ. А какой дом?

КЕТЧУП. Вы что? Сговорились, на хрен?

БОЛТ. О чем?

КЕТЧУП. Тупняк какой-то!

МОСЯ. Ты как сюда попал?

КЕТЧУП. Совсем обалдели! По карте! Как еще? А вы, типа, по-другому?

ВАНДАЛ. Покажи карту.

КЕТЧУП. (смотрит на него, как на идиота) Ну, на.

Достает карту, идет к столу. Снова все сверяют карты.

КЕТЧУП. (понимая) Ни фига себе! Как так может быть?

МОСЯ. Вот мы как раз об этом.

КЕТЧУП. Типа, мы все шли в другое место, а пришли сюда?

МОСЯ. Типа, да.

КЕТЧУП. Слушайте, пацаны! Мы уже сколько лет по картам ходим?

ВАНДАЛ. Давно.

МОСЯ. Теперь врубаешься?

КЕТЧУП. Нет.

БОЛТ. И мужик здесь какой-то странный живет.

КЕТЧУП. Какой еще мужик?

ВАНДАЛ. А хрен его знает. Только что здесь был.

МОСЯ. За секунду до тебя.

КЕТЧУП. И что сказал?

БОЛТ. Что мы не ошиблись домом.

МОСЯ. И еще он, это… Стихами говорит.

Пауза. КЕТЧУП осматривает помещение.

КЕТЧУП. Он в дверь зашел?

ВАНДАЛ. Нет, с другой стороны.

Все идут смотреть в ту сторону.

КЕТЧУП. Да тут одно помещение всего! И дверь одна — входная! Вы меня разводите, что-ли?

Слышатся колокольчики.

МОСЯ. Теперь понял?

КЕТЧУП. Хренотень какая-то!

БОЛТ. И мы все ее слышим.

МАША начинает шевелиться. Все подходят к ней. Ставят на колени, не снимая мешка.

ВСЕ. (в один голос) Чего тебе?

МАША мычит.

КЕТЧУП. (зло) Онемела? Как-же ты меня достала!

Влепляет ей пощечину. Маша падает.

БОЛТ. Слышь, пацаны, пошли дом обойдем.

КЕТЧУП. Зачем?

МОСЯ. Болт прав. Куда-то же этот мужик делся. Может, там пристройка какая есть.

ВАНДАЛ. Точно. Пошли.

КЕТЧУП. Ладно, пошли.

Выходят.

СЦЕНА 5

ХОЗЯИН, МАША, потом МАША одна.

МАША поднимается с пола. Шелест ветра, шум воды. Входит ХОЗЯИН. Подходит к МАШЕ, аккуратно снимает мешок с головы и скотч с губ и уходит. МАША медленно идет к столу. Плачет. Руки по-прежнему связаны за спиной. Залезает на стол, становится на колени перед свечами. Поет.

ПЕСНЯ МАШИ.

СЦЕНА 6

МАША и Четверка. Четверка возвращается.

ВАНДАЛ. Оба-на! Нет, вы видели?

КЕТЧУП. Ты как мешок и скотч сняла, дрянь?!

МОСЯ. Руки же, блин, связаны!

Маша молчит.

КЕТЧУП. Похоже, точно, онемела. Все! С меня хватит! Сейчас ты у меня орать будешь.

Снимает куртку и свитер, остается в майке. На майке надпись «НА».

ВАНДАЛ. С меня тоже. Клади эту стерву!

Снимает женскую куртку, Остается в юбке и майке, на которой надпись «МЕНЯ». Оба бросаются на Машу, сдирают до завязанных рук мужскую куртку.

Маша остается в колготках и в майке с надписью «КАК». Борьба.

МОСЯ. (громко) Стойте, пацаны!

Те останавливаются.

МОСЯ. Он приходил, да? Приходил? Говори! Точняк ведь, что приходил!

Маша не отрываясь смотрит на БОЛТА, который остался у входа.

МАША. Сволочь ты, Болт.

Пауза.

МОСЯ. Не понял.

КЕТЧУП. Вы что, знакомы?

ВАНДАЛ. Ты тоже онемел, Болт?

Пауза.

МАША. Я тебе верила, гад! Еще была мысль — что ты все про банк выспрашиваешь? Как-же я, дура не догадалась?! Так радовалась, что ты моей работой интересуешься! А ты меня использовал, чтобы банк с дружками взять.

КЕТЧУП. Так это она? Ты благодаря ей план составил?

БОЛТ. Да.

МОСЯ. Ни хрена себе!

ВАНДАЛ. Так она на кнопку и нажала. Мы ее поэтому и уволокли с собой.

МАША. Я бы не нажала, если б узнала тебя, Болт. Никогда бы не нажала. Но вы же вырядились, как идиоты. Мамы бы родные не узнали.

КЕТЧУП. Че, реально не нажала бы?

МАША. Да.

МОСЯ. Это любовь, Болт.

БОЛТ. Да кончай ты, Мося!

МОСЯ. Я сейчас реально кончу, если вы мне пулю из жопы не достанете! Болит, зараза!

ВАНДАЛ. Просто выпуск новостей. Он, оказывается, с пулей в заднице!

КЕТЧУП. Как ты умудрился-то? Ведь грамотно уходили.

ВАНДАЛ. Ага! Без бабок только!

МОСЯ. Да я в тачку рыбкой прыгал, как кретин. Снайперюга меня с крыши и достал. Думал, вообще не уеду. Сижу за баранкой и думаю: как-бы изобрести такой автомобиль, чтобы в нем можно было ездить стоя.

МАША. Герой, раненый в зад.

МОСЯ. Да заткнись ты!

ВАНДАЛ. Скажи спасибо, что я тебя не пришил, коза.

БОЛТ. Вандал!

ВАНДАЛ. Что-что?

БОЛТ. Закройся.

ВАНДАЛ. Ща!

Бросаются друг к другу, подключается КЕТЧУП. Драка.

МОСЯ. (орет) Парни!!! Мне кто-нибудь жопу чинить будет?!!!

Дерущиеся останавливаются, тяжело дышат.

БОЛТ. Кетчуп, дай тесак.

КЕТЧУП. У Вандала.

ВАНДАЛ. Ага! Ты видишь, в чем я? С нее и снял. (показывает на МАШу). Я же через поселок пошел. А там ментов, как в кино про Али-Бабу разбойников. Тесак на моих штанах остался. Я уж через километров 10 вспомнил.

МОСЯ. (игриво) Ты без штанов, Вандал?

ВАНДАЛ поднимает длинную юбку. Смех.

МАША. Ничего ножки.

КЕТЧУП. И что, ни у кого ножа нет?

МОСЯ. Может пошарим?

БОЛТ. Да я шарил уже, как пришел. Тут одни бутылки… Слушай, Маш, ты ж видела этого мужика, да?

МАША. Какого?

БОЛТ. Ну, типа, хозяина.

МАША. Да.

ВАНДАЛ. Сказал что-нибудь?

МАША. Нет.

МОСЯ. Да… Круто…

БОЛТ. Странный он, правда?

МАША. Я не поняла ничего. Пришел, снял и ушел. Я ветер такой приятный слышала. И плеск воды.

КЕТЧУП. А дзинь-дзиньки?

МАША. Что?

ВАНДАЛ. Колокольчики.

МАША. Нет. А кто он?

МОСЯ. Вроде хозяин дома этого.

МАША. Странно, Болт. Если вы сюда шли, то почему не знаете, кто здесь живет?

БОЛТ. Мы не сюда шли.

МАША. Как это?

КЕТЧУП. Так это! Какая тебе разница? Меньше знаешь — дольше живешь.

БОЛТ. Кетчуп, завязывай, хватит с нее уже!

МОСЯ. Ты б ее раньше защищал.

БОЛТ. Типа я знал, что они в заложницы возьмут именно ее.

КЕТЧУП. Да менты, как призраки появились! 3-х минут не прошло! Вы по плану сваливать стали, а Вандал давай орать: « без бабок не уйду!»

ВАНДАЛ. Ладно, проехали.

КЕТЧУП. Подзастряли, короче. А они уже в здании. Ну, я ее и прихватил.

ВАНДАЛ. А то там бы и остались.

КЕТЧУП. Верняк.

МОСЯ. Кто-нибудь поможет товарищу с жопой?

ПЕСНЯ О ЖОПЕ

После песни входит ХОЗЯИН.

СЦЕНА 7.

Те же и ХОЗЯИН.

ХОЗЯИН. Я, проходя, услышал краем уха,

Что Вы, мой друг, случайно заболели.

МОСЯ. Да, это так. Вас не подвел Ваш слух, —

Все пустяки житейской канители.

КЕТЧУП. Я вижу, Мося говорит стихами!

Приятно, блин, когда друзья балдеют.

(Удивлен)

ХОЗЯИН. Друзья, как дерево — оно пребудет с нами

Лишь до того, пока над ним радеют.

МАША. Вы говорите притчами в стихах.

Вы здесь живете? Кто Вы?

ХОЗЯИН. Я Хозяин.

БОЛТ. Хозяин дома высоко в горах?

Вы здесь один по-ходу?

ХОЗЯИН. Я по-ходу с вами.

(Пауза)

ВАНДАЛ. Сейчас Вы с нами, но случайно мы

К Вам забрели.

ХОЗЯИН. Нет, это не случайно.

Законы первозданной старины

Вас привели сюда. Но я в отчаяньи

От построенья в разговоре ваших фраз:

Все «блин», да «типа», что за воспитанье?

МОСЯ. Не стоит напрягаться из-за нас.

Не воспитанье, а одно названье.

(Свет медленно переходит в полумрак)

ХОЗЯИН. Ваш наспех сделанный и тонущий кораблик

Не вынесет порыва слабой бури.

Сейчас во власти вы сомнений странных —

В таких сомненьях многие тонули.

Сомнения уносят безопасность,

Как маленькую щепку водопады,

И дуновенье ветра, как внезапность

Рождает ураган. И мы не рады

Руке Судьбы, несущей нас от цели,

Как нам казалось, цели очень четкой,

Мы чувствуем, что наши силы сели,

А тень свечи перебирает четки,

Давая нам понять, что круг событий

Вдруг указует путь нелепо-странный,

Что речка подошла к порогу жизни

И надо прыгать в шум воды спонтанный.

Вам с детства напевали суррогаты,

Нахватанные в призрачности знаний,

И все вы, как один, пошли в солдаты

В бои за жизнь. Смешное мирозданье!

Вот бой проигран. И аккорд печали

Уже поет вам о нелегкой доле.

Быть может, вы когда-то оплошали?

Не на своем сражаться стали поле?

(Пауза)

БОЛТ. Мне приходила эта мысль не раз.

МОСЯ. Но как изменишь то, что не изменишь?

ВАНДАЛ. Не мы ее, а жизнь топтала нас

И привела нас к череде сомнений.

КЕТЧУП. Мы оступились так давно, что вечность

Мне кажется мы бродим наугад.

И вряд-ли уж когда-нибудь беспечно

На жизнь взгляну я.

МАША. Малодушный взгляд!

Крутыми быть хотите с пистолетом

И знаньем, что не остановят вас.

А если присмотреться — в мире этом

Как дети вы. Ей-Богу, первый класс!

ХОЗЯИН. Пожалуй, я прерву ваш поединок,

Пока не начался он. (Мосе) В Вас стреляли?

МОСЯ. Да! Развеселая была картина!

Прицелились и в жопу мне попали!

ХОЗЯИН. Вы выражаетесь уж слишком фигурально.

Таких речей не переносят горы.

А что касается раненья — натурально

Починим Вас, оставив разговоры.

БОЛТ. Вы врач, Хозяин?

ХОЗЯИН. Я умею шить.

МОСЯ. Но это пуля!

ХОЗЯИН. А боязнь откуда?

Простым ножом хотели зад Вам вскрыть!

Я предложу другое, а покуда

Вы, Маша, мне поймаете змею.

МАША. Но я боюсь!

ХОЗЯИН. Поэтому и надо.

И Вы, Вандал.

ВАНДАЛ. Их с детства не терплю!

ХОЗЯИН. А как-же друг? Вот тоже мне, «бригада»!

КЕТЧУП. Вторую я поймаю, не впервой.

ХОЗЯИН. Да будет так. А Вы, Вандал, лягушку.

ВАНДАЛ. Час от часу не легче!

МОСЯ. Мы гурьбой

Не к колдуну-ли забрели в ловушку?

МАША. Похоже, Мося. Зад свой береги!

ХОЗЯИН. Не стоит беспокоиться, увы,

В Вас пуля слишком долго, Мося, Вы

Найдете для себя пучок травы.

МОСЯ. Какой травы?

ХОЗЯИН. Болотной, что на кочках

Цветами красными виднеется не всем.

БОЛТ. И будет твоя задница в цветочках!

ХОЗЯИН. А Вы останетесь… Подумайте.

БОЛТ. Над чем?

ХОЗЯИН. Над тем, что продали, над тем, что не купили.

Над тем, что можно потерять навечно…

И обязательно над тем, что Вы забыли,

Что Жизнь не дарит нам случайных встреч.

(Пауза)

В дорогу, господа, оденьте даму.

Конечно, Вам идет, Вандал, но Вы

Верните юбку.

ВАНДАЛ. А штаны?

ХОЗЯИН. Я дам.

(На уходе, ко всем)

Лягушка, две змеи, пучок травы.

(Уходит. Свет набирается. Колокольчики стихают.)

СЦЕНА 8

Те же без ХОЗЯИНа.

МАША. Точно, колдун.

КЕТЧУП. Я вообще со стихами не дружу. Может, гипноз?

ВАНДАЛ. Предположим. А откуда он наши погоняла знает?

МАША. Что?

БОЛТ. Наши клички.

МОСЯ. Может, мент?

КЕТЧУП. Нет, не похож.

МОСЯ. А ты знаешь, кто сейчас похож, а кто не похож? Я тут в ресторане с одной классной женщиной познакомился. Целый месяц с ней встречался. Думал, бизнесвумен — «Лексус», квартира, все дела. А она прокурор!

ВАНДАЛ. Сбежал?

МОСЯ. Только меня и видели!

БОЛТ. Зря! Пригодилась-бы!

(Смех)

МАША. С женщиной?

МОСЯ. Что?

МАША. Ты сказал с женщиной?

МОСЯ. Ну, да. А что в этом странного? Не веришь что-ли?

МАША. Не это странно.

МОСЯ. Что-то я тебя не пойму.

МАША. Ты сказал с «женщиной». Не с «телкой».

КЕТЧУП. Точняк. И сказал «квартира», а не «хата».

МОСЯ. Да? Я и не заметил.

ВАНДАЛ. Может, точно, гипноз? Со мной тоже что-то странное творится.

БОЛТ. А я и вправду задумался.

(Пауза. Все смотрят на Болта.)

Вы идите, парни. Отдай юбку, Вандал.

ВАНДАЛ. А штаны?

(Маша вскакивает со стула. Кетчуп берет с этого стула широкие белые штаны)

КЕТЧУП. Это уже не гипноз.

МОСЯ. Да… Это серьезно.

БОЛТ. Никогда такого не видел! Здесь не было ничего!

МАША. Парни! Снимите скотч с рук! Затекли, сил нет!

КЕТЧУП. А мы без ножа!

(Все оглядываются по сторонам)

БОЛТ. Ладно. Давай я так попробую.

(Сначала БОЛТ, потом все остальные, зубами рвут скотч с рук МАШи)

КЕТЧУП. Так без зубов остаться можно!

ВАНДАЛ. А кто завязывал?

КЕТЧУП. Если б я знал, что самому снимать придется!

(МАША ОСВОБОЖДАЕТСЯ)

МАША. Вандал, снимай!

ВАНДАЛ. Чтоб я в этих штанах ходил?!

МОСЯ. Да! В юбке, конечно, лучше!

БОЛТ. Кто тебя увидит?

КЕТЧУП. А где здесь болото?

ВАНДАЛ. Ниже, примерно на километр. Я через него шел.

(Снимает юбку, одевает штаны)

Какого они века?

МАША. (Одевая юбку) Я, правда, змей боюсь. В детстве за грибами пошли. Я за черникой потянулась, куст приподнимаю, а там такая коричневая гадина, клубком свернулась и на меня смотрит. Я застыла. Папа подошел и взял меня на руки. Сказал: «не бойся, это уж. Он не кусается.» Но я ему, почему-то не поверила.

КЕТЧУП. Повезло тебе. Это гадюка была.

ВАНДАЛ. А я и с лягушками не очень.

МОСЯ. Судя по-появлению штанов, Хозяин знает, что делает.

КЕТЧУП. Да, не похоже, чтобы он шутил.

ВАНДАЛ. Может, с нами, Болт?

БОЛТ. Нет. Идите.

МОСЯ. (МАШЕ) А ты не сбежишь?

МАША. Интересно, куда?

ВАНДАЛ. Меня тоже этот вопрос занимает.

МОСЯ. В смысле?

ВАНДАЛ. Я так понимаю, мы на вершине какой-то горы. Под нами около трех километров.

КЕТЧУП. Вроде-бы.

ВАНДАЛ. И кто нам дорогу назад покажет?

БОЛТ. (Серьезно) Хозяин и покажет. Я теперь в этом уверен.

МОСЯ. Я тоже. Только какую дорогу он нам покажет? И куда она нас приведет?

(Пауза. МАША смотрит на часы)

МАША. Пошли, мальчики, по дороге обсудим. Темнеть скоро начнет.

КЕТЧУП. Ладно, Болт. Храни очаг.

БОЛТ. Постараюсь. Ты осторожней со змеями, Маш.

МАША. (Весело) Кетчуп поможет!

(Уходят)

СЦЕНА 9

БОЛТ один.

БОЛТ. Я только брал. Всегда только брал, что хотел… И ее взял… Как вещь… Что со мной? Почему вдруг так тяжело стало все, что я делал? Все не мое, не то! Усталость… (Кричит) Хочу на свободу!!! Отпусти меня, слышишь? Я больше так не могу! (Шепчет) Прости меня, Маша…

ПЕСНЯ БОЛТА

Акт 2

СЦЕНА 10

На сцене никого. Входят 2 альпинистки — КЛЯЧА и ТРОЛЛЬ.

КЛЯЧА. Нет, это же надо 4 дня сюда лезть, чтобы увидеть, что здесь дом стоит! Эй, люди!

ТРОЛЛЬ. Следов у дома — хоть пруд пруди! Так что мы не первые.

КЛЯЧА. Я этого картографа в его стакане утоплю! Алкоголик!

ТРОЛЛЬ. Хватит, Кляча, будут еще горы!

КЛЯЧА. (Присаживается) Слушай, Тролль, но ведь странно все-таки! На карте же нет никакого дома. Не мог этот алкаш не знать этого!

ТРОЛЛЬ. Мог и не знать. Он про бутылки все знает. (Глупо хохочет)

КЛЯЧА. Немыслимо! Десятая вершина в жизни! Юбилей, можно сказать. И такое!

ТРОЛЛЬ. Да перестань ты выть! (Пауза) Странный дом. И людей нет.

КЛЯЧА. Да… Свечи горят…

ТРОЛЛЬ. Давай перекусим, а?

КЛЯЧА. Давай!

(Достают из рюкзаков кучу еды, раскладывают на столе)

ТРОЛЛЬ. Слушай, а может мы все-таки ошиблись?

КЛЯЧА. Как, Тролль?! Гора — эта, склон — северный. Все ведь по карте было!

ТРОЛЛЬ. Ну да. До вершины. (Хохочет)

КЛЯЧА. Не сыпь мне соль на рану. Вообще, действительно, странно.

ТРОЛЛЬ. Я про то и говорю. Посмотри, дом этот не вчера построили. А на картах его нет!