Бесплатный фрагмент - 35/17

Крик

Снимите фильм, где все бы умерли,

Напишите книгу, где все бы болели,

Разве об этом никогда вы не думали,

Разве всегда и всех вы жалели?

Когда ты владеешь серпантином времени,

Когда твоей волею сердца крошатся —

— Не всякий справится с этим бременем,

И кто-то как нож перочинный сложится.

Под чуткими взглядами Большого брата

Становится жизнь спокойной, размеренной,

Штампуются нации дегенератов,

Тупых, упёртых, в себе уверенных.

Вцепившись во власть единожды страстно,

От груди её не отлипнут губы алчные,

Только сытому легко думается о прекрасном,

В час сиесты воспеваются виды мрачные.

Руки прочь от божественной меланхолии,

Перед падшим ангелом ниц падите,

Призрак улыбки с душевной болью

На выцветшем солнце блаженно узрите!

Пластик

В детстве папа меня учил,

Что кожаным должен быть мяч,

Шерстяное чтоб в холод носил,

Зимой в мех, говорил, себя прячь.

А сибирский гений Егор

Пел «Пластмассовый мир победил»

Вот о чём я завёл разговор:

Пластик нас, костяных, покорил.

Пластик в мебели и в спорткарах,

В корпусах электронных книг,

В трубочках для напитков в барах

И в мячах всех спортивных лиг.

И ботинки теперь без меха,

В них иду я по лютой зиме,

Нет кальсон — разве что для смеха,

Все давно уже в термобелье.

Силикон и нейлон священные

Воцарились над серой толпой,

В глянце идолы современные,

Им неведом и чужд покой.

---

Не подумайте, я не ругаюсь,

Не ворчу на удобный наш век,

Только мыслью одной терзаюсь:

Чем закончится этот бег?

Ведь возьми и взбрыкни планета,

Засопливь из вулканов ноздрей,

И пластмассы уж раз — и нету,

И пластмассовых нет людей.

А потом, спустя тысячи осеней

Новый Шлиман, в земле копошась,

Откопав кирпичи, крикнет «Вот они!»

Ну и заново понеслась…

Дорогое

Словно листья, лениво опавшие,

Свои мысли сгребаю ворохом,

Откровенные, смелые, страшные,

Расползаются с робким шорохом.

Соберу из них гору бессмыслицы,

В мутном взгляде моём — равнодушие,

Вот они, предо мною высятся,

Что собрали меня и разрушили.

Полетела искра безжалостно,

Наедайся, огонь, досыта,

Стало мне так легко и радостно,

В этой серой, плаксивой осени.

Я теперь не боюсь бессонницы,

Не увижу уже скрытых смыслов,

Нету больше ни злобы, ни совести,

Ни мечты, ни любви, ни корысти.

Слижет всё языкастое пламя,

Разнесёт ветер пепел забвения,

Полыхнув, загорелась память,

В ней размытые счастья мгновения.

---

На их гибель смотреть не в силах,

Боль толкает за ними прыгнуть

Кровь бурлит, закипая в жилах,

Сам сгорю, но не дам им сгинуть.

Ворошу по костру руками,

Что про боль как-то вдруг позабыли,

Мои грёзы, хочу быть с вами,

Чтоб меня вы опять накрыли.

Только стоит оно того ли,

Я ведь шёл, а оно осталось

Там, где радости были и боли,

Там, где слепо судьба кувыркалась

Благодарен тому, что было,

Но тянуть на себе не хочу

Вот уже пепелище остыло

Я обжегся и хохочу!

Пропащая

Канителью огромного города,

Что тебя обнимает навязчиво,

Смята ты, не свернуть уж в сторону,

От него не сбежишь, не спрячешься.

По бульварам, мощёным улицам,

Площадям и зыбучим паркам,

Где деревья от ветра сутулятся,

Ты идешь, с небом за руку жарким.

Ветер терпкий щекой шершавой,

О тебя норовит тереться,

Ты одна перед гидрой стоглавой,

От неё никуда не деться.

Нервный взгляд, он устал и запутался,

В облаках ищет тишь и спокойствие,

Тебе хочется в них закутаться,

А я смотрю на тебя с удовольствием…

Сакральная мечта

Я мечтаю быть принцем в изгнании,

Быть благородно грустным,

Поселюсь в заброшенном здании,

Где так тихо, темно и пусто.

Я мечтаю при тусклом свете

Читать пыльную книгу мёртвых,

Чтобы стать сильнее столетий

Со страниц её полустёртых.

Проходя сквозь толпу без почестей,

С царственною беспечностью,

Я мечтаю сверкать одиночеством,

Что связало меня с человечеством.

Весеннее

Грузный город лениво шевелится,

Бодрый март его будит пинками,

По бульварам ласково стелется

То тепло, что кралось дворами.

Позабыв про дела и заботы,

Наугад выбирая дорогу,

Отогнав лишних мыслей дремоту,

Я шагаю с весною в ногу.

Я иду на восход с улыбкою,

Солнце в зубы мне бьёт лучами,

Счастье есть, ну и ладно, что зыбкое,

Да и склеено пусть мелочами.

Этот стих, он не будет длинным,

Как холодные зимние ночи,

Разлилась благодать небом синим,

Я смотрю в него… Счастлив. Очень!

Маленькие

я был человеком маленьким

среди таких же маленьких взрослых,

я даже боялся вырасти, стать высокого роста,

ведь кто из толпы выделяется, живёт, наверно, непросто

А взрослые, те, что маленькие,

Они вспоминали Сталина.

Одного бы такого большого

На них, на всех, ради Бога.

Громкой музыки очень боятся,

Опасаются громких слов

И прочие страхи роятся:

У матерей и отцов

А если, а вдруг, а может?

А что же творится вокруг?

Мир этот очень сложен!

Вас убьют или обокрадут.

Растите, дети, растите,

Но аккуратно и в меру,

Кушайте, много не жрите,

Следуйте лучше примеру.

Маленькие мы, так и что?

Знаем, поди уж, как жить!

Знаем мы слушать кого,

Знаем, чем дорожить.

Жители комнат заставленных,

Загнавшие душу в ходики,

Планы большие оставлены,

Тикают ваши годики.

Жизни проходят скоренько,

Хлоп — и вы уже старенькие,

И семенят сзади бодренько

Новые люди маленькие…

Круговорот

Помечтаю ребенком стать снова,

Непьющим и некурящим,

Только доброе знающим слово,

По ночам крепко-накрепко спящим.

И ребенком таким, чтоб без пуза,

Без отдышки, отрыжки, изжоги,

Чтоб на памяти не было грузов,

И легко чтоб бежали ноги.

Это всё так прекрасно и мило,

Так волшебно и очень знакомо,

Это всё ведь со мною было,

Было там, в добро-нежном «дома».

Помечтать так порой приятно,

Осторожными только быть надо,

А не то пожелаете внятно,

И сработает вам в награду:

Бац — кирпич на мечтающий череп,

И, над лужей кровавой взлетая,

Вы увидите новый берег,

Берег тот, что как будто желали.

Темно-влажная нега блаженная

Вдруг нарушится режущим светом:

Вот он — космос открыто-надменный,

Вас туда тянут быть человеком.

Стонет та, что была вашим домом,

Нить последнюю, как не кричите,

Незнакомка разрежет строго:

Шлёп по жопе — ОДИН живите.

Вы тот самый ребенок снова,

Что без пуза и мыслей тяжких,

В мире всё для вас ярко и ново,

И друзей полно настоящих.

Вы на радость небес подрастайте,

Принимая судьбу и себя,

Что не так — отмотать не мечтайте,

Ничего не случается зря.

Предпарадное

Праздник для всей страны — явление двоякое. Боль чудовищных потерь, килотонны страданий, безумная радость победы, а потом — десятилетия празднований с просачиванием через сито жизни не только самих победителей, но и памяти о них.

Парады — то, что запомнилось с детства и то, что сейчас продолжается ежегодно. Без оценок, это объективная данность.

Ну что, хипстеры и хипстерицы,

Фоткаете военно-космическую мощь державы?

Сколько ж сегодня вертолетов постится,

Собирают лайки носители воинской славы.

На самокате за танком, борода по ветру,

Наложить фильтр на Тополь-эм,

Рассказать скорее виртуальному свету,

Это ведь по-любому интересно всем.

Столица готовится к параду,

По брусчатке шуршит безопасность страны,

В пробках ворчат, а пешеходы рады

Виду убийственной красоты.

Полковое

Ходят с табличками люди,

Даже совсем малыши,

Но и они — от души,

Так еще долго будет.

По знавшей парады брусчатке,

По мостовой за бугром,

По Кенигсбергу, Камчатке

Идут раз в году об одном

Этой победе не надо

Глупо-веселой гульбы,

Тихо хранятся награды,

В шифонерах великой страны.

Старое, блеклое фото,

— Так вышло, мы ими равны,

Полки, батальоны, роты

Мимо зубчАтой стены.

Может, и к лучшему тучи

Не рассекали стрижи,

Гражданские были круче,

Искренней были они.

Поезда

Поезда очень люблю. На каком-то инстинктивном уровне. Начиная с запаха составов на подступах к вокзалу и заканчивая чаем в подстаканнике. Ну и дорога, идущая вдоль лесов, унылых деревень и разграфиченных заборов.

Ехать, стук колес с сердечным стуком,

Доводя до ритма одного,

Упиваясь убывающим маршрутом,

Видя непрерывный лес в окно.

Путевое счастье мимолетное,

Остановки в 5 минут и в год,

Есть, читать, болтать и пить холодное,

Здесь особенное чувство настает,

Доброе, счастливое, огромное,

Едет поезд, жизнь летит, дорога прёт.

Электричка

Вот и въехал в Москву на железной змее — электричке,

Что глотает людей… победней…,

Электричке, которая лепит привычки

Покупать барахло и справлять нужду между дверей

Солнце светит насквозь дребезжащего пуза,

Своим запахом воздух вагона теснит чебурек,

Я въезжаю в Москву незаметным и будничным грузом,

Мимо бег от вопроса «а ваш покажите билет»

Питерское

С этим городом у меня очень сложные отношения. Знаю его лично почти 20 лет, всякое бывало. И гулянки, и эйфория, и сломанные зубы, и ночевки на улице… Он особенный, вдохновляющий, но как там жить постоянно — не представляю.

Кто ты для меня, Петербург?

Исхоженный и испитый

Режиссер, лицедей, драматург,

Изморосью умытый.

Мы не родные с тобой,

И не всегда мы в мире,

Тут знакомой мебели строй

В совершенно чужой квартире.

Здесь разрухи соседка та,

Что величием роскоши пышет,

Здесь людей полируют ветра,

Север пасмурный холодно дышит.

Вдоль породистых старых домов

Твою ночь я считаю шагами,

Я отсыплю тебе добрых слов

— пусть сойдутся мостом между нами…

И на прощание…

До свидания, белые ночи,

Хотя все же вы больше синие,

Здешних улиц прямые линии,

И вода, та, что камни не точит…

Та, что гладит гранит волнами,

Словно шепчет ему: «забывай,

Было всякое между нами,

Ну а тех, кто над нами — прощай…»

Сентябред

Щеки облаков рождают ветер,

Выдувая щедрые потоки,

Что срывают лета двери с петель,

Холодом щекочут горло вдохи.

Осень может быть и вдохновляет,

Но ботинки пачкает изрядно,

Насморк неба насморк носа повторяет,

Да деревья в саванах нарядных

Проводили в путь последний бабу,

Что не дождалась своего лета,

Ее душу небу выдать надо,

Расступитесь, тучи, дайте света…