Бесплатный фрагмент - 35 мм

Примечание

Все права защищены. Разработчик игры дал свое согласие на использование автором элементов его вселенной при создании данного литературного произведения. Все вопросы касательно авторских прав можно задать по данному электронному адресу: Noskovfe@mail.ru

Предисловие

С творчеством Сергея Носкова я впервые познакомился в 2016 году, когда вышла его игра «35 мм». Помню, как на You Tube выходили ролики от разных известных блогеров и стримеров, которые обозревали игру Сергея. Она сразу привлекла меня (и не только меня, а многих) своим русским сеттингом и до боли знакомой нам всем атмосферой постсоветского пространства. Игра выглядела настолько стильно и атмосферно, что сразу полюбилась русскоязычной аудитории. На сегодняшний день, продано более 160 000 копий игры, что является очень хорошим (если не выдающимся) результатом для инди-разработчика. Однако больше всего притягивало в ней то, что это была эксклюзивная ручная работа, сделанная одним человеком.

Сергей родился в Москве 16-го июня 1989-го года. В 2012-м году он закончил психологический факультет Московского Гуманитарного Университета. Здание этого университета присутствует в его самой первой игре, под названием «Свет». Все действие игры происходит в этом учебном заведении. Ещё этот университет можно увидеть в качестве пасхалки в «35 мм». Так и чем же интересен этот молодой человек? Лично мне кажется, что Сергей едва ли ни первый в России инди-разработчик, который умудрился доказать, что игры могут быть авторскими. Не берусь утверждать, может, и не первый, но, во всяком случае, один из ярчайших примеров того, что даже без команды, бюджетов, опыта в программировании, опыта в геймдизайне можно создать свою игру. Даже не просто создать, а рассказать по-настоящему интересную, захватывающую и атмосферную историю. Российская игровая индустрия находится в упадке, рынок наводнили мобильные игры и условно-бесплатные проекты. Сингловых приключений, а в особенности сохраняющих в себе русскую культуру и наш, что называется, генетический код, так мало, словно золотого песка на речном дне. На фоне этого засилья бездарных поделок проекты, типа «35 мм» кажутся глотком свежего воздуха. Даже сегодня, в 2020-м году ситуация никоим образом не изменилась. Поэтому разработчики-самородки в цене.

Я прошел «35 мм» на одном дыхании и был поражен, какое количество смыслов в неё заложил автор. Тут и отсылки на всеми любимую игру «STALKER» 2007-го года, и прямые цитирования одноименного фильма Андрея Тарковского, даже упоминается знаменитый «Пикник на обочине» братьев Стругацких. Сергей умудрился воссоздать атмосферу того таинственного космического времени, советского времени, когда люди создавали будущее своими руками. Игра просто пропитана ощущением ностальгии по тому, былому, давно ушедшему. Я был настолько поражен тем, что все это сделал один единственный человек, что решил просто взять и написать ему в соцсетях. Конечно, думал, что Сергей вряд ли захочет общаться с каким-то рандомным человеком из сети. Но Сергей оказался очень открытым и достаточно скромным человеком, чем искренне меня порадовал. Он с охотой отвечал на любые, даже самые дурацкие вопросы про игру, о том, как он её делал, чем вдохновлялся. Я к тому времени вел работу над первой книгой «Матрос», основанной на моей службе в военно-морском флоте. Но уже тогда в голову пришла интересная мысль о том, чтобы написать книгу по «35 мм». Я решил сразу не озвучивать эту идею, тем более, что работы итак хватало. Шло время, я не терял Сергея из виду, периодически с ним переписывался и потихоньку продолжал работу над первой книгой. В 2019-м году книга была опубликована, и я сразу предложил Сергею создать литературное произведение по его игре. Идея его заинтересовала, он сказал, что это интересный эксперимент и было бы неплохо почитать расширенную версию игры. Так и родилась эта книга. Работа над ней шла около полугода, Сергей активно принимал участие, вносил корректировки и пожелания. Позже у меня возникла ещё одна идея сделать в книге бонусом большое интервью с разработчиком игры, его вы сможете прочитать после основного содержания.

Теперь работа над книгой закончена, и я хотел бы поблагодарить Сергея за сотрудничество и помощь в работе. Надеюсь, фанаты игры останутся довольны проделанной мной работой, а мне ещё удастся посотрудничать с этим замечательным человеком. Ведь что именно такие люди — фанатики своего дела, создают будущее, меняют мир вокруг к лучшему.

Виталий Прядеин

15.04.2020

35 ММ

ПЕТРОВИЧ

— В доме ничего нет, если хочешь, можешь сам проверить, — сказал Игорь, чем прервал мои мысли.

Ленивый он парень, болтливый, невнимательный. Столько раз я уже пожалел, что взял его с собой, надо было одному идти, так было бы сподручнее. Сейчас лениться нельзя, если хочешь выжить, нужно быть внимательным, уметь искать. Я стараюсь каждый дом осмотреть, каждую полочку, ничего упускать нельзя — будь то еда или какая-нибудь вещь нужная. Ну ничего, я встал и пошёл, а он пусть на улице стоит, дальше ворон считает.

— Когда будешь готов, ты скажи, дальше двинем, — говорит он мне.

Ему лишь бы двигать куда-то. Вот точно, начну сам смотреть и что-нибудь да найду. Правильно говорят: «Хочешь, чтобы было хорошо — сделай сам». И как уверен был, конечно же, он пропустил жестяную консервную банку тушёнки. Ржавчиной покрыта, но ничего, советская, значит, простоять может хоть лет сто, и ничего ей не будет. Ещё он не заметил батарейки, вот за это ему бы уши оторвать, это же золото вообще, как без них-то! Ночью в лесу хоть глаз выколи, а фонарик на святом духе работать не будет. Больше ничего в этой хибаре не нашёл. Масляная лампа столе, пассатижи — всего этого добра в каждой хате навалом. Хозяева бежали, побросали все, и я их понимаю.

— Идём, — сказал я, выходя из дома.

Хотел бы я Игорю высказать за батарейки, да что толку.

— Стемнеет скоро, надо бы на ночь куда-нибудь завалиться, — говорит Игорь, — ты как смотришь?

— Время есть ещё, походим по домам, поищем, — ответил я.

— Хозяин-барин, — улыбнулся Игорь.

Мы разделились, чтобы сэкономить время и начали рыскать в поисках провизии. Конечно, не стоит питать иллюзий, скорее всего, все подъели уже до нас, тут не мы одни такие умные бродим, швали всякой хватает. Но попытаться поискать стоило, банку тушёнки же я нашёл, а, значит, ещё что-нибудь найду. Натолкнулся на сгнившую хибару, около которой ржавел раздолбанный УАЗ. Машина давно была не на ходу: колеса спущены, аккумулятор выдернут, даже сиденья вырвали из салона. Картина обычная, а вот сама хибара вызвала у меня интерес. Мне показалось, что в ней кто-то есть или был, а я привык доверять своему чутью. Достал нож, осторожно открыл дверь. В нос мне ударил запах затхлости и гнили. Внутри никого не было, но лежавший на полу матрас и относительно свежие окурки говорили о том, что кто-то недавно здесь ночевал. Мои догадки подтвердила записка на столе:

«Были в дороге около трех часов, на пути встречались обжитые поселения, но заглянуть туда мы не решились. В километре отсюда спустило колесо, пришлось бросить машину и сойти с дороги. Несколько дней переждали в хате, вокруг тихо, пара пустых домов и только… Вчера услышали в лесу выстрелы и поспешили убраться.»

Для кого это было написано? Зачем? Непонятно. Предупредить о стрельбе? Да тут, блин, везде стрельба, где люди есть, сейчас работает только один закон — закон силы. Кто быстрее и проворнее, тот и выживет. Лучше бы оставили что-нибудь полезное. Эх, только время зря потерял. Их машина, должно быть, где-то рядом стоит. Но даже если и так, скорее всего, сейчас это просто кусок железа, все, что можно было забрать из неё они, скорее всего, сразу и забрали.

— Нашёл что-нибудь?, — спросил Игорь, когда я вернулся.

— Нет, а ты?

— Тоже нет, порожняк.

— Ну, ладно, пошли дальше.

— Местность здесь дикая, будь начеку, — сказал Игорь.

Может, он и прав, лес ошибок не прощает.

Машину ребят, оставивших записку, мы нашли у дороги. Это была темная девятка и, как я и предполагал, поживиться здесь было давно уже нечем. Внутри остались только пустая бутылка воды, коричневый кожаный портфель и фотография, на которой бал изображён быстроходный катер, рассекающий волны пролива в месте, очень напоминающем наш Юг. То ли Новороссийск, то ли Сочи, по фото непонятно.

— Девяточка, шустрая машинка, эх, нам бы сейчас колёса под жопу, поехали бы с тобой с ветерком, — сказал Игорь с досадой, увидев, что машина не на ходу.

— Да ведро с болтами, у моего знакомого такая была, столько е***я с ней.

— Не скажи, да, дешевая, но для своего времени машинка, что надо.

Внезапно мы услышали какой-то дикий гул, раздавшийся откуда-то издалека. Сперва он был еле слышен, затем нарастал и в итоге стал практически невыносим. Я прикрыл уши, чтобы не оглохнуть.

— Что это?!, — оторопел Игорь.

— Стон земли, — ответил я и убрал руки от ушей.

— Чего?! — не понял он.

— Звуковая аномалия в дикой природе, я читал об этом.

— Ни***я себе аномалия, аж уши заложило. Что в природе может так гудеть?

— Да вот знать бы, кто-то вообще считает, что это всего лишь галлюцинации слуховые, и на самом деле нет ничего, — пожал плечами я.

— Ну ты же слышал? — спросил Игорь.

Я кивнул.

— Ученые то считают, что этот шум имеет четкий источник в большинстве случаев, например, на каком- то острове был подобный гул, который пугал местных жителей. Издавна считалось, что это какие-то духи гневаются, а оказалось, что звук издаёт вулкан.

— Но у нас тут нет вулканов, — возразил Игорь, но я не обратил внимание на это его замечание. Тоже мне, умник, я знаю, что их нет.

— А некоторые считают, что это звук «апокалипсиса» или конца времён. Дескать, если люди такое слышат, то всему скоро придёт конец, — продолжил я.

— Ну тогда все понятно, — посмотрел на меня Игорь, — тогда этот звук прямо в точку.

Нас обоих устраивало второе объяснение непонятного шума, ведь если оглянуться вокруг, конец действительно пришёл к нам.

***

— Фоторепортером был? — удивленно поинтересовался Игорь, когда увидел, что я достал из рюкзака советский дальномерный фотоаппарат ФЭД-2 и сделал несколько снимков заинтересовавших меня деревьев.

Но Игорю показалось, на самом деле, я снимал не деревья вовсе, а птиц, которые кружили вокруг. Это жизнь, и я хотел запечатлеть ее на пленку. Птички кружили вокруг деревьев, видимо, там были их гнезда. Радуйтесь, теперь эта планета принадлежит вам, братья наши меньшие, а мы тут больше не хозяева.

— Да нет, просто увлечение, — ответил я, настраивая фокус.

Сделал ещё пару снимков и убрал фотоаппарат обратно. Кто-то назвал его маленькой машинкой времени. Фотоаппарат помогает нам погрузиться в моменты, которые были в нашей жизни и прочувствовать их заново. Правда, иногда это бывает слишком болезненно, но все равно хорошо, что такая возможность есть.

— Ух ты, смотри! Привет дружок! — воскликнул Игорь.

Я повернулся и увидел, что мой спутник собирается погладить подбежавшего к нам дворового пса. Пёсик был рад увидеть людей, вертел хвостиком, часто дышал, высунув длинный язык.

— Не трогай его, — сказал я, — может, он заразный.

— Да они не передают эту дрянь, это же не крысы, — отмахнулся Игорь.

— Ну а я рисковать не собираюсь, — зло сказал я и достал нож.

Игорь увидел нож и изменился в лице, затем приподнял свою куртку, тем самым оголив рукоятку пистолета ТТ, что был спрятан у него за поясом.

— Напугал, — сказал Игорь, однако, рисковать не стал и до пса не дотронулся.

Я, убедившись в том, что мне ничего не угрожает, убрал нож.

— Тяжелый ты человек, подозрительный, — сказал он.

— Поэтому и живой до сих пор, а вот ты рано или поздно допрыгаешься.

— Я, знаешь ли, фаталист, в судьбу верю, поэтому и не парюсь особо, — ухмыльнулся спутник, — если суждено что-то, то не миновать этого.

— Береженого Бог бережёт, — ответил я.

— А небережёный сам бережётся, — усмехнулся Игорь.

— Вижу я, как ты бережёшься, собак гладишь. А если бы укусила, а в ней зараза какая-нибудь, и слёг бы. Я за тобой ухаживать не буду и цацкаться с тобой тоже не буду, брошу и все тут, — процедил я сквозь зубы.

Мы прошли линии электропередач. Надеюсь, впереди ещё будут деревни или поселения, уже темнеет, нужно переночевать где-то, а то весь день на ногах, вымотались. Когда меж деревьев начали проглядываться покосившиеся крыши, мы услышали позади тяжелый топот и шевеление листвы. Я подумал, что это тот самый пёсик, которого мы встретили у линий электропередач, поэтому не придал значения, но топот усиливался, а за ним последовало рычание.

— Скорее, валим отсюда! — закричал Игорь.

Я повернул голову и все внутри меня похолодело. За нами во весь опор гнался медведь. У меня, казалось, выросли крылья, уж и не помню, как, но передо мной возникли огромные двери амбара.

— Давай, толкай! — орал Игорь.

Мы, упершись ногами в землю, изо всех сил толкали тяжелые двери. Топот становился все громче, а сердце мое готово было выпрыгнуть. Ворота поддались и распахнулись, я повалился на землю и перевернувшись стал отползать назад. Как-будто в замедленной съемке я наблюдал за тем, как Игорь выхватил свой ТТ, снял его с предохранителя (кажется, я даже услышал щелчок) и произвёл несколько выстрелов в сторону взбешённого зверя. У ТТ крупный калибр, пистолет мощный, но потребовалось высадить весь магазин, чтобы успокоить мишку. От первых выстрелов он встал на задние лапы, а передними отмахивался от пуль. Кажется, одна из них залетела прямо в открытую пасть, разворотив нижнюю челюсть, на землю попадали куски раздробленных зубов. Из раны во рту хлынула густая кровь. Ещё выстрел, медведь пошатнулся и рухнул на землю. Игорь не хотел верить в то, что все кончено и произвёл контрольный выстрел медведю в глаз. Мне стало дурно, но я старался перебороть это чувство.

— Все патроны извёл, — выдохнул Игорь, — вот это трофей. Никогда такого не валил, ещё и из пистолета.

— Я, наверное, обделался, — сказал и попытался встать, но ноги не слушались, стали ватные.

— Да я сам не знаю, как это получилось, думал, конец нам, задерёт насмерть, — ответил Игорь.

— На этот раз повезло, — выдохнул я.

В эту минуту мне показалось, что я все же не прогадал, когда взял с собой этого Парня, как-никак, он сейчас спас мне жизнь. Мы решили переночевать в амбаре, не идти дальше, а то хватит на сегодня приключений. Развели костер, Игорь достал бутылку водки, кажется, он нашел это сокровище в каком-то из домов. Странно, что ее оставили, ведь в нынешних условиях водка — это не только спиртное, но еще и полноценная валюта, даже покруче доллара (которым сейчас только подтереться).

— Будешь? — протянул он мне бутылку.

— Давай, меня до сих пор трясет, — ответил я, взял бутылку, плеснул ее содержимое в свой стакан и опрокинул в себя, не морщась.

— Успокой нервы, это помогает, — кивнул Игорь и последовал моему примеру, закусив тушенкой.

От водки я быстро захмелел и расслабился, тревога начала понемногу спадать, дрожь в теле тоже. Организм перенапрягся и требовал отдыха.

— Горячего хочется, щас бы воды немного, можно было бы суп сварганить да поесть по-человечески, — протянул Игорь.

Его голос звучал эхом, веки мои становились тяжелыми. Я даже не заметил, как отключился.

***

Помню, как все начиналось, и болезнь эта экзотическая, лихорадка. Я же ведь тоже заболел. Состояние ужасное, жар, голова ничего не соображает, жуткий кашель. Меня эпидемия застала во время работы вахтовым методом, я же был главным инженером на строительном объекте. На работе один прораб начал кашлять, а затем как-то незаметно слегли все работяги, и я в том числе. Помню инфекционку, туда всех гнали: жуткие очереди, духота, кругом крики, вопли, какой-то мужик сидел и вытирал испарину с лица. Я был весь мокрый и не чувствовал своих ног, медсестра бегала вокруг, ставили какие-то капельницы. Врачи сами, похоже, не знали, что делать, многие из них потом умерли от лихорадки, пытаясь спасти людей. Болезнь пришла откуда-то с Востока, как чума, но это было пострашнее чумы, ведь даже современная медицина оказалась бессильна под её натиском.

— Смотрите сюда, — говорила медсестра и светила фонариком мне в глаза, — как вы себя чувствуете?

— Хреново, легкие словно стеклом набиты, — хриплым голосом сказал я, затем закашлялся и сплюнул кроваво-желтую слизь в тазик, стоящий рядом.

На соседней койке бился в конвульсиях какой-то молодой парень, его держали двое врачей, не знали, как успокоить. В воздухе витала смерть, казалось, я чувствовал её ледяное дыхание, она была совсем рядом. Звуки искажались, все было как в тумане. Сознание то уплывало куда-то, то снова возвращалось ненадолго.

— Я вам пропишу другие антибиотики, эти не справляются, — говорил доктор, осматривая меня.

­ — Спасибо, док, за то, что бьетесь, — сказал я.

Его лица не было видно из-за маски, но, судя по глазам, он улыбнулся. Через неделю этот доктор сам умер от лихорадки.

Ещё помню звук этого кашля, он навсегда впился в мою память, этот жуткий, раздирающий глотку мокрый кашель, который звучал отовсюду. Некоторые кашляли так сильно, что казалось, вот-вот выплюнут собственные лёгкие.

Следующие несколько дней я провел словно в бреду. Температура не спадала, болезнь прогрессировала и, похоже, не собиралась отступать. Моя палата опустела, всех соседей увезли в морг. Я каждый раз провожал их глазами и думал, что, скорее всего, скоро и меня так же повезут. Рядом с моей кроватью стоял радиоприемник, который сутками передавал, словно фронтовые сводки, новости в мире. Стандартное сообщение, которое можно было услышать? звучало следующим образом:

«К нам продолжают поступать многочисленные сообщения… (прерывание сигнала) … По последним данным… На трассах из города образованы многокилометровые пробки… (прерывание сигнала) … Люди пытаются минимизировать контакт… с окружающими… (прерывание сигнала) … Местные власти делают все возможное для нормализации ситуации. Как нам известно, большинство районных больниц уже переполнено, а оставшиеся места не так просто заполучить. Впрочем, положительной динамики от лечения пока не наблюдается. Волонтеры, в свою очередь, рекомендуют запастись провизией и по возможности, не выходить из своих домов. Заметив первые симптомы заболевания, следует ограничить общение с близкими людьми до уточнения диагноза. Мы будем продолжать вещание, чтобы поддерживать вас в курсе событий.»

В конце концов я устал слушать это и выключил приёмник. В палате я остался один, но все ещё был жив, все ещё дышал. В одном из шкафчиков у кровати моего соседа, которого недавно увезли в холодильник, я нашел его дневник:

«Сегодня 5-й день с момента госпитализации. Палаты уже переполнены больными. Судя по суете и беспорядочным действиям врачей, они в панике и сами не знают, что делать. Носят респираторы, а кто-то даже противогазы. Выдают какие-то лекарства, да только пользы от них не ощущается. Процедуры никакие не проводят, половина медицинских аппаратов не работает, видимо, все разворовали давно и обновить не смогли, как у нас это обычно принято. С родными общаться не дают, информацией никакой не делятся… Поговаривают, что эпидемия разгорелась не только в нашем городе, более того — не только в нашей стране… Жутко хочется курить, а врачи не выпускают на улицу, приходится находиться в этом пердеже вместе со всеми остальными. Все это напоминает какой-то зал ожидания. Мы здесь как в клетке, нас здесь держат так, будто все мы уже покойники, просто ещё не знаем об этом»

А это, видимо, продолжение, написано спустя несколько дней:

«Все болит, кровоточит, порой хочется себе вены перегрызть и завершить эти страдания, но я стараюсь держаться, глядишь, повезет. Поговаривают, кто-то на последней стадии неожиданно вылечивается. Что-то переключается в организме, и он сам начинает с недугом бороться. Главное — духом не падать…»

У другого, уже нынешнего покойничка, нашёл такие записи:

«Привезли сюда 3 дня назад. Страшно… Повсюду жуткий гнилостный запах, видимо, в этих стенах уже немало душ покинули наш грешный мир. Стараюсь сохранять оптимизм, но улучшений пока не наблюдается. Тяжело думать о смерти, сложно представить, что в какой-то момент ты перестанешь ощущать, видеть сны, мыслить… Ведь мы всегда были способны к этому, мир существует для нас только благодаря возможности его ощущать. В такие моменты помогает только вера во что-то высшее. Вера в то, что после этой жизни следует какая-то другая… Хотя атеистом быть тяжело, ибо поверить в такое непросто. Что ж, как помрем — там и посмотрим…»

Иногда к нам в палату приходил доктор и говорил, что мы сами помогаем болезни себя убивать, и делаем мы это своим унынием.

— Вы сдаетесь быстро, даёте ей вас сожрать, — говорил он, — боритесь с ней, отвлекитесь на что-нибудь, начните вести дневник. Выпишите в него все негативные мысли, это поможет вам.

Вот эти двое и начали писать, а я не стал. В итоге они оба мертвы, а я жив. Дневники их пригодятся, сделаю самокрутки.

За время пребывания в стационаре я повидал настоящие подвиги врачей, которые, не жалея себя, рискуя своей жизнью так самоотверженно пытались помочь людям. Это было так трогательно и благородно, что я бы им всем памятники поставил и дал бы медаль героя или что там полагается в таких случаях. Большинство из них, конечно, сами погибли, заразившись вирусом, и это были самые порядочные и сострадательные люди из всех, что я в жизни встречал. Каждому из них я говорил «спасибо» и благодарил, как мог, плакал как ребёнок, когда узнавал, что очередной врач умер на дежурстве. Они были словно солдаты, стоящие на передовой и воевавшие в неравном бою с болезнью. Сутками они принимали больных, боролись за жизнь каждого пациента, не спали ночами, отдавали последнее, что у них было, лишь бы спасти ещё одну жизнь, всего лишь ещё одну.

И вот к чему мы в итоге пришли: спустя миллионы лет эволюции, имея передовые технологии и искусственный интеллект, вся наша медицина и триллионы долларов, потраченные на неё, оказались бессильны перед обыкновенным вирусом, вакцину от которого, как оказалось, невозможно придумать. Все жалкие попытки в этой области обрывались на раз-два, ведь вирус постоянно мутирует. Каждая новая вакцина устаревает мгновенно, вирус все время опережает ее на несколько шагов. Конечно, присутствовали и случаи устойчивости к заболеванию, у некоторых больных проявлялся иммунитет (например, у меня), но это, скорее, было исключение, которое подтверждало правило. В обычное время миром всегда правили деньги, и главной целью человечества был их заработок. Фармацевтические компании были настолько озабочены слабостями человека, что вбухивали основные средства в лекарства для потенции и пластическую хирургию, совершенно позабыв о том, что покойникам не нужен крепкий стояк, а силикон точно так же сгниет вместе с его владелицей.

Имея за плечами колоссальный опыт в виде средневековой чумы и «испанки» человечество все равно не осознало свою хрупкость как вида и не предприняло никаких мер. С чумой, в принципе, все понятно — уровень медицины того времени оставлял желать лучшего. Болезнь лечили самыми примитивными методами, можно сказать, что ее просто не лечили. Ситуация усугублялась условиями быта того времени, отсутствие гигиены, наличием разносчиков заразы. В результате болезнь выкосила половину Европы. А вот с испанским гриппом немного сложнее, и ситуация была похожа на сегодняшний день. Основной причиной «испанки», как известно, была великая миграция огромных масс людей, которая произошла в результате Первой Мировой войны. Тогда путевые сообщения между странами и мобильность граждан ещё не были такими развитыми, как сегодня. В первую очередь на развитие этой пандемии оказали влияние такие последствия войны как: антисанитария, стесненность военных лагерей, давка лагерей беженцев и плотность госпиталей с раненными. В условиях, подобных этим, люди находились фактически голова на голове. Ни о каком соблюдении личной гигиены не могло быть и речи. Вследствие этого испанский грипп очень быстро обошёл военные потери по количеству жертв. Также повлиял технический прогресс (уже тогда стоило задуматься о его последствиях), ведь активное распространение получил железнодорожный и летательный транспорт, пароходы. Все это несло в себе как удобство и развитие, так и массовые эпидемии. Всего пандемия «испанки» бушевала в около 18-ти месяцев, в 1918—1919 гг. За это время во всем мире было заражено 550 млн. человек, что равно 29,5% населения планеты. Погибло от 50 до 100 млн. Цифры приблизительные, так как в учет не шли многие страны — где-то подсчет не проводился, какие-то данные утеряны. Кстати, «испанкой» болезнь назвали не из-за того, что Испания была первой страной, откуда пришла болезнь (считается, что первый случай заболевания был зарегистрирован в США), а потому, что военная цензура того времени запрещала распространение слухов о болезни, начавшейся среди солдат. Первой же страной, которая объявила о пандемии, стала Испания, придерживающаяся нейтральных взглядов. Что интересно, существует ещё версия, что болезнь могла прийти из Китая вместе с китайскими рабочими, приехавшими в штаты. Ничего не напоминает?

Теперь рассмотрим нынешнюю ситуацию, ведь она как раз сопоставима с тем, что было тогда в 1918 г., только теперь все значительно хуже. Сегодня мобильность человека самая высокая, чего не было за всю историю существования нашего вида. Перелёты между странами давным-давно уже перестали быть роскошью, они приобрели рабочую необходимость. Вследствие чего началось движение огромных масс людей, только сегодня, в отличии от 18-го года, оно набрало какие-то просто чудовищные обороты. На самом деле в нынешних условиях глобальная пандемия была лишь вопросом времени. А ведь тревожные звоночки уже звучали, и не раз. Взять хотя бы «тяжелый острый респираторный синдром», он же «SARS», он же «пурпурная смерть». СМИ называли эту болезнь «атипичная пневмония». Откуда пришла эта болезнь? Правильно, снова из Китая. За все время эпидемии заразилось 8437 человек, из которых 813 умерло. В общем, не такой уж и страшный показатель, но по факту эта болезнь являлась ложной тревогой перед настоящим кошмаром. Тревогой, которую никто тогда не принял всерьез, а зря.

Главную опасность во время пандемии представлял вовсе не вирус, который вызывал болезнь, это, скажем так, вторичное. На первом месте стоит всеобъемлющий и парализующий страх. Паника, которая охватывает население, может принести бедствия, куда более колоссальные, нежели любая катастрофа. Напуганная толпа, особенно с такой крепкой генетической памятью, как у нас, людей русского мира, начинает творить странные, непредсказуемые вещи. Например, скупать гречку, туалетную бумагу, соль, спички и водку. Последняя в трудные времена превращается в устойчивую валюту, особенно учитывая то, как начинает лихорадить рубль. За первую неделю все полки магазинов опустели. Следом за продуктами улетали медикаменты и противомикробные маски. Наверное, люди, которые их производили, оказались в полном шоколаде, их предприятия озолотились. Но ведь народу трудно объяснить, что никакие маски никогда не помогут, когда вирус плевать хотел на все эти средства защиты, однако, утопающий хватается за соломинку. Маски же, в основном были всегда нужны для того, чтобы люди не касались своего лица, человек в среднем каждые две минуты дотрагивается до него, и происходит это на автомате, он даже не замечает этого.

Я слышал, что в Америке люди начали в массовом порядке закупать оружие, очереди в оружейные магазины огибали целые кварталы. У нас-то нет свободного оборота огнестрельного оружия, да мы как-то и не думаем об этом, а вот американцы первым делом начали вооружаться, как будто их это спасло бы.

— Люди не хотят покупать оружие, чтобы искать себе неприятности, они это делают, чтобы защитить свои семьи и дома в случае чего, — комментировал эту ситуацию американец из выпуска новостей.

Уж американцы-то знают, чем чреваты катастрофы и что они за собой несут, огромное количество всякого сброда решит прийти к тебе в дом и отнять твою еду и воду. Особенно учитывая их расовые проблемы, которые усугубляются в подобных условиях. Никакая толерантность не поможет. Тем более, что президент США распорядился выпустить из тюрем множество заключенных. Зачем? Все, кто был посажен по так называемым «незначительным статьям», например, мелкий грабёж или драка вышли на свободу. Такие радикальные меры были применены, когда американцы поняли, что никакие заборы с колючей проволокой и решетки не помогают от заразы, и в таких закрытых учреждениях как тюрьма вирус моментально расползается с устрашающей силой. В ответ на это рядовые американские граждане начали вооружаться, ведь в Штатах для покупки огнестрельного оружия нужны только права.

Паника может привести к ужасным последствиям в обществе, массовая истерия по поводу заражения приводит к тому, что люди начинают бояться друг друга — сперва перестали здороваться и дотрагиваться, а после боялись даже стоять рядом. Тут и там возникали массовые драки, если на улице видели человека без маски, который умудрился немного покашлять, на него сразу обрушивался шквал обвинений и угроз, что нередко доводило до беды. Находились, конечно, и те, кто не верил в эту болезнь и считал, что все вокруг сходят с ума. Такие люди демонстративно ходили без всяких средств защиты и не мыли руки.

— Мы все равно все умрем, так что, какая разница, зачем убиваться, и истерить по этому поводу, — говорили они.

Конечно, с ума сходить было не нужно, но и так беспечно относиться к болезни тоже опасно. Как показала практика, эти люди возглавляли списки жертв пандемии. Конечно, правительства тоже не сидели сложа руки и когда стало понятно, что пандемия просто так не пройдет, начали закрываться страны. Мир очень быстро оказался в совершенно иной реальности. Повсеместно выходили постановления о запрете покидать свое жилье, тем, кто праздно шатался по улицам, моментально заряжали кабальные штрафы. По всей Европе ввели чрезвычайное положение в связи с угрозой вируса. Во многих государствах шенгенской зоны закрыли внешние границы, ввели специальный документ, показав который можно было покинуть свое жилье. На улице можно было появиться только в случае крайней необходимости: выйдя за продуктами или лекарствами. Италия и Испания пострадали одними из первых и приняли самый тяжелый и серьезный удар болезни на себя. Итальянцы и Испанцы народы очень открытые, тактильные, что привело к массовым заражениям среди граждан.

Вирус в первую очередь начал косить пожилых людей, ну оно и понятно, у стариков и без всяких болезней куча проблем со здоровьем, слабый иммунитет. А Европа в целом и Италия в частности имеют огромное количество стареющего населения. Конечно, здесь свою роль сыграло развитие медицины. Врачи пытаются обмануть природу и её естественный отбор, пичкают людей различными биодобавками и антибиотиками, отчего продолжительность жизни растет, но при этом другие болезни никуда не деваются, а иммунитет в свою очередь слабеет. Человечество вовсю борется за свою жизнь, забывая при этом, что природу обмануть оно не в состоянии, ведь именно природа его и создала. Во время средневековой чумы погибло много народа, но это был естественный отбор. Как у животных — слабейшие умирают, а сильнейшие выживают.

Все страны поместили на строжайший карантин, запрещено было выходить из своих домов. Если для обеспеченных людей, которые имели большие просторные жилища и доступ к продуктам питания и развлечениям это не было серьезной проблемой, то для бедняков, которые жили в крохотных халупах и могли заработать на хлеб только своим тяжёлым (как правило, физическим) трудом, ситуация уже была более серьезная. Тем временем, власти всех стран мира вовсю боролись с пандемией, умерших от болезни вывозили за город в сопровождении военных врачей, потому что местные морги и крематории не справлялись с наплывом покойников, а оставлять их было негде. Родным нельзя было посещать похороны, так как были отменены на законодательном уровне все собрания людей, приходилось проводить похороны онлайн. Однако же люди способны привыкнуть ко всему, даже к подобным ужасам. Многие не отчаивались и умудрялись находить плюсы. В Германии жители выходили на балконы и пели, устраивали дискотеки, не выходя из дому и снимали разные видео, в которых показывали, как нужно проводить время в карантине.

А какое количество развелось всяких шарлатанов и колдунов! Они словно грибы после дождя возникали везде. Казалось бы, времена суеверий канули в лету уже давным-давно. Современный человек уже и образован, и обладает средствами технического прогресса, а все равно верит в чудеса. Сразу после начала пандемии в интернете появились объявления о продаже различных оберегов и амулетов от вируса, причем по весьма немаленьким ценам. Появились онлайн-консультанты, готовые за скромную плату оказать помощь в борьбе с вирусом. В эпоху всеобъемлющего блогерства разные сомнительные личности стали записывать видео с тем, как создавать зелья, которые якобы помогут выздороветь или как из подручных средств сделать маску на лицо. Некоторые умельцы продавали на онлайн-площадке самодельный защитный костюм от вируса, конечно же, волшебный. Единственное, что меня не переставало удивлять во всей этой ситуации, это то, что сегодня в XXI веке до сих пор человечество ведется на подобные разводы. Хотя чего я удивляюсь, ведь люди толпами по сей день идут играть в лотерею и отдают деньги финансовым махинаторам в надежде заработать побольше денег, вложив как можно меньше. Чего уж тут говорить о здоровье. Перед лицом смертельной опасности человек теряет разум и перестает критически мыслить. Так было, так есть, и будет всегда.

В одно прекрасное утро я разлепил глаза и изумился тому, как тихо в коридоре. Дверь в палату была открыта, но я не слышал ни единого звука. Обычно там все время кто-то бегал, кого-то куда-то катили, я слышал голоса. Сейчас же ничего. Только еле слышный кашель где-то в конце коридора. Я поднял голову, она все ещё гудела, но в целом было терпимо, я убрал иглу от капельницы из вены и попытался встать, что у меня более-менее получилось, несмотря на общую слабость организма. Своё самочувствие я мог, в принципе, даже оценить как удовлетворительное. Я сделал пару шагов к двери, но голова с непривычки дико закружилась, я едва удержал равновесие.

В коридоре было пусто, ни единой живой души. В нос мне ударил запах трупного смрада, я закрыл ноздри рукой. Те, кто хоть раз почувствует запах мертвечины, уже ни с чем его не перепутает, потому что более омерзительного запаха в природе не существует. Источник этого запаха лежал в соседней палате и разлагался, над ним жужжала стая мух.

— Что за?! — выпалил я.

Почему покойника не убрали да ещё и довели до такого состояния, совсем без мозгов, что ли? Осмотрев ещё пару палат, я нашёл, как минимум, пять разлагающихся жмуриков. Это были не только бывшие пациенты, но и врачи. Среди них лежала в коридоре медсестра, которая ставила мне антибиотики.

— Святый Боже, — я перекрестился, хотя и не считал себя особо верующим.

Я не хотел в это верить, но, похоже, что во всей больнице из живых остался только я. Ещё была слабая надежда, что услышанный мной кашель где-то в конце коридора не был галлюцинацией и в крайней палате есть ещё кто-то живой. Я понял что ошибся, когда зашёл в эту палату. Там лежал тощий лысый мужчина, судя по всему, он только что умер. Над его кроватью на стене было выцарапано:

«Болезнь убила меня, но не победила».

***

— Петрович! — разбудил меня Игорь.

На улице уже стемнело, Игорь ковырялся в костре импровизированной кочергой и смотрел на огонь.

— Может быть, поведаешь все-таки, куда мы идём и с какой целью? — спросил он.

— Уговор я выполнил, остальное не имеет значения, — ответил я.

— Дело твоё, — пожал плечами Игорь и отложил палку, — ладно, надо с вещами разобраться. Хорошо бы воды сейчас принести, сварганим поесть.

— Я принесу, — вызвался я и вышел из амбара.

Ночь тёплая, двор освещает только полная луна. Я обошёл окрестности, чтобы найти колодец, а заодно обыскать соседние дома на всякий случай. В домах ничего особенно интересного я не нашёл, только зажигалку, вроде, даже работающую. Захватил ее, пригодится. Еще я приметил покосившуюся заброшенную церквушку без куполов, видимо, спилили да расплавили давно, безбожники. Внутри церкви заботливо развешаны иконы, рядом с иконами стояли две самодельные кандилы с воткнутыми свечками. Я подошёл и конам, перекрестился.

— Вот и зажигалка пригодилась, — сказал я и зажег свечи.

Я долго стоял и смотрел на лик божьей матери и младенца у неё в руках. На помосте передо мной лежала икона с изображением Христа.

Где же Господь, когда он так нужен? Он оставил нас. До эпидемии меня нельзя было назвать верующим человеком, но я никогда не отрицал его существования, скорее, придерживался нейтральной позиции. Особенно, когда стало понятно, что в церквях во время служб заражается множество людей, через совсем небольшой промежуток времени все храмы опустели, как впрочем и города. В каждом человеке есть частичка чего-то мистического, и если это можно назвать Богом, то, скорее всего, да, он есть. Я начал пробираться к вере на закате времён

и очень сильно надеялся, что проберусь к ней, что успею. Первый пунктик я уже осилил, выучил наизусть «Отче Наш». Я откашлялся и начал тихо читать молитву:

— Отче наш, ежеси на небеси

Да святится имя твоё

Да прийдет царствие твоё

Да будет воля твоя

Яко же на земле как на небе

Хлеб наш насущный, дай нам днесь

И остави нам долги наши

Яко же мы оставляем должникам нашим

Не введи нас во искушение

Но избави нас от лукавого.

Я ещё раз перекрестился и вышел из церкви. Дай мне ещё немного времени, совсем чуть- чуть, я должен дойти до дома.

— Добыл? Отлично! — воскликнул Игорь, когда я зашёл в амбар с полным ведром воды, — ну садись, щас супчик сделаем.

Пока я ходил за водой, Игорь пошарил по амбарам и нашёл несколько полусгнивших, но, тем не менее, пригодных к пище картошин, нарвал свежей крапивы, все это дело нашинковал, и когда ведро оказалось на огне, принялся колдовать над ужином.

— Крапивный суп, как мама делала, — улыбнулся Петрович.

— Я когда на вахте был на севере, — начал я рассказывать, усевшись на ящик напротив костра, — мы называли такое блюдо «зае***ха»

Игорь рассмеялся.

— Как? — переспросил он.

— Зае***ха, — улыбнулся я, — это когда берёшь все, что под руку попалось и кидаешь в кастрюлю или на сковородку, получается дерьмо, но есть можно.

— Какое точное слово, — сказал Игорь и поднял стакан, — ну что, вздрогнем?

— Давай, — кивнул я и залпом выпил стакан водки, закусил консервами.

— Ты вахтовик? — спросил мой спутник.

— Бывший главный инженер на вахте.

— А где работал?

— На севере в основном, но вот в последнее время недалеко от Москвы.

— Хорошее дело.

Крапивница получилась неплохая, наваристая, я с удовольствием поел, ещё выпил и отправился на боковую.

— Правильно, надо выспаться, — сказал мой Игорь и опрокинул ещё стакан, — ровной дороги нам, Петрович.

***

Во время пандемии помимо того ужаса, который царил вокруг, невероятным образом возросла преступность. Мародеры и бандиты, не боясь заразиться, проникали в дома, хозяева которых либо сбежали, либо умерли и выносили все ценные вещи, которые только могли найти. Сервизы, технику, ковры, посуду, одежду, обувь, скатерти, даже постельное белье. Об отсутствии каких-либо моральных ограничений говорили страшные находки: умершие в квартирах были иногда найдены голыми. С них сняли всю одежду и украшения. Не чурались ничем, даже самыми омерзительными поступками. Мошенники могли проникнуть в дома к пожилым людям под видом дезинфекторов и обворовать их, и хорошо, если при этом не причиняли вреда хозяевам.

Карантин оказался для людей настоящим испытанием и проверкой на прочность отношений. Ведь теперь людям предстояло находиться друг с другом наедине, что неизбежно вело к ссорам между супругами и родственниками. Для наций, известных своим темпераментом, в частности, итальянцев и испанцев это было огромным испытанием. В Китае резко возросло желание людей развестись. Учитывая, что взрослые люди в основном всегда находятся на работе и редко видят друг друга — немудрено, что теперь им пришлось столкнуться с непростыми характерами своих сожителей. Ситуация усугубилась тем, что мировая торговля остановилась, все авиасообщения и железнодорожные перевозки тоже. В результате миллионы людей лишились работы и возможности зарабатывать себе на хлеб. Конечно, всегда есть процент людей, который может работать из дома, то есть удалённо, особенно в связи с развитием технологий и интернета. К «удалёнке» постоянно агитировали дикторы государственных каналов. Дескать, в условиях пандемии можно зарабатывать и дома. Но давайте будем честны, разве многие люди реально могут таким образом заработать себе на жизнь? Это всегда исключения, и если есть человек, который реально мог заработать себе на жизнь, сидя дома за компьютером (далеко не у всех они есть, кстати говоря), то он воспользовался этим ещё и до пандемии, в спокойное время. А людей, которые могут заработать себе на жизнь только своими руками — большинство, 95% населения. Даже представить себе страшно, сколько людей умерло вовсе не от болезни, а по естественным причинам. Кто-то умер от страха, ведь общая обстановка, творящаяся вокруг здорово давила на психику, кто-то от голода, кто-то других заболеваний, многие покончили жизнь самоубийством. Конечно, общая картина удручала, болезнь проникла практически в каждый дом, в каждую семью, и все были настолько поглощены личным горем и собственной безопасностью, что закрывались каждый в своей квартире. Сильно возросло количество эпизодов домашнего насилия в семьях, потому что многие, оказавшись в изоляции, начали глушить тоску алкогольными напитками, в результате пьяные мужья начали избивать своих жён и детей. Часто это приводило к убийствам одних другими. Причем убийцами, как правило, оказывались жёны, не захотевшие терпеть подобного отношения к себе. Дошло до того, что власти стали закрывать магазины спиртных напитков.

Проснулись мы рано и сразу отправились в путь. Ночью я осмотрел далеко не все дома, из соображений безопасности решил не отходить далеко от амбара, где мы развели костёр. Да и есть такая особенность у некоторых людей, которую нельзя было исключать: иногда, покидая свой дом, некоторые индивиды оставляли ловушки, подчас смертельные. В основном это были капканы, но порой встречались даже растяжки с самодельными взрывными устройствами. Не знаю уж, с чем это было связано. То ли с говнистостью хозяина, то ли с обидой на то, что приходится оставлять своё хозяйство. Мне кажется, такое делали, исходя из характерной для советских людей черты собственничества.

Они всю жизнь зарабатывали на эти халупы и ржавые ведра и теперь из-за эпидемии вынуждены были покидать свои дома. Я много встречал всяких заумных ловушек в разных домах, иногда они поражали воображение. Например, это могла быть отравленная водка, которая слишком уж открыто и неестественно стояла на столе. Я достаточно частенько находил в домах жертв подобных ловушек. Всяких мародеров, застрявших в капканах и умерших от потери крови при попытке отрезать себе ногу, подобно шакалу. Такую ловушку я нашёл и в этот раз: в одном из домов у порога была натянута растяжка. Выполнена она была небрежно и, похоже, рассчитана была на идиота. Я с легкостью обошёл препятствие и осмотрел дом. Обстановка внутри говорила о многом. Кругом пятна крови, пустые консервы, окурки и сумка, полная денег. Видимо, какой-то мародёр, судя по всему, раненый, решил здесь затихариться с добычей. Многие придурки до сих пор не поняли, что от этих бумажек теперь нет никакого толка, ими только жопу подтереть. Потом он покинул дом, но боясь за деньги, поставил растяжку. Скорее всего, этот гений где-то помер в лесу, раны, видать, были серьезные, раз столько крови натекло. Тем не менее, поиски продолжались. Что я искал? Да все, что могло пригодиться. В первую очередь — это еда, все, что можно съесть было на вес золота и, конечно, обувь. Приходится очень много ходить, преодолевать огромные расстояния пешком, и любая, даже самая качественная обувь моментально стирается и приходит в негодность. Даже до пандемии я умудрялся убивать практически любые ботинки за несколько сезонов. Уж с нашей-то погодой в России, сами знаете, а теперь-то и подавно. Как я скучал по возможности просто сходить в обувной магазин и купить себе нормальные ботинки.

В одном из домов нашел записку, оставленную хозяином: «С начала событий жизнь круто изменилась. Повезло, что болезнь не прицепилась, но проблем все равно навалом. Здесь жить, конечно, проще, чем в городе, натуральное хозяйство сильно выручает, ведь теперь в магазин не сходишь и картошечки с котлетами не купишь, пивка холодного не отведаешь.. Мародеры одолевают, кочуют теперь с места на место, грабят попутчиков, не брезгуют ничем, о совести и чести, видимо, позабыли напрочь. Рано или поздно, наверно, придется отсюда валить…»

Там же на столе валялись газетные вырезки с жуткими заголовками вроде: «Конец света наступает!», «Понедельник — день судный». Статьи под ними были ещё мрачнее: «Неизвестный науке вирус продолжает уносить жизни по всему миру. Ученые выдвигают предположение о том, что вирус может быть новейшим штаммом вируса. Симптомы заболевания схожи, однако, надвигающаяся эпидемия грозит намного более серьезными последствиями. Болезнь практически неизлечима и протекает крайне быстро. Смертность составляет 83 процента. В редких случаях у пациентов обнаруживается иммунитет, который спустя несколько суток выводит из организма токсичные вещества и устраняет вирус»

Или вот, например: «В стране объявлено чрезвычайное положение. По последним заявлениям официальных структур, смертность от новой, ранее неизученной лихорадки составила уже порядка 40 процентов населения. Аналогичная ситуация наблюдается и в других странах. С прошлой недели информации от властей не поступало. В народе поговаривают о том, что высшие чины уже давно эвакуировались вместе со своими семьями в более отдаленные от очагов заражения зоны. В связи с сложившейся ситуацией контроль за порядком в городах слабеет, акты вандализма, грабежей и убийств возросли в несколько десятков раз. А акции протеста и демонстрации только провоцируют распространение инфекции»

Помню, как читал все эти статьи и ужасался, все это напоминало какой-то страшный сон, который, тем не менее, оказался реальностью.

«17-го декабря 2012-го года в мире были зафиксированы первые случаи заболевания геморрагической лихорадкой вирусной этиологии, ранее неизвестной медицинскому сообществу. Детальные исследования показали, что вирус, вероятно, является мутировавшим видом штамма вируса. Для правящей верхушки события не были неожиданностью, поскольку именно по их заказу искусственно были созданы новые штаммы. После длительных тестов началась кампания, в ходе которой под видом вакцинации осуществлялось заражение локальных зон юго-востока планеты. Первоначальной целью данного мероприятия был контроль численности населения в странах 3-го мира, однако, в дальнейшем представители коалиций поняли, что развитие массовой истерии, связанной с пандемией, надежный предлог для установления своих порядков и введения на территории стран вооруженных сил с последующей оккупацией зон, богатых полезными ресурсами»

«21-го июня 2013-го года ведущие страны организовали масштабную транспортировку войск и медицинского персонала в Западную Африку, Индонезию, Иран, Индию, Ирак. Это позволило объявить жесткий карантин и взять под свой контроль обширные территории с ограничением свобод, права передвижения и т. д. К концу 2013-го года инфекция начала распространяться за пределы карантинных зон. Поскольку первоначальной целью вируса были народности из юго-восточных стран, ему потребовалось время для адаптации к другим носителям. Весной 2014-го года ситуация вышла из-под контроля, и по всему миру начали вспыхивать новые очаги заражения лихорадкой. Медицинские и военные силы не успевали адекватно реагировать на разрастающуюся угрозу. Постепенно из строя начали выходить объекты инфраструктуры, во многие города прекратилась подача электроэнергии и других ресурсов. Полиция, больницы, спасательные службы уже не способны были в полной мере выполнять функции. Поставки продовольствия сократились в разы. К концу 2014-го года число инфицированных достигло примерно 3-х миллиардов. Учитывая скорость распространения, к середине 2015-го года оно возрастет до 4,5 миллиардов»

Я помню, как из всех щелей посыпались различные теории заговора о том, что вирус может являться биологическим оружием, что это все придумали американцы для того, чтобы уничтожить нас, а американцы, в свою очередь, обвиняли во всем русских или китайцев. По всем радио- и телеэфирам транслировались рассуждения всевозможных специалистов из разных областей: «Вы не находите, что уж больно вовремя этот вирус появился? Сейчас мир находится на критической точке своего развития. Мировая экономическая система трещит по швам, имеет место огромная закредитованность всего населения планеты, что рано или поздно привело бы к мировому финансовому кризису. Как избежать коллапса? Раньше это можно было устроить за счет мировых войн, которые здорово решали мировые проблемы — резко падали цены, и происходила своеобразная встряска общества. Сегодня же, те страны, которые в состоянии развязать мировые войны обладают внушительным ядерным потенциалом и прекрасно понимают, что новая мировая война может оказаться последней для человечества, поэтому войны больше не выход. Но экономику лихорадит, и срочно была необходима встряска, как её сделать? Тут же появляется некий вирус, который рушит все фондовые биржи. Вам не кажется, что это происходит не просто так, а чтобы скрыть некие проблемы, которые накопились в обществе?»

Каждый день я слушал подобные заявления, которые в обычное время больше походили на бред сумасшедшего, но в условиях пандемии, когда мир вокруг тебя в буквальном смысле умирает, даже такие теории уже не кажутся дурацкими. А даже если все они были верны, то куда было деваться простым людям? Мы же просто муравьи, которые не решают никакие глобальные вопросы, мы просто хотим жить и все.

Никто не мог поверить, что это конец, но происходящее показывало все время обратное. Внезапно оказалось, что все мы всего-навсего вши, и никакая мы не вершина пищевой цепочки. Нет в нас ничего всемогущего, ведь мы, по сути, бессильны перед обыкновенным вирусом. Осознание этого повлекло за собой самое настоящее безумие. Человек в условиях вымирания вернулся к тому, с чего начинал. Знаете людей, которые всегда радеют за вежливость, толерантность и мир во всем мире? Это я про тех, что ходят молиться в церковь, призывают уважать старших и не выбрасывать мусор на тротуар? Как оказалось, такие люди ничуть не меньше остальных способны на ужасающие поступки, когда появляется жизненная необходимость. Когда встает вопрос выживания, они без всяких раздумий и зазрений совести готовы вырвать из твоих рук последний кусок хлеба, а в придачу пырнуть тебя в бок заточкой, чтобы ты не догнал и не сделал то же самое. Последние события в мире мне на многое открыли глаза. Наше общество пронизано шаблонами и масками, которые мы используем, исходя из личной выгоды. Но какими бы мы положительными и бескорыстными не пытались казаться окружающим, в каждом все равно живет то животное начало, которое даст команду «перегрызть глотку», в случае, если это понадобится.

— Смотри, кто-то недавно был в этом доме, — сказал Игорь, указывая на тлеющие угли от костра.

Очередная халупа, но осмотреть все равно стоит, бывает, что люди забывают что-нибудь. Внутри я нашёл хороший заточенный топор, но это было ещё не самое интересное. Больше меня интересовало то, что одну из дверей внутри завалили огромным шкафом, словно хотели кого-то или что-то запереть от внешнего мира. На столе рядом лежала записка: «Бабе Лизе с каждым днем становится все хуже и хуже. Мы боролись за нее всеми способами, но боюсь, что надежды на исцеление нет. Долго раздумывали, как бы облегчить ее страдания, но не смогли, духу не хватило… Нам пришлось оставить ее здесь, заколотить окна и забаррикадировать дверь. Если читаете это — будьте осторожны…»

Теперь все понятно, за дверью баба Лиза, скорее всего, уже мертвая. Такое я тоже встречал, люди запирали заражённых в комнатах или вообще замуровывали в подвалах. Случалось, заколачивали целые дома, где в заточении находились целые семьи. В глухих деревнях народ суеверный, тёмный, им только дай волю, они и сжечь заживо могут. Только я собрался выйти из дома, как услышал за стенкой стоны. Удивительно, но, похоже, что баба Лиза была все ещё жива. И тут передо мной встала дилемма: уйти и бросить ее умирать либо закончить страдания несчастной. Я посмотрел на топор в своих руках, задумался.

— Не, не буду грех на душу брать, — замотал я головой.

Хватит мне уже грехов. Хотя, конечно, одним больше, одним меньше, но нет, не хочу превращаться в Раскольникова. Топор я выбросил, вещь хоть и хорошая, но громоздкая, а нам придется долго идти своим ходом, он будет мешать, лучше нож подточу, штука намного полезнее.

Я вышел из дома и подпер дверь деревяшкой, валявшейся на дворе. Игорь стоял рядом с вагонеткой, терпеливо ждал меня. Не забывал он при этом опасливо озираться. Правильно, мало ли кто мог скрываться в окрестных лесах, даже те же волки или еще кто пострашнее и на двух ногах.

— Было там что-то интересное? — спросил Игорь.

— Топор вот, все, — сказал я и опустил глаза.

— И где он? — спросил Игорь.

— Там оставил, — ответил я.

— А чего ты не взял его? — удивился Игорь.

— Сам таскать его будешь? Я не хочу, у нас итак в рюкзаках места мало. С собой надо брать только самое основное, чтобы дойти. У меня нож есть и хватит.

— Ну ладно, хрен с ним, там чуть дальше железка, а на ней вагонетка, можем здорово сократить путь.

— Она на чем работает? — спросил я.

— Ручная, тягать надо железки.

— Отлично, чем быстрее доберёмся до города, тем лучше, — сказал я и уверенно зашагал в сторону вагонетки.

Механизмы вагонетки, судя по всему, здорово проржавели, давно ничем не смазывали, поэтому ход у вагонетки сначала был тугой, но мы быстро раскачали железо, и минут через 15 пошло как по маслу.

— С ветерком доедем, Петрович, какой-никакой, а все-таки транспорт, — рассмеялся Игорь.

— Этой технике никакая эпидемия не страшна, — согласился я.

Монотонный стук колёс об рельсы успокаивал и даже усыплял. Я поймал себя на мысли: «Как же давно не ездил на поездах, и какая это романтика!» Учитывая бесконечные расстояния нашей России, железнодорожный транспорт для нас имеет особое значение и является неотъемлемой частью нашей культуры.

Все мы помним суету на перроне, проводниц, проверяющих билеты и приносящих белье, чай в стеклянных гранёных стаканах, которые опоясаны медными советскими подстаканниками. До боли знакомые русские пейзажи за окном, на которые можно смотреть часами. Меня всегда удивляли малюсенькие населённые пункты, находящиеся на отшибе вдали от цивилизации где-нибудь на огромном лугу или глубоко в лесу. Наверняка, все помнят тот неловкий момент, когда сидишь в поезде, едущем куда-нибудь во Владивосток из Москвы (больше недели ехать) и вдруг видишь в огромном поле какую-нибудь одинокую избушку, в окне которой горит свет, а из трубы на крыше идет дым. Видя эту картину, я всегда удивлялся и спрашивал сам себя: «Неужели кто-то и здесь живет?» В нынешних условиях такая жизнь уже не кажется чем-то необычным. Я даже завидую таким отшельникам, они, скорее всего, не знают, что произошло с этим миром.

Часто бывает такое, что перед дальней дорогой нас охватывает грусть, даже если в конце этой дороги нас ждёт счастье. Какого же это, осознавать, что никакого счастья в итоге не будет? Что есть вообще это странное понятие? Был ли я когда-нибудь по-настоящему счастлив? Наверное, помню только один такой день. Когда родилась моя маленькая принцесса, я тогда сидел в коридоре роддома, сжимал в вспотевших от волнения руках букет цветов и ждал, когда увижу свою маленькую девочку. И вот медсестра приносит мне это маленькое дитя.

— Возьмёте ребёнка? — улыбается медсестра.

— Я? Не, я боюсь, — занервничал я.

— Да не бойтесь вы, это совсем не страшно, это же ваша дочка, вот, придерживайте головку, — сестра передала мне дочку в руки.

И вот держу я этот маленький комочек, держу так осторожно, как ничего не держал в жизни. Она открывает глазки и смотрит на меня.

— Маленькая, — сказал я и почувствовал, как подступили слезы.

Дочка вытягивает ручки вверх и берет меня за пальчик. «Это чудо», — подумал я, — младенец такой чистый, чистая душа, которая пришла в этот мир. Она не знает, насколько он может быть страшным и опасным, да ей и все равно. Она источает любовь и ласку. Этот маленький, очень хрупкий, почти хрустальный сосуд, что явился на Свет Божий дарить радость и тепло. Наверное, это и есть счастье, новая жизнь».

— Впереди колея расходится, надо поменять рельсы, вон рычаг! — оторвал меня от мыслей напарник.

Я подогнал вагонетку к рычагу и перевёл колею влево. Действительно, если поехать прямо, то можно было уткнуться в перегородивший дорогу вагон.

— Я тут припас кое-что, чтобы скучно не было, — Игорь достал из сумки радиоприёмник, вставил в него припасённые батарейки и включил музыку.

Это была запись мелодии на фортепиано. Конечно, никаких радиостанций больше не осталось, радиовещание было прервано, а приемники ловили только белый шум, изредка прерывающийся сообщениями о помощи. Мир вокруг потихоньку умирал, наш мир, цивилизация. Но вместо него возрождался новый, мир природы, он цвёл и пах. Я даже подумал, что это мать природа решила избавиться от нас, она просто устала от того, как ее загаживают, и сбросила ненужный балласт, паразитов. Мимо мелькали заброшенные деревеньки, утопающие в сорняках.

— Гляди! — крикнул Игорь.

Я остановил вагонетку, вгляделся туда, куда указывал пальцем мой напарник. Через секунду мне удалось разглядеть трёх висельников, свисающих с деревьев невдалеке. Я разглядел там двоих мужчин и женщину. Вокруг покойников кружили вороны, доедали падаль.

— Это точно не вирус, их, местные, наверное, а повесили всем на обозрение для запугивания, чтоб остальные знали, кто здесь власть, — сказал задумчиво Игорь.

— Суки, — выругался я, — их бы вот так же повесить.

— Человек человеку волк, дружище.

— Ладно, поехали, — сказал я, и вагонетка тронулась с места.

На самом деле у конца света есть и положительные стороны. Например, упадок массовой культуры, а соответственно, возрождение национальной. Рухнувшие глобализационные процессы вернули нам возможность воспитывать детей по стандартным канонам. Как раньше, в советское время. Теперь нужно строить цивилизацию заново и не допустить ошибок, таких, как, например, в 90-е, когда все вокруг заполонили товары и культура с запада. Теперь можно спокойно поднимать свою культуру, западная уже не играет никакой значимой роли, просто потому, что запада как такового больше не осталось.

Вагонетка, скрипя, скользила по мокрым рельсам, а я достал свой ФЭД-2 и принялся фотографировать апокалиптические пейзажи, проплывающие мимо. Фотографии — это последний мостик к той нормальной жизни, которая была у всех нас, и которую мы навсегда потеряли. И сегодня они имеют особую ценность, подобно наскальным рисункам древних людей, по которым мы пытались понять то, как они жили, о чем думали, к чему стремились. Мы относились к ним с интересом, изучали их. Теперь вот будущие люди по фотографиям будут изучать нас. Если, конечно, они будут, эти люди.

Вообще, теперь все бессмысленно. Для кого я делаю эти фотографии? Не надо себя обманывать, никто и никогда их не увидит. Все, что люди когда-либо делали, теперь не имеет значения. Писали книги, рисовали картины, снимали кино, создавали скульптуры, строили здания и сооружения, памятники архитектуры, дизайнеры создавали наряды, разработчики пилили видеоигры. Все это ничего не стоит теперь. Тысячи лет технического прогресса и жизненного опыта спущены в унитаз. Получается, сама суть человеческого существования потерпела крах. Человек возомнил себя вершиной мироздания, этаким космических существом, способным мыслить и менять мир вокруг себя. Как же он ошибался, ведь достаточно бактерии, чтобы стереть нас всех как вид с лица земли. Мы смертны, мы жалки и не заслуживаем внимания.

***

— Конечная, дальше поезд не едет, просьба освободить вагоны, — усмехнулся Игорь.

Я слез с вагонетки и огляделся. Вокруг железка, на ней впереди промышленная зона, гаражи, а чуть дальше, судя по всему, очередной населенный пункт. Вот он-то нам и нужен, но тут опять очередное препятствие. Огромные металлические ворота, которые отделяют нас от гаражного кооператива. На них висит замок с цепочкой, она хлипкая, легко можно сорвать, но было бы, чем.

— Осмотри окрестности, какую-нить железяку бы длинную, ну а если лом, то вообще здорово! — сказал я, Игорь кивнул, и отправился на поиски.

Я осмотрел территорию перед воротами и приметил старенькую бытовку, стоявшую неподалеку. Двери у бытовки я с одного удара вынес ударом сапога. Внутри помещение было набито всякой утварью, среди которой я приметил небольшую записку, написанную корявым почерком: «Вчера с мужиками с охоты притащили волчару здорового… Видимо, того, который у нас последние месяцы овец воровал. Сильный был, зверюга. 3 пули из винтовки не сразу свалили. Радоваться пока не спешим, в округе еще полно дикой живности. Чувство такое, будто зверье слабину нашу почувствовало. Выживает потихоньку с обжиты…»

Записка оборвалась на полуслове, но мысль я понял. Видать, мужиков задрали. Я порылся немного и нашел длинный металлический прут.

— То, что надо, — прошептал я, взял его и вышел из бытовки.

С цепочкой расправились моментально, вдвоем уперлись и вырвали её к чертовой матери вместе с замком. Ворота распахнулись, и перед нами предстал гаражный кооператив, гаражи в котором в большинстве своем были закрыты, возиться с ними не было никакого желания, поэтому мы прошли дальше.