Бесплатный фрагмент - 33 — несчастье?

                         «33 — несчастье?

                       Карибский кризис»

Глава 1. Где-то в Карибском море

Кажется, что сейчас во сне

ты узнаешь ответы

на все вопросы.

Стоит только спросить.

Но ты молчишь.

Резкий удар затылком о перегородку навеса вырвал меня из сна.

— Снимайте паруса! — кричал капитан, одной рукой держась за мачту, другой скидывая линь на палубу.

Я соскочил со своего места, чудом еще раз не ударившись головой о верхнюю перегородку навеса.

— Что случилось?! — закричал я.

— ВЕТЕР, он усилился, мы попали в шторм! Нужно сворачивать паруса, иначе яхту опрокинет! — крикнул Лёша, ослепив меня светом налобного фонарика.

— Чего ты стоишь, помоги Жене на носу яхты. Спускайте и сворачивайте паруса! — сказал Леша, показывая на нос корабля светом налобного фонарика.

Двухмачтовую океанскую яхту кидало изо всех сил в стороны так, что треск и скрип снастей были похожи на стоны раненого кита. Гигантские волны, как щупальца огромного Кракена, охватывали борт яхты со всех сторон. Казалось, что ещё немного — и они утянут корабль на морское дно.

Ветер ревел, как белуга, и больно хлестал по щекам — словно плетью погонщика. Я чудом устоял на ногах и не вывалился за борт, когда очередная волна накрыла яхту и потащила меня за собой. Вцепившись пальцами в верёвки вант, я ободрал до крови ладони, но удержался.

— Бабах! — огромная четырёхметровая волна, как паровоз, разогнавшись со скоростью сто километров в час, со всей силы ударила в нос корабля. Яхта взмыла в воздух на два метра и также резко ударилась о воду, только чудом не расколовшись пополам.

От удара я потерял равновесие, упал на палубу и покатился за борт. Я хватался руками за всё, что попадалось под руки, но продолжал скользить, захлёбываясь морской волной.

— Господи… Неужели это конец! — кричал я сам себе, цепляясь и барахтаясь, как слепой котёнок. Несколько ногтей сломались, впившись в доски настила палубы, но руки, наконец нашарив верёвки вант, вцепились в них мёртвой хваткой.

— Держись! Держись! Ты только не смей сейчас сдаваться, — твердил я сам себе, ошалев от ужаса.

Руки немели от холода, ноги свело судорогой, всё тело было совсем чужое. Пять дней морской болезни и обезвоживание лишили меня сил бороться.

— Тяни! — из последних сил я рывками вытащил себя на середину палубы и прижался к навесу. Тело лихорадило от страха и холода. Пальцы на руках жутко ныли от ссадин и сломанных ногтей.

— Паруса… Паруса… Нужно помочь Жене… — бормотал я себе под нос.

— Мы должны снять эти чёртовы паруса, — новый удар гигантской волны, как снег после бани, вернул меня в реальность.

На четвереньках, прижимаясь боком к навесу, я пополз к носу корабля.

Эти метры превратились для меня в мили страха и борьбы. Волны, будто издеваясь, били всё сильнее, и каждая норовила хлестнуть побольнее, оставляя на коже новую ссадину.

Добравшись до места, я увидел Женю, вцепившегося в мачту. Он пытался стянуть парус на палубу одной рукой, но у него ничего не получалось, паруса зацепились за крепления и не двигались с места.

Это смотрелось как картина сюрреализма и нуара в одном месте. Чёрно-белые тона в свете налобного фонарика Жени и человек, изогнувшийся в неестественной позе, среди огромного белого полотна. Это напомнило мне картину, где маленькая девочка в страхе тянется к яблоку на подносе с фруктами, поднос стоит на большой белой скатерти, а внизу на полу спит огромная собака породы не то мастифф, не то волкодав. Собака чудовищно огромна по сравнению с девочкой, и, если она проснётся, случится непоправимое. Но девочка продолжает тянуться к яблоку. Так и Женя, рискуя жизнью, тянулся к парусу на рее за пределами яхты.

— Чего смотришь? Помогай, я не удержу один! — заорал Женя, увидев меня.

Я подполз к нему и вцепился в парус двумя руками, стараясь не столько свернуть, сколько держаться за полотнище.

— Крепи этими верёвками снизу, — сказал Женя. — Да чё ты тупишь, как в тот раз крепи!

— Какой тот раз? Я первый раз это делаю, — возмутился я.

— А, точно! Это же ты, Паха, извини, я тебя перепутал, — сказал Женя, продолжая вязать. По его лицу я понял, что дела у нас совсем плохи. Наконец, мы стянули парус и закрепили его на рее.

— Всё, идем, Лехе поможем, он там один тоже не справится, — сказал Женя.

Я посмотрел на дорогу, которой шёл сюда. Вцепился в парус изо всех сил, всё, что угодно, только не назад.

— Пошли! Пошли! Ему нужна помощь, — крики Жени утонули в гуле ветра и разбивающихся волн.

Дорогу назад мы преодолели, рассчитав момент между ударами волн о борт. Оказавшись возле центральной мачты, в мелькающем свете налобного фонаря Жени мы увидели Лешу.

Новая картина из детских воспоминаний всплыла посреди Карибского моря. Синдбад Мореход в окружении алмазных змей, размахивая саблей, борется в неравной схватке с хитрым противником. Парус, будто хвост гигантской анаконды, хлестал Лешу то по лицу, то по плечам. Он обвивался о его ногу и с новым порывом ветра срывал бедолагу на палубу.

— Где вы ходите, мать вашу, давайте тяните! — закричал Леша.

— Паха, ручку разблокируй и крути помаленьку, а мы попробуем его стянуть, — сказал Женя, схватив один из свободных линей.

Ручку заклинило, и только после пинка коленом она начала медленно вращаться в моих руках. Страх не ушёл, он лишь на секунду отвлёкся на новую задачу.

— Если есть шанс, мы это сделаем. Крути, Форест! КРУТИ! — твердил я себе, ведя немой разговор со своими мыслями.

Парус в руках парней тем временем продолжал биться в агонии. Он хлестал их по голове и рукам. Лица Лёши и Жени в свете фонарей искажались в гримасе боли и отчаянья. Наконец, нужная застёжка соскользнула с реи, и парус обмяк, позволив себя скрутить.

Ветер и дождь будто сговорились объединить свои усилия и набросились со всех сторон на яхту. Это было настолько невероятно, что мне казалось, будто мы попали на съемки фильма про пиратов, и сейчас прозвучит команда: «На абордаж!» И мы сойдемся в абордажной схватке с пиратами Чёрной Бороды.

В борьбе с парусами и волнами мы совсем позабыли, что можем налететь на рыбацкие лодки или баркасы. Обычное дело с такой видимостью, вся надежда на радар в рубке капитана и на его опыт.

Неожиданно яхту наклонило в правый бок, практически опрокинув, и я, не успев схватиться за мачту, поскользнулся и рухнул на палубу, сильно ударившись локтем правой руки. Локоть пронзила острая боль, пульсируя в кончиках пальцев. Ноги скользнули за борт. Но в этот раз я уже знал, что делать.

Задержав дыхание, я схватился за ближайшие ванты и подождал, пока яхта вновь встанет на курс. Гигантские морские качели вернули корабль в прежнее положение, и я вновь сделал вдох. Затем, будто ничего и не произошло, вернулся к рукоятке на мачте. Бок жутко болел, не меньше локтя. Ребра ломать мне не приходилось, но было похоже на то. Каждый новый вдох давался с трудом, будто сломанное ребро упирается острой частью в лёгкое.

— Надеюсь, оно только треснуло.

Вращая рукоятку, я не на шутку выдохся, последние вращения делал уже из последних сил. Пальцы скользили по рифленой поверхности металла. Яхтсмены для этих случаев используют перчатки, но мы не яхтсмены, а морские бродяги, так что долой этикет и условности.

Переведя взгляд с мачты на руки, я заметил, что браслет с красным шнурком и домиком с моей руки исчез. Еще минуту назад он сжимал запястье, и вот его не стало. Тот самый браслет, что подарила мне Настя перед моим отъездом. Я повернулся в сторону борта, куда скатился, когда упал на палубу, и в мелькающем свете налобного фонаря Леши увидел чуть заметный катающийся по палубе шнурок с кулоном.

Несмотря на боль в колене и локте, я кинулся к нему, но очередная волна мощным ударом накренила яхту на правую сторону, и я чудом не вылетел за борт. Захлёбываясь солёной водой, взвыв от боли в лёгких, я все же успел схватить браслет в руку, а другой уцепиться за ванты.

— Как же это задолбало! — кряхтел я, из последних сил соскребая себя с палубы.

— Ты чего валяешься? — сквозь шум ветра услышал я вопрос Леши.

— Да поскользнулся, — сказал я, держась за мачту и чуть ли не плача от боли.

Ныло всё — пальцы и ногти, локоть и колено. Лёгкие наполнились морской водой и холодным воздухом, от этого разбухли. Я то и дело отхаркивался желчью с кровью.

— Долго ещё? — спросил я не то Лешу, не то само море.

— Нет, всё, можно расслабиться, — сказал Леша, сползая вниз с мачты.

В полуприседе я вернулся под свой навес, как дворняга в дождливый вечер находит сухую коробку на мусорке, виляя хвостом от удачи. Пальцы на ногах скрутило от холода. Я, как мог, попытался их растереть, судорожно дёргая то один, то другой, не чувствуя ни боли, ни прикосновений. «Неужели отморозил», — пробежал холодок по спине.

Леша и Женя, кидая на меня по очереди мимолётные взгляды, исчезли в темноте трюма.

— Им-то хорошо, сейчас чаю попьют и согреются, — бубнил я себе под нос.

— Там одеяла тёплые, спальники и подушки. Горячая еда, и нет этого проклятого дождя!

— Пальцы отморозил, и где? В тропиках! Шевелитесь, шевелитесь проклятые.

К бесчувствию пальцев и боли в груди добавилась сильная резь в паху. И это перекрыло все остальные напасти. Я сполз на пол и метр за метром заставил тело двигаться к ближайшим поручням.

Вы пробовали когда-нибудь писать против ветра на американских горках? Можно было и не вставать из-под настила, эффект тот же.

Думаю, у вас может возникнуть вопрос: почему я не спустился в трюм?

Ответ до банальности прост: из-за сильной тошноты и головокружения. Слово «сильной» здесь не очень уместно. Потому как стоило мне пройти в сторону своей каюты пару дней назад, брызги желчной рвоты озарили весь трюм. Однажды я всё-таки добежал до каюты и даже лёг, надеясь, что смогу избежать рвотного рефлекса. И несколько секунд всё было именно так. Но затем голову и желудок будто стянули гигантские тиски инквизиторов и провернули на 360 градусов. Больше попыток спуститься я не предпринимал.

Я стоял на коленях, вглядываясь в темноту моря. Один. В темноте. Посреди бушующей стихии.

В этот момент ко мне пришло смирение. Я не могу объяснить, что именно произошло. Лишь помню, что ощутил всю неконтролируемость ситуации, обстоятельств и себя в этом моменте. Я ничего не могу сделать. Только ждать и молиться.

— Господи, помоги нам пережить эту ночь. Пожалуйста, останови этот проклятый шторм! Во имя отца, сына и святого духа, — я перекрестился, сжимая крестик на шее в своей руке.

Вернувшись под навес, мокрый, замерзший, уставший от бессонных ночей, ослабевший от постоянной рвоты и обезвоживания, я попытался понять, как же я здесь очутился.

Мои размышления прервало монотонное капанье воды с крыши навеса. Ровно посередине на стыке двух листов ДСП, или ДВП, я не силён в древесине, образовалась щель, и оттуда, с периодичностью в десять секунд, капала огромная капля холодной морской воды.

Рукой я нашарил сиденье с соседней скамейки под навесом и прикрылся им. На несколько минут монотонные удары стихли. Но вскоре поролоновое сиденье промокло насквозь, и удары воды возобновились.

В Японии существовало множество изощрённых пыток людей. Их распиливали заживо, ломали палками конечности, но самая изощрённая пытка — это пытка каплями холодной воды. Несчастного привязывали на стул, сбривали с его макушки все волосы и направляли на макушку сосуд с открытой крышкой.

Каждую минуту на голову несчастного капала одна холодная капля воды, не давая спать и заставляя ждать следующую. От этого ожидания люди сходили с ума — слова экскурсовода из музея инквизиции всплыли в моей памяти яркими цитатами.

Если тошнота и боль меня не доконали, так это сделает капля воды. Я просто сойду с ума от маленькой капли посреди тысяч, миллионов галлонов воды!

Хотя можно выброситься за борт и доплыть до берега? Там не капает, и нет качки. Но в море есть акулы и барракуды. Акулы чувствуют кровь и страх, а я сейчас и то, и другое. И кровь, и страх.

— Господи, что я здесь делаю…

Глава 2. За полгода до

Парикмахерская в глубине двора, на первом этаже. Если не знать, что она здесь есть, никогда бы не заметил. Захожу внутрь, чувствую легкое волнение, как перед экзаменом.

— Здравствуйте! — меня приветствует на входе администратор, девушка среднего роста с широкой улыбкой и пышными рыжими волосами.

— Проходите! Вы на стрижку? — спрашивает рыжеволосая.

— Нет, я… — немного мнусь у двери, но всё же решаюсь ответить. — Я к Маше…

— А, все понятно. Вы по записи? — спрашивает девушка и переводит взгляд на монитор компьютера.

— Да, мне назначено на 19.00… — говорю я, начиная нервничать. Как будто пришёл за чем-то незаконным. Я уже готов был выйти обратно на улицу, как вдруг из двери за стойкой регистрации показалась девушка лет тридцати, не больше. Она появилась так стремительно, что мне почудилось, что она все это время была здесь. Мистика, да и только.

Девушка приятной внешности, с темными волосами, собранными в хвост, в черной водолазке и джинсах. По виду и не скажешь, что она эзотерик или оккультист. У тех обычно амулеты на шее и свеча в рукаве.

Глаза — почему-то в память врезались именно они. В них было спокойствие и доброжелательность. Такие встречаешь на картинах раннего Ренессанса, где блаженная Дева Мария смотрит на новорождённого младенца Христа.

— Маша, к тебе клиент, — показывая на меня рукой, сказала девушка-администратор.

— Отлично, вы Павел? — спросила Маша, улыбнувшись.

— Да, это я… — отвечаю я, переминаясь с ноги на ногу.

— Проходите, не стесняйтесь, можете раздеться здесь, — будто чувствуя мой дискомфорт, сказала Маша и предложила плечики.

В новых местах я всегда стараюсь запомнить дорогу к выходу, видимо, это последствие увлечения шпионскими фильмами о Джеймсе Бонде. Пройдя по коридору мимо комнаты с зеркалами, мы оказываемся в маленьком помещении.

В центре комнаты стоит массивный массажный стол с коричневым кожаным покрытием и белыми ножками. Стол старый, но добротный, это вызывает доверие к специалисту. Слева и справа от него две тумбочки из дешёвого спрессованного дерева и клеёнки, почти такие были у нас в общаге. На одной из них — чёрные колонки, на другой — восковые свечи и иконы. Что-то вроде алтаря старообрядцев или красного угла в избе.

В комнате пахнет ароматическими палочками, смесь лаванды с кардамоном. На стене в центре висят несколько дипломов в деревянной рамке. Дипломы о повышении квалификации и обучении массажу и «Рейки». Я даже сразу не понял, как читать правильно — реки или рейки. Незнакомый мне термин не вписывался в картину привычного массажного салона.

Комнатка, совсем крохотная и узкая, с серыми стенами и тусклой лампочкой на потолке. Слева от двери стоит обычный офисный стул с потёртой обшивкой и металлическая вешалка с обшарпанными ножками. Но здесь по-своему уютно.

— Присаживайтесь, рассказывайте, что у Вас, — говорит Маша, вновь улыбаясь блаженной улыбкой Девы Марии.

Опустившись на стул, я несколько секунд сижу молча, собираюсь с мыслями.

— Не знаю, с чего начать, понимаете, я недавно устроился на новую работу, и она мне нравится, — наконец начал я, переминая в руках бумажку с адресом салона, но затем осёкся и замолчал.

— Хорошо, продолжайте, ведь вы уже пришли, вам нечего бояться, — сказала Маша. — Вы не против, я зажгу свечу и ароматическую палочку, это поможет вам расслабиться, — спросила она, подойдя к тумбочке с иконами.

— Да, конечно, я не против. Понимаете, проблема в том, что мои близкие хотят, чтобы я вернулся в армию. Там сейчас хорошо платят, и есть возможность обеспечить себя на пенсии. Стабильность и всё такое, — сказал я и снова замолчал.

— Вам сколько лет, Павел? — спросила Маша, дослушав мой сумбурный рассказ.

— Тридцать два года. Понимаю, к чему вы клоните, такой большой, а все обращаю внимание на чужое мнение. Пора бы быть самостоятельнее и брать ответственность за свою жизнь самому, — я встал со своего места, с готовностью уйти.

— Нет, я не об этом, продолжайте, — сказала Маша тихим голосом, зажигая свечи рядом с иконами.

Я опять сел и попытался собраться с мыслями. Понять, что меня действительно беспокоит, и зачем я сюда пришел.

Мы оба несколько минут молчали.

— Новая работа мне нравится, в ней есть все, чего я давно хотел. Занятия по истории, рисованию, даже лепка из глины, представляете. А самое главное — это работа с детьми, на любой другой мне пришлось бы ещё пять лет для этого переучиваться. А тут это возможно и на основе своих знаний, главное — желание. Но меня беспокоит будущее, вдруг я ошибаюсь, — я вновь замолчал, а потом добавил. — Вдруг они правы, а я нет.

— Они правы, а вы нет? — уточнила Маша.

— Да, — я уставился на нее, будто услышал эти слова впервые.

— Вы боитесь умереть в бедности? — Маша посмотрела мне прямо в глаза и немного придвинулась.

— Примерно так, — ответил я, в голове все перемешалось, ладони заледенели, а по спине пробежал липкими лапками холодок страха. Я сам испугался своих слов, как будто сейчас от них я и умру.

— С этим понятно, есть еще что-то, что беспокоит уже давно? — спросила Маша.

— Еще, — я опять замялся.

Комната в свете мерцающих свечей и запаха благовоний вновь погрузилась в тишину.

— Не думайте, говорите первое, что идет в голову, — сказала Маша тихим, но настойчивым голосом.

— Есть такое. Есть девушка. Она мне очень нравится, мы несколько раз виделись. У меня до этого были долгие отношения на расстоянии, если это можно так назвать. Но там было всё трудно и неопределённо. В общем, девушка. Ух, что-то я совсем запутался, — сказал я и посмотрел на уже порядком искомканную бумажку с адресом в моей руке. От волнения я так сильно её мутузил, что слова стёрлись, и теперь их было не прочитать.

Я посмотрел на Машу, она кивнула, давая понять, чтобы я продолжал.

— Но есть одно «но», — сказал я и снова помолчал. — Есть ещё одна девушка. Я не знаю, как быть. В общем, я запутался. Простите, что говорю сумбурно, но уж как есть.

— Это все, что Вас беспокоит? — спросила Маша.

Меня будто прорвало, как будто я долгое время был хранителем кучи секретов, и вот теперь о них можно было рассказать.

— Нет! Есть еще кое-что, — сказал я, потирая руки и глядя в пол. — У меня есть мечта, о которой я мало кому говорю. Я хочу отправиться в путешествие, и я сомневаюсь. Вдруг это всего лишь моя фантазия. Все перемешалось в голове. Армия, девушки, путешествие. Я не понимаю, что выбрать и куда двигаться. Разум говорит одно, а сердце кричит другое. Это напряжение сводит меня с ума, понимаете? — я посмотрел на Машу в надежде, что всё, что тут наговорил, она поняла правильно.

— Я вас услышала. Снимайте обувь и кофту, ложитесь на кушетку, — сказала Маша, приглушая свет лампочки регулятором на стене.

— Зачем? — удивленно спросил я. Я ожидал расспросов, советов или, на худой конец, упаковки глицина на ночь, но не этого.

— Не бойтесь, я всего лишь проведу диагностику вашего состояния тела, -сказала Маша, растирая руки.

— Диагностику? — переспросил я, снимая ботинок.

— Ложитесь, это не больно, — ее голос будто ввел меня в состояние гипноза.

Маша зажгла новые благовония, кажется, это был мягкий запах жасмина. Включила релаксирующую музыку, и из колонок полились индийские напевы и ритмы барабанов.

Я лег на кушетку лицом вверх и закрыл глаза.

Маша, медленно двигая руками над моим телом, начала перемещаться по комнате. Я не видел её перемещений, только чувствовал мягкие прикосновения к руке, затем к голове. Мне казалось, что она парит надо мной — настолько быстро Маша перемещалась в пространстве комнаты. Вот она коснулась плеча, а вот колена. Разум пытался уловить, где она дотронется в следующий раз.

— Расслабьтесь, отпустите все мысли. Представьте чёрный квадрат, который вращается, как чёрная дыра, и утягивает всё в себя. Мысли, звуки, желания, — будто уловив мои мысли, сказала Маша.

Её голос растворился в запахе жасмина и звуке мелодий барабанов.

Иногда Маша замирала на месте и просто водила руками. Несмотря на то, что глаза были закрыты, я начал чувствовать, где она находится в пространстве комнаты. Я не видел, но чувствовал.

От массажа я переместился в состояние полудремы. Голову заполнил туман безмыслия, а тело растворилось и будто парило, как облако, над кушеткой.

— Ом… — звучало из колонок музыкального центра.

— Ом… — откликалось в моей голове.

Огромный чёрный квадрат парил вместе со мной и утягивал все мысли. А что если, и вот «А если?» уже исчезло в чёрной мгле пустоты.

«Что за музыка звучит? Нужно спросить после сеанса», — и эта мысль растворилась в чёрном квадрате, не успев появиться.

— Оммммм… — гудело в голове всё сильнее.

Я и не спал толком, но уже и не бодрствовал.

Мне стало спокойно и легко. Тревога ушла. Я продолжал парить над кушеткой, окутанный дымом.

— Оммм…

— Омммммм…

— И шва ясвааа Мудлахара, И шва яса мудлахара… Оммм…

Музыка медленно стала затихать… Совсем исчезла.

— Когда будете готовы открыть глаза, сделайте это. Затем можете сесть на кушетку, — будто из другого мира или параллельной вселенной прозвучал голос Маши.

Я с трудом смог оторвать себя от кушетки и сесть. Глаза были зажмурены от яркого света, я закрыл их ладонями.

— У тебя была травма плеча, есть зажимы в области лопаток, — не дожидаясь, пока я начну одеваться, сказала Маша.- Тело — это наш инструмент, о нём нужно заботиться и прислушиваться к его сигналам. Зажимы можно снять с помощью массажа и йоги. Несколько сеансов помогут, но для закрепления результата нужно пройти курс. В остальном все хорошо.

Я открыл глаза и осмотрелся по сторонам, показалось, что комната стала гораздо больше.

— По поводу работы. Ты уже был однажды на распутье и знаешь, к чему это в итоге привело. Сейчас снова повторный урок для закрепления. Прислушайся к себе и сделай правильный выбор. Выбор сердца, а не разума, — сказала Маша и потушила свечу на тумбочке. — С девушкой, думаю, в прошлой жизни Вы могли быть либо родственниками, либо очень близки. Наши души иногда встречаются в новом мире. Поэтому тебя к ней так тянет. Не зацикливайся на неудачах, в скором времени тебе выпадет возможность с ней поговорить. А дальше покажет время. Путешествие — оно тебя уже давно зовет. Тебе в этом году исполняется 33, это очень важный год для мужчины. Думаю, ты должен отправиться в странствие и пройти все испытания. Когда вернешься, ты поймёшь, с кем тебе быть. Расстояние и время всё расставит по своим местам. Если есть еще вопросы — задавай, — сказала Маша спокойным мягким голосом.

В голове была пустота и отрешенность, я мотнул головой, давая понять, что вопросов нет.

— Павел, мы все люди, и ничто человеческое нам не чуждо. Главное — это осознанность и ответственность. Принцип «не навреди» стоит в основе наших практик, — сказала Маша.

— А Вы давно в этом деле, если его можно так назвать? — спросил я.

— Несколько лет, — ответила Маша всё тем же мягким голосом. — Я, как и вы, искала ответы на многие вопросы, затем встретила своего наставника. Когда-то я была на вашем месте, такая же потерянная. В то время меня бросил муж одну с ребенком и без средств к существованию. В общем, обычная история. Вот только после этого кто-то уходит в религию, а кто-то спивается. Я же выбрала третий вариант.

— Но ведь это, наверно, трудно? — спросил я.

— Для меня — нет. У каждого в этой жизни, Павел, есть свой дар, хотите — назовите это талантом. У меня дар видеть людей. У вас — свой.

— Интересно, какой? — спросил я.

— Пока секрет, Павел, Вам предстоит это узнать самому, — улыбнувшись, сказала Маша.

После того, как она угадала, что у меня действительно была травма плеча, я ждал, что и про талант она скажет безошибочно. Но чуда не произошло.

— Павел, девушки, работа — это не главное. У каждого свой путь, главное — слушайте свое сердце. Ведь оно у Вас очень доброе, — сказала Маша и встала со стула.

Я понял, что разговор окончен.

Наконец, получив все ответы, я вышел на улицу. Посмотрел на часы, осознал, что прошло уже два часа. В свете фонарей медленно хлопьями шел снег.

Я смотрел, как снежинки медленно тают на рукавицах, и думал о будущем и о прошлом, о том, как момент «до» становится моментом «после».

Иногда мечты так недостижимы, что даже и пытаться не пробуешь. Где я, а где Карибы и яхта. Ерунда всё это, завтра ещё к 8.30 на работу. Медленно, но так настойчиво, мысли о вечном сменились бытовыми и обычными. Работа, ужин, деньги.

Ну, а мечты — они растаяли вместе со снежинками на рукавицах, или остались в мареве дыма от благовоний. Хотя, думаю, они растаяли у банкомата, когда я снимал последние пятьсот рублей, чтобы купить продукты. Вот она — моя реальность.

Глава 3. Прошло полгода

— Знаешь, есть у меня мечта, хочу на паруснике в путешествие отправиться, — сказала Лена, присаживаясь на скамейку.

Мы познакомились с Леной на съёмках приключенческого сериала о психологах и реконструкторах лет пять назад. Лена невысокого роста, в узких джинсах и плаще, больше похожа на подростка, чем на мою ровесницу. Бывают такие девушки: лет на десять моложе своих лет выглядят, остальные их обычно ведьмами кличут.

— Да ладно, не шутишь? Ты знаешь, у меня похожая мечта. Корабли, Карибы, ну и морские приключения, конечно, — сказал я.- Да вот как это устроить?

— Можно попробовать матросом на яхту наняться, — сказала Лена.

— Так на него ещё учиться нужно, кто же тебя возьмёт без знаний навигации, — ответил я, глядя на Лену.

— Ты же не капитаном наниматься будешь, а так — принеси-подай, для такой работы корочки не нужны, — сказала Лена, продолжая смотреть на дорогу. — Я в группе сейчас одной состою в ВК, там семья из Иркутска купила яхту и путешествует вокруг света. Они сейчас на Фиджи, до этого в Америке были, как раз по пути следования берут моряками любых желающих, только плати. Хочешь, скину ссылку, почитаешь.

— Кидай, конечно, — ответил я.

Так, из случайного разговора, в мои руки попала информация о яхте «Леди Ариша» и команде во главе с капитаном Тимом. Я подписался на рассылку группы в интернете.

Уже через месяц, листая ленту, я наткнулся на новый маршрут яхты, он проходил от Галапагос до Панамы, а оттуда пересекал все Карибское море до загадочной страны Белиз.

— То, что я хотел. Панама, Галапагосы, Карибы! Неужели все получится?! — глядя на маршрут путешествия на экране компьютера, спрашивал я сам себя.

До осуществления мечты меня отделял отпуск в сорок дней, требуемых на преодоление заданного маршрута, и три тысячи долларов.

Но, как говорит Паоло Коэльо в своей книге «Алхимик», если ты чего-то действительно хочешь, то вся вселенная будет тебе помогать.

— Мне нужен отпуск 40 дней в августе, — высказал я своё пожелание директору музея, сам не веря своим словам. Сорок дней, когда все остальные сотрудники берут не больше двух недель.

— Но, по закону, у вас есть всего 28 дней… — ответила Ольга Геннадьевна, не понимая, что происходит, — да и в августе у нас несколько больших мероприятий, как вы себе это представляете… — она смотрела на меня, сверля взглядом.

— Понимаете, мне нужно… Я не могу сейчас сказать, зачем, но, поверьте, я бы не стал просить, если бы не особые обстоятельства… — сказал я, имея твёрдое намерение, но не имея аргументированного ответа.

— То есть вы, Павел, хотите бросить коллег в самый жаркий сезон работы? — спросила Ольга Геннадьевна, с настроем дать однозначный отказ.

Несколько секунд я стоял на месте и смотрел в одну точку, соображая, что сказать. ИДЕЯ! Она пришла неожиданно, но очень вовремя.

— Давайте я буду работать с одним выходным в неделю три месяца. Плюс возьму на себя уборку склона от мусора, освободив остальных коллег от этой обязанности и тем самым сэкономив их рабочее время и ваши нервы. Я убираю мусор, они пишут экскурсии, но мусором я занимаюсь в будни по утрам, а экскурсии веду после обеда. К слову сказать, из-за этого замусоренного склона на последнем совещании отдела разгорелись жаркие дебаты. Девушки не горели желанием лезть и свернуть себе шею, вдобавок выполняя грязную работу по сбору бутылок и пакетов после зимнего сезона отдыха горожан.

— Мне нужно подумать, — сказала Ольга Геннадьевна, уловив ход моих мыслей.

Через несколько дней я получил одобрительный ответ и принялся выполнять свою грязную работу. Уговор есть уговор. Каждый раз, находя на склоне пустую стеклянную бутылку, я пел: «Ё-хо-хо и бутылка рома!» Через неделю сбора мусора бутылок накопилось три мешка из-под картошки.

— Пиратский склон какой-то, — смеялся я, когда тащил эти мешки к мусорным бакам.

Так, за три месяца, мне удалось накопить недостающие 12 дней к отпуску.

Деньги тоже понемногу стали зарабатываться. Появлялась подработка, премии. В общем, дело стронулось с мертвой точки.

Параллельно развивались и отношения с девушками.

Дело складывалось, но я все еще сомневался, правильно ли я поступаю, отправляясь в путешествие, не разобравшись в своих чувствах. Неопределённость и приближение дня отплытия поставили меня в положение, как перед прыжком с парашютом. Я уже стою перед открытой дверью самолёта и оглядываюсь назад, думаю, как быть.

После долгих раздумий выбор был сделан в пользу поездки, но теперь сомнения одолевали по другому поводу. Изучив маршрут следования яхты и проведя предварительные переговоры с капитаном, я понял, что есть вариант остаться без серфинга.

Дело в том, что в Белизе, куда следует яхта, его нет, разве что на островах, да и то об этом была одна крохотная статья на английском.

Покопавшись в интернете, я узнал, что серфинг есть на Барбадосе, там, к слову сказать, была столица Карибского пиратства. Отец в детстве вместо сказок на ночь пересказывал мне содержание книг «Одиссея капитана Блада» и «Остров сокровищ», так что Тартуга, Барбадос, капитан Морган и Черная Борода были мне знакомы не понаслышке.

Итак, выбор стоял между яхтингом и серфингом. В идеале, конечно, хотелось совместить оба вида морского отдыха, но за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь.

Я решил обратиться к специалисту по работе с прошлым, настоящим и будущим.

Будущее — оно пугает и волнует одновременно. И хочется, и колется. Когда стоит выбор или-или, есть один способ, к которому хотя бы раз обращался каждый сомневающийся — карты Таро.

Хороший таролог — это не только расклад и несколько слов о запросе, это как сеанс с психотерапевтом. И поэтому вопрос доверия здесь стоит на первом месте. Карты могут сказать о будущем, но примем ли мы этот ответ, зависит от доверия к тарологу.

Первый раз я столкнулся с картами Таро в Челябинске, когда проходил медкомиссию в военном госпитале для завершения службы. После десяти лет в знакомой мне обстановке дисциплины и порядка на горизонте замаячила свобода и неизвестность. После возвращения из отпуска, проведённого в Калининграде, я намеревался стать моряком или вернуться домой в Читу и работать в МЧС.

По мистическому стечению обстоятельств в это же время в Челябинск, к своей маме, приехала девушка Алёна, с которой я познакомился на сайте знакомств. Мы полгода общались в интернете, но личная встреча произошла именно в этот день.

— Давай я тебя от центрального универмага на машине заберу, — сказала Алёна по телефону.

— Давай, а почему там? — спросил я.

— Там моя мама работает, — сказала Алёна.

— Она продавец? — спросил я Алёну, когда мы уже шли по этажам огромного магазина.

— Нет, она таролог и нумеролог, — сказала Алёна улыбаясь.

Тогда эти слова для меня значили ровным счётом НИЧЕГО. Примерно, как проктолог или офтальмолог.

— Она что, врач? — спросил я серьезно.

— Ха-ха-ха! — Алёна залилась искренним детским смехом. — Нет, не совсем… Ты что, никогда не обращался к тарологам? — спросила она.

— Нет, что ты, я же предохраняюсь… — сказал я смущённо.

— Аха-ха! — Алёна смеялась так звонко, что мне стало совсем неловко. — У тебя есть какой-то жизненный вопрос выбора? — спросила она, вытирая слёзы от смеха.

— Да… — ответил я, — как раз сейчас стоит выбор, что делать в жизни дальше… И я сомневаюсь…

— Тогда моя мама — это именно тот человек, что тебе сейчас нужен, — ответила Алёна, отодвигая тёмную занавеску в отделе женской одежды.

За маленьким столиком сидела женщина лет сорока в красивом летнем платье и при серьгах. Я сразу заметил сходство мамы и дочери. Большие карие глаза и добрая улыбка делали их похожими друг на друга, как сестры.

— Знакомься, мамочка, это Паша, и он мой ХОРОШИЙ знакомый… У него есть вопросы к тебе. Помоги ему, пожалуйста, а я пока кофточку себе выберу, хорошо? — держа меня крепко за руку, сказала Алёна.

— Присаживайтесь, Павел, — сказала мама Алёны, — меня зовут Марина. Вы раньше гадали?

— Нет… — ответил я. — Это мой первый раз, что нужно делать?

— Ничего, — сказала Марина. — Вы сформулируйте вопрос, который сейчас вас волнует, а я сделаю на него расклад.

Марина ловко разложила старенькие карты с диковинными рисунками. На одной карте был повешенный на дереве, на другой — несколько мечей. Я разглядывал карты, как ребёнок новые игрушки. Она то морщила лоб, то, наоборот, улыбалась и говорила: «Так, так-так… Хорошо…»

Через пятнадцать минут после общения с Мариной, я принял для себя решение о дальнейшем пути в жизни и о том, на что стоит обратить внимание.

Конечно, сейчас на меня может обрушиться шквал критики — мол, решения нужно принимать самому! Но, дочитав книгу до конца, вы поймёте, что таких решений мне пришлось принимать достаточно. Так что только один выбор в этом путешествии мне помогла сделать Аня, мой хороший друг и, по совместительству, таролог.

С Аней я познакомился на фотовыставке Анастасии Белой в тайм-кафе «Вместе». Девушка с чёрными, как вороново крыло, волосами, в обтягивающем сером платье, сразу привлекла моё внимание. Казалось, она перемещается через скрытые порталы в стенах. Вот она сидит и беседует с девушками за столиком, а вот уже несёт кружку чая знакомому байкеру в косухе.

В тот день в кафе я принёс несколько своих первых рассказов и всё ждал, когда же выдастся минутка почитать их для публики. Время шло, а минутка всё не наступала. Тогда-то Аня и оказалась за моим столиком в сопровождении своей лучшей подруги. Помню, что мои рассказы подверглись жесточайшей критике.

— Фу, ерунда какая… — сказала подруга Ани, — я бы не стала такое читать на людях… — и бросила листочки на стол.

Мне же мои рассказы казались безупречными, и я был шокирован таким отзывом моего первого читателя. Аня же оказалась более чуткой и рекомендовала мне добавить больше описаний и эмоций в мои рассказы, что я и сделал позже.

— А хочешь, я карту любую из колоды достану и угадаю её? — сказал я с вызовом, стараясь произвести на Аню впечатление.

— Попробуй… — сказала Аня скучающим тоном.

— Дама треф! — сказал я громко и достал карту из середины колоды, зажмурив от волнения глаза.

На столе передо мной лежала мятая трефовая дама…

— Повезло или подтасовал, — сказала Аня, но уже повернувшись в мою сторону вполоборота. — Давай ещё, только теперь я буду карты доставать.

Когда я угадал четыре карты подряд, а у пятой совпала масть, за нашим столиком уже собралась приличная толпа народу.

— Магия? Волшебство! Как ты это делаешь? — посыпались вопросы со всех сторон.

Я, честно сказать, до сих пор и сам не знаю, как это получилось, повезло и всё. Как Фандорину у Акунина везло в азартных играх.

— Что же, удивил… — сказала Аня. — Я тоже с картами умею работать, только у меня с ними другой разговор, особый…

Так я второй раз попал на сеанс к настоящему тарологу.

— И тот, и другой варианты хороши, но в случае Барбадоса и серфинга тебе будет не с кем делиться эмоциями и впечатлениями от поездки, — сказала Аня, выслушав мои опасения и размышления.

— Да уж, вероятность, что там можно встретить русских, сводится к нулю, а в последней моей поездке я намолчался, — засмеялся я.

Во время круиза по Атлантике я две недели мычал на английском, и вот теперь мне хотелось свести дискомфорт в общении к минимуму.

— Сёрфинг или яхтинг… СЁРФИНГ или ЯХТИНГ, — я ходил по коридору аптеки, вышагивая по плиткам на полу. Мне казалось, если я буду чётко попадать ногой в центр плиточки, то ответ придет сам собой. Не знаю, почему я так решил… Быть может, так мне подсказывало моё сердце. В моменты выбора часто говорят — прислушайтесь к своему сердцу. Прислушался… Молчит… Ну, говори же ты… Нет, молчит.

И вот как тут делать выбор? Когда дело выбора стоит между «плохо» и «хорошо», то выбор очевиден. А когда между «хорошо» и «хорошо»? Вот тут вопрос…

Я достал из кошелька жетон из казино круизного лайнера «Коста магика». С одной стороны у него была сделана надпись «Коста», а с другой был нарисован комфортабельный лайнер.

— Итак! Если монета выпадет надписью «Коста» — лечу на Барбадос сёрфить… Если лайнером, то плыву на яхте через всё Карибское море… — сказал я и бросил монету в воздух.

От волнения я переборщил с силой броска. Монета, стукнувшись о потолок, звонко ударилась о кафельный пол и отлетела в сторону двери, угодив точно под ногу выходившему старичку с клюкой. Тот замер как вкопанный и уставился на меня.

— Что там? — спросил старичок в потрёпанном коричневом костюме, с пакетом и клюкой в руках.

— Моя судьба… — ответил я и присел на корточки перед стариком, — ногу поднимите, пожалуйста…

Старик медленно приподнял носок ботинка и отставил в сторону.

— Решено, я выбираю для своего нового приключения яхтинг, — сказал я ничего не понимающему старичку, тот в свою очередь для убедительности кивнул головой.

Выйдя на улицу, я набрал номер телефона Ани.

— Яхтинг, — выпалил я.

— Отлично, с тебя открытка, — сказала Аня. — И рассказ о путешествии. Кстати, когда едешь?

— Выбор сделан, значит, уже скоро, — ответил я.

Глава 4. Подготовка к путешествию

Собирая деньги на путешествие, я брался за любую работу. Проводил мастер-классы по фехтованию со школьниками и студентами. Вёл корпоративы ведущим и даже дрался как гладиатор в постановочных боях на мечах.

Однажды из-за сильной усталости во время очередного выступления я пропустил мощный удар напарника топором в голову, благо её защищал металлический шлем. Все поплыло перед глазами, я еле устоял на ногах. Легкое сотрясение публика приняла как часть шоу, но вот следующий пропущенный удар под ребра завершил эпичное сражение. Домой в тот день я добирался на автопилоте.

— Как думаешь, полосатую или с капюшоном? — показывая на кофты, спросил я Настю, девушку, об отношениях с которой я спрашивал совета у Маши.

Ах да, я немного форсировал события и совсем не рассказал о нашем знакомстве. В обычное утро понедельника, зайдя в лифт, по дороге на работу, я увидел Настю.

— Где вы купили такие странные сапоги? — после долгого молчания вдруг спросил я. Необычный вопрос позволил начать беседу.

Слово за слово, и мы обменялись телефонами. Так началось наше общение на тему сапог, литературы и кино. Оказалось, что Настя разбирается в художественном искусстве, и даже сама рисует и лепит из глины.

Присев рядом на пол, Настя показала на полосатую кофту. Её темные волосы спадали на плечи, а взгляд карих глаз скользил по разбросанным вещам на полу. Лёгкий запах духов с жасминовой ноткой мягко окутывал всё пространство вокруг. Серебряная цепочка на лодыжке одной из босых ног дополняла образ бунтарки с Андалузских островов. Смуглая кожа и дикий нрав Насти делали её похожей на Покахонтас из диснеевского мультика.

— Маркес или Гэтсби? — я показал две книги.

Автобиографию Габриэля Гарсии Маркеса в свое время я купил на последние деньги в Рязани, но так и не дочитал. «Великого Гэтсби» я смотрел в телеверсии, поэтому знал сюжет. Книгу мне подарила моя знакомая, дочитав её до конца в аэропорту. Мне кажется, книга — это универсальная вещь, ведь её можно подарить или поставить на полку, как элемент декора.

— Та, что меньше, тащить будет легче, — улыбнувшись, сказала Настя и заправила футболку в шорты.

— И то верно, вещей набралось немало, — сказал я и отбросил Маркеса в сторону.

Новенькие сандалии, кроссовки для ходьбы по джунглям, купленные для путешествия в Латинскую Америку. Раньше я и не знал, что есть кроссовки, специально разработанные для перемещения по болотам и рекам. В их подошвах вмонтированы фильтры, и сама поверхность кроссовок с тонкой сеткой, что позволяет кроссовкам быстро сохнуть. Для эксперимента я даже специально намочил кроссовки в реке и попробовал пройтись, пока они не высохнут. Через полчаса ноги были абсолютно сухими. Чудеса технологий, да и только.

— Представляешь, мне удастся пересечь все Карибское море, а затем мы высадимся в настоящих мангровых джунглях. Жаль, меч с собой взять нельзя, — сказал я, глядя на стойку с мечом на комоде.

— Ты все сдашь в багаж? — спросила Настя.

— Нет, я хочу собрать маленький рюкзак в багаж, со всем запрещенным и едой. А большой рюкзак возьму с собой, — сказал я, укладывая вещи в зеленый американский армейский рюкзак.

— Недавно наш директор летала на Бали, так там багаж потеряли. Видимо, это часто сейчас бывает. А мне без одежды никак, полтора месяца в диких условиях, сама понимаешь. Знаешь, там, наверно, и связи не будет.

— Как не будет? — удивилась Настя и наморщила лоб.

— Ну, я в бутылку тебе письмо напишу и брошу. Ты только почаще к берегу реки приходи, не пропусти, — с серьезным видом сказал я. — Что-нибудь придумаем. У меня уже послезавтра самолет. Придешь меня провожать?

— Да, конечно! — Настя кивнула для убедительности головой.

Но ни завтра, ни послезавтра она не пришла. На мои звонки никто не отвечал. Смс также были без ответа. Как назло, дома ещё и интернет отключили.

Что-то случилось — сердце почувствовало неладное. Но разузнать не было возможности.

Интернет все же включился уже поздно ночью, и я смог прочитать сообщение: «У меня проблемы. Ночую у брата. Мой амулет для тебя в почтовом ящике. Настя».

Недолго думая, я оделся и спустился на лифте на первый этаж. В почтовом ящике действительно оказался красный плетеный браслет с металлическим домиком, вплетенным в нити. Положив браслет в карман, я вернулся домой. Затем снова спустился и положил в почтовый ящик глиняную бабочку — кулон, сделанный мной перед отъездом.

Этим событиям предшествовало еще несколько странных совпадений, я бы назвал их даже мистическими. На праздник Ивана Купалы я получил от Насти на телефон сообщение с фотографией. На ней она, улыбаясь, стояла вместе с АНЕЙ на фоне зелёных деревьев в парке. На головах девушек были огромные венки из полевых цветов. Я чуть телефон из рук не выронил, когда фото загрузилось. Для верности даже глаза протёр — не может быть…

О сложном выборе между этими двумя девушками я спрашивал совета у Маши полгода назад. Как жизнь свела их в одном месте в одно время — просто уму непостижимо… «Случайности не случайны» — так, кажется, говорил один известный персонаж.

Двумя годами ранее…

— Вы тоже на собеседование? — я задал вопрос круглолицей блондинке с удлиненным «каре», в фиолетовой кофте и платье в цветочек.

— Да… — ответила блондинка, покосившись в мою сторону.

— Давно сидите? — спросил я.

— Не очень… — ответила блондинка и вновь замолчала.

— Замороженная, что ли? — подумал я и сел рядом на диван.

Несколько минут мы сидели молча. Я осмотрелся. Прямо перед нами стояло огромное чучело бурого медведя во весь рост, за ним притаилась большая деревянная щука верхом на кадке. Справа у двери стоял автомат с кофе. Лучи солнца пробивались через оконные витражи, играя на полу и стенах сюрреалистичными узорами. Слева по коридору расположилось несколько высоких стеллажей с книгами, а справа были видны нескончаемые полки с сувенирами: матрёшками, глиняными фигурками, горшками, платками и прочим товаром.

— Извините, а это точно музей славянской мифологии? — спросил я, пытаясь нарушить молчание.

— Да, — ответила блондинка и вновь замолчала.

«Мда… — подумал я, — с этой каши не сваришь… Чего она молчит-то, немая, что ли?»

В глубине зала раздался бой курантов, и дверь рядом с нашим диванчиком отворилась. Оттуда, семеня ножками по полу, вышла девушка в русском наряде, в длинной красной юбке и вышитой белой рубахе. Девушка двигалась так плавно и по строгой траектории, что я ненароком подумал, что она механическая… Девушка подошла к автомату с кофе и забросила несколько монет, даже не моргнув глазом и не обратив на нас никакого внимания. Затем вернулась в свою каморку по тому же маршруту, как и пришла. Когда дверка захлопнулась, я обратился к блондинке:

— Вы это видели? У них тут андроиды работают…

Блондинка вытаращила на меня свои большие голубые глаза:

— Что?!

— Вас как зовут? — спросил я, видя наш языковой барьер.

— Аня, — ответила девушка, и в первый раз за всё утро улыбнулась, обнажив белые ровные зубы.

«Вроде бы ничего такая, только глупенькая, точно не конкурент…» — про себя подумал я и представился:

— Павел, будем знакомы.

В этот момент дверь каморки открылась вновь, и оттуда вышла всё та же маленькая русская барыня. Она просеменила до кофейного автомата, забрала маленький коричневый стаканчик с напитком и исчезла за дверкой, не сказав ни слова.

— Ты это тоже видела? — не унимался я.

— Да, — сказала Аня, уставившись на дверь.

— Видимо, это особая проверка у них… — прошептал я и осмотрел помещение на предмет нахождения видеокамер.

Чучело медведя уж слишком реалистичное, видимо, в глазах у него камера и спрятана. Сидят сейчас и оценивают нас там наверху…

Двери музея открылись, и на пороге появилась девушка восточной внешности с длинной каштановой косой, в рубахе-вышиванке.

— Вы на собеседование? — спросила девушка.

Мы одобрительно кивнули.

— Я тоже, меня Даша зовут. Давно ждёте? — спросила девушка, поправляя свою аккуратно уложенную косу.

— Недавно… — сказал я, а про себя отметил, — эта, вроде, пободрее будет… Может и обойти…

Вскоре холл заполнился остальными соискателями работы в музее, и мы отправились на третий этаж проходить собеседование. Когда всё закончилось, я выскочил на улицу в полной уверенности, что всё запорол и больше никогда не увижу ни Аню, ни Дашу, ни девушку с кофейным стаканчиком.

Но я ошибся — через неделю мы вновь встретились, на следующем этапе отбора. Я, Аня, Даша и историк Константин прошли во второй тур. Нас посадили вместе с туристической группой из Новосибирска расписывать хохломскую ложку.

— Ребята, а вы слышали про тест «дорога»? — спросил я своих конкурентов, когда половина мастер-класса по росписи была уже позади.

— Нет, а что это? — спросила Аня, проявив несвойственную ей любознательность.

— Это несколько абстрактных вопросов, ответы на которые покажут общую картину вашей личности, — сказал я, вырисовывая травинку на ложке.

— Нет, — ответили ребята, — но нам интересно его пройти.

— Ну, что же, вот первый вопрос: вы идёте по пустыне уже очень много дней… Жара и солнце вконец вас измотали, но вдруг на горизонте вы замечаете кувшин с водой! Что вы сделаете? Ваши действия?

— Я подбегу и начну жадно пить воду из кувшина, — сказала Аня.

— А я буду жадно пить и ещё налью воду себе на голову… — смакуя картинку, сказал скромный Константин.

— Я сделаю глоток, проверю, не отравлена ли вода, и немного смочу губы, потом возьму этот кувшин с собой в дорогу, — подумав, сказала Даша.

— Хорошо, — сказал я. — Идём дальше: вы оказались перед огромной стеной, влево конца не видно, и вправо конца не видать, да ещё и высокая она, не перепрыгнуть… Ваши действия?

— Пробью стену, — вдруг сказала Аня, — найду брешь и пробью.

«Ого! — про себя отметил я. — А так, по первому взгляду, и не скажешь…»

— Пойду искать проход вдоль стены, — сказал Константин, вытирая кисточку о салфетку.

— А я лестницу попробую собрать, — ответила Даша, любуясь своей ложкой.

— Ну что же, настало время ответов, — сказал я, потирая руки от удовольствия. — Итак! Стена — это метафора жизненных трудностей, и то, как вы с ними справляетесь, когда сталкиваетесь. Константин идёт искать лёгкий путь, Даша строит план на месте, а ты, Аня, ломаешь стену.

Все оторвались от своих ложек и уставились на меня с озадаченными лицами. Видимо, до этого тест воспринимался не больше, чем шутка. Но интерпретация ответов всех удивила.

— Про кувшин давай, — не скрывая любопытства, сказала Аня.

— Кувшин с водой в пустыне, и что мы с ним делаем — это интерпретация нашего сексуального влечения, и то, как мы вступаем в новые отношения… — сказал я и посмотрел на округлившиеся глаза Константина. Портрет скромного историка с магистратурой за плечами и пятью дипломами шёлкового умника на олимпиадах по биологии рассыпался за пять секунд.

— Ага, в тихом омуте-то черти водятся… — засмеялась Аня, глядя на Константина в упор.

Тот от неловкости смял салфетку в кулаке и уставился на меня с вопросительным выражением на лице.

— Ты, Аня, тоже кувшинчик не прочь один, другой опрокинуть, — засмеялся я, — так что вы с Костей друг друга стоите.

Мы с Аней смеялись взахлёб, только ничего не понимающие Даша и Константин хлопали глазами, глядя на нас и переводя взгляд с одного на другого.

После этого мастер-класса я больше их в музее не видел. А нас с Аней взяли работать вдвоём на одно место.

Глава 5. Между прошлым и будущим

До вылета из Томска я списался со своим старым знакомым, Васей из Москвы. За простым русским именем скрывается непростая судьба моряка, объехавшего весь мир вдоль и поперёк. Именно после его историй о приключениях я загорелся морем ещё больше.

Само наше знакомство стоит отдельного упоминания в книге. В свой последний отпуск в армии я долго решал, куда мне поехать: домой в Читу или в Екатеринбург к другу.

Помню, как стоял в очереди в железнодорожную кассу и перебирал в мыслях варианты поездки. В итоге, как под гипнозом, купил билет в Калининград и сообщил родным, что не приеду.

Мама была в шоке, сестра в восторге. Дело в том, что мы когда-то жили в Калининграде, с тех пор прошло уже, наверно, лет десять. И вот теперь я еду осуществлять нашу общую семейную мечту — вновь посетить город у моря.

В первый раз я увидел Васю при посадке в поезд «Москва-Калининград». Атлетичного телосложения, с длинными волосами, закреплёнными ободком, и аккуратной ровной бородой. Мне почему-то показалось, что он либо спортивный гимнаст, либо стриптизер.

На станции в Белоруссии проходил паспортный контроль. Пограничник растолкал меня и попросил документы на проверку. Резко вырванный из сна, я, как ни старался заснуть, больше не смог. Чтобы как-то развеяться, решил выйти на улицу, пока поезд стоит на станции. Там уже стоял Вася и читал таблички на белорусском языке. К нам подошел старичок с тележкой и спросил, не хотим ли попить пива. Вася решил купить пару бутылок, но у старика не нашлось сдачи. Он предложил забрать оставшиеся четыре бутылки. Четыре бутылки было слишком много для одного Васи, вот тогда он и обратился ко мне с просьбой составить компанию. Старик, со своей тележкой на скрипучих колёсах, был так рад удачной сделке, что заковылял по платформе чуть ли не вприпрыжку.

Ну, а мы с Васей полночи простояли в тамбуре поезда. Пили пиво, разговаривали о море, путешествиях и дальних странах. Холодное пиво утоляло жажду в душном вагоне, как летний морской бриз на побережье Корсики. Запах хмеля медленно погружал нас в туман воспоминаний и фантазий, с каждым глотком становясь всё ярче. Лёгкая горечь белорусского напитка была приятной и манящей. Она, как пузырёк из сказки про Алису, тихонько кричала: «Выпей меня!». После приезда в Калининград я познакомился с друзьями Васи. Они тоже были моряками. Весь оставшийся отпуск мы гуляли, ездили купаться на Балтийское море и просто развлекались.

От общения с этими ребятами я так загорелся желанием отправиться на учебу в Калининград на моряка, что даже ходил в морскую школу. Верхом моей решимости было посещение кадетского корпуса и попытка попасть в команду на легендарный фрегат «Крузенштерн». Тот самый парусник, что совершил кругосветку.

Но диалог с секретарем в приемной комиссии как-то сразу не задался.

— Ты откуда такой приехал?

— Я с Урала, — сказал я, улыбаясь во весь рот.

— Ну, так чего ты к нам приехал? У вас там что, своего морского училища нет, что ли? — сказала женщина в чёрном пиджаке на два размера больше, не поднимая глаз от стопки документов на столе.

— Понимаете, я с Ура-ла приехал… Город Зла-то-уст, — повторил я, стараясь чётко выговаривать каждое слово.

— Я не тупая, с первого раза поняла и услышала. Езжай к себе и там поступай, — сказала женщина тем же равнодушным голосом и с грохотом переложила стопку бумаги с одного стола на другой.

Тогда я набрался смелости и показал ей на карте, расположенной на стене, где находится Златоуст. Видимо, это было моей самой большой ошибкой.

Комсомолка несколько секунд таращилась на карту, понимая оплошность в географии, и морщила лоб. После этого разговор сошел на нет, и мне пришлось уйти. Так моя карьера моряка закончилась и не начавшись.

На мое предложение встретиться в Москве Вася ответил радостно.

— Конечно, приезжай, звони!

— Удивительно, ты уже и женат, и не моряк вовсе, да и живешь не в Калининграде, а в Москве, — сказал я, глядя на храм вдалеке.

— Чему удивляться, я всегда понимал, что всю жизнь моряком не буду работать. Семья, дети — на это нужно время. Не так, чтобы по полгода их видеть, а потом в рейс уходить, — сказал Вася серьезным тоном делового москвича.

— А помнишь, как ты на меня обиделся, когда я той девушке-экскурсоводу соврал, что ты американец, а я твой переводчик, чтобы познакомиться с ней? — спросил я.

— Нет, не помню, — сказал Вася и почесал бороду.

— Ты так на меня тогда смотрел, будто я ей жениться обещал и обманул, — сказал я и засмеялся.

— Наивный был, — засмеялся Вася.

— Знаешь, вот слушаю тебя, и прям два разных человека. Хотя внешне совсем не изменился, — сказал я и поправил браслет на руке.

— Это тебе так кажется, что ты и я не изменились. Время понемногу всех исправляет. А большой город уж и подавно правит, — сказал Вася и посмотрел на мой браслет. — Что это у тебя?

— Это подарок одной девушки в дорогу на удачу, — сказал я и посмотрел на кулон с изображением дома на красном плетеном шнурке.

— Такое ощущение, что она тебя специально от других девушек заговорила, — сказал Вася, усмехнувшись.

— Что, серьезно? Так кажется?

— Ну, сам посуди, он же не зря красный, с кулоном в виде дома — явный намек.

— Ты знаешь, девушка, что подарила кулон, она чем-то похожа на твою жену, я видел её фото в интернете. Кстати, как ты решился жениться, ты, вечный странник? Я, если честно, обалдел, когда узнал.

— Да что тут странного. Я понял, что это мой человек, а раз понял — чего тянуть.

— Вот так просто?! — удивился я.

— А зачем усложнять? — теперь удивился Вася и посмотрел внимательно на меня. Только сейчас я заметил, как он похудел с нашей прошлой встречи, и пропал задорный огонёк в глазах.

— И вправду, незачем, — промычал я.- Но иногда ведь так хочется, чтобы было, как в кино! — вдруг, сам не ожидая от себя, выпалил я.

— В кино все красиво и безоблачно, а это жизнь, и здесь нужно крутиться. Иначе тебя опередят или жизнь подвинет, — сказал Вася, глядя на реку.

— Да я же не про бизнес говорю, я про отношения.

— Послушай, я уже третий год в браке. А до этого мы еще встречались. Она занимается рекламой, я — изготовлением мебели. Мы идем вместе, в команде. И это больше, чем романтика, это доверие и взаимопонимание. Это же Москва, здесь по-другому нельзя. И она вместе со мной, бок о бок. Тяжело, трудно, непонятно, но мы советуемся, движемся, а ты — романтика, — сказал Вася резко и отошел от перил. — Твой человек — это не секс и разговоры под луной, это что-то большее. И у нас уже другая романтика, хотя, если честно, я бы хотел вот так, как ты, махнуть куда-нибудь к морю. Хочется обнулиться и наполниться сил, устал я, — сказал Вася, и в его глазах мелькнул знакомый огонёк авантюриста.

— Так в чем же дело? — спросил я и подмигнул. — Айда, со мной!

— Нельзя, нужно дожимать, поставить все на рельсы, а дальше само пойдет…

Куда же делся тот жизнерадостный повеса, что прыгал в холодное осеннее море Балтики на радость публике на пляже?!

— Слушай, мне тут нужно по одному делу отъехать, тестя встретить, — сказал Вася, глядя в экран мобильного телефона. — Давай вечером увидимся. Я тебя на вокзал приеду проводить. Хорошо?

— Нет проблем, — ответил я, и мы пожали руки на прощанье.

Еще в Томске я, помимо встречи с Васей-моряком, нацелился на посещение Дарвиновского музея. С учетом, что яхта не пойдет через Галапагосские острова, где я так мечтал покататься на гигантских черепахах, музей станет неплохой заменой.

— Добрый день, — сказал я женщине в кабинке кассира.

— Добрый день, взрослый билет — триста рублей.

— Вы знаете, тут такое дело, — мялся я, оглядываясь по сторонам. — Я рыжий.

Женщина пристально посмотрела на меня в окошко, спустив на нос очки. За моей спиной послышался шёпот посетителей в очереди. Бабушка с внуком нахмурила брови, старичок с тросточкой сделал шаг в сторону.

Я повернулся вполоборота и принялся объяснять:

— У нас сегодня бесплатный вход!

Женщина в панаме с фотоаппаратом приоткрыла от удивления рот.

— То есть, у меня, я же рыжий, — улыбнувшись во весь рот, сказал я и показал на маленькое объявление в углу кассы.

— Проходите, вам сегодня повезло, — крикнула кассирша и протянула билет.

Вся очередь провожала меня, открыв от удивления рты.

Когда удачным образом ты оказываешься в нужном месте в нужное время, это сравнимо с маленьким чудом вселенского размаха. Ведь это чудо ждало именно тебя, в этом и есть магия совпадений. Я взял билет и чуть ли не вприпрыжку отправился осматривать экспозиции.

После двух часов в холодном музее в обществе чучел львов, тигров и моржей мне захотелось к людям и на солнышко. Выйдя из музея, я снова сориентировался по телефонному навигатору. Оказалось, что я нахожусь в двух кварталах от МГУ. Когда-то давно я видел это здание в фильме «Курьер», и вот теперь увидеть его вживую было настоящей удачей.

Прохаживаясь мимо величественных зданий, всматриваясь в открытые окна аудиторий, я подумал: интересно, сидит сейчас кто-нибудь на занятиях или у всех каникулы? Вот бы когда-нибудь туда забраться. Солнце медленно заходило за горизонт, и в этом вечернем свете тени на асфальте рядом с домами, будто бы сказочные лесные эльфы, начинали плясать свои чудные танцы. Побродив еще немного, я решил отправиться в противоположную от МГУ сторону, интуитивно ощущая, что там есть что-то интересное. Дорога к новым горизонтам лежала через парк.

Там я встретил группу лонгбордистов с досками. Интересно, что командовал ими парень лет пятнадцати, в бейсболке и рваных джинсах. Майку тренер, видимо, принципиально не надевал, демонстрируя шрамы и ушибы как боевые награды. Мускулистый, весь в татуировках. Его локти и колени были защищены специальными металлическими накладками, отчего парень был похож на средневекового викинга, только вместо топора — здоровенная доска в руках.

— Так, все встали на доску и попробовали балансировать вправо, теперь влево, — сказал тренер и прошелся между участниками заезда.

Ученики в возрасте от пятнадцати до пятидесяти дружно запрыгнули на доски и принялись балансировать, размахивая руками и ногами.

Вы знаете, у меня в детстве, как и у многих, был скейт, но вот учителей не было. И все хитрости его управления я постигал сам, как и мои дворовые друзья. А тут мастер-класс по лонгборду в 15 лет!

Знаете, в этот момент у меня в сознании что-то сдвинулось. Это что-то сдвинулось в первый раз, когда по дороге к парку мимо меня пролетел мужик на моноколесе, с собакой. Теперь же, после лонгборда, оно провернулось в полный оборот.

— Будущее наступило, — с улыбкой прошептал я, садясь в вагон метро.

Мы встретились с Васей на железнодорожном вокзале, откуда уходила электричка в аэропорт.

— Ну что, как тесть? — спросил я.

— Да нормально, день встреч получился, — улыбнулся Вася. — Слушай, я тут пиво взял, будешь? — он протянул мне банку с напитком.

— Ты знаешь, Вася, тут такое дело, бросил я, в общем.

— И давно? — удивился мой собеседник.

— Да уж три года как.

— А чего так?

— Да, как сказать, понял, что хватит с меня, да и истории в последнее время приключались нехорошие, — замялся немного я. — Вот особенно после последней.

— Слушай, не томи уже, рассказывай, — сказал Вася и сел на скамейку.

— Да чего тут рассказывать, вляпался я как-то в историю, один против восьмерых, — сказал я, пытаясь припомнить все детали той злополучной потасовки.

— Хотя история довольно забавная… Я бы даже сказал -киношная. Я назвал её «Ирландский паб, улица, фонарь и игрушечный меч».

— Фонарь и паб — это я понимаю, как связать, а игрушечный меч тут причём? — спросил Вася, отхлёбывая из банки пиво.

— Он-то как раз очень причём… — загадочно сказал я, повернулся к Васе вполоборота и начал свой рассказ.

— В то время я ещё работал в МЧС. Вечер пятницы не предвещал ничего интересного. Рабочий день медленно катился к своему завершению, а кипа бумаг на моем столе не становилась меньше. Отчеты, листы согласования — голова шла кругом. И вдруг раздался телефонный звонок. Звонил Саня, мой напарник по старой работе в вертолётной компании.

— Приходи к нам в гости, у нас в офисе сегодня будут шашлыки по случаю грандиозного субботника. Шеф проспонсировал. Шашлыки, весёлая компания, в общем, все, как ты любишь. Девчонки будут очень рады тебя видеть.

Оставшееся рабочее время я провел томясь и считая минуты. Я залетел на второй этаж моей прежней работы, как на американских горках, и пробежался по кабинетам. Приветственные восклицания прокатились по этажу.

— Где Олег? — спросил я у Ани, застигнутой мною врасплох в офисной столовой.

— Внизу, во дворе, шашлыки жарит.

— Отлично, что же, пока все заняты, пойду, помогу.

— Пойди, помоги, — оторвавшись от мытья пола, сказала Аня.

Олег тем временем не только занимался приготовлением мяса, но и, собрав вокруг себя достойнейшую публику в лице Сани и Витали, погрузился в воспоминания о перегоне автомобиля из Владивостока в Томск. Красноречию Олега помогала бутылка водки, надежно спрятанная за кастрюлей с шашлыком.

Обменявшись приветствиями, мы выпили по старой традиции за встречу. Потом был тост за Владивосток, и то ли тостов было много, то ли слушателей, но водка быстро кончилась, раззадорив нас и безвозвратно покинув. Хотелось продолжения, но, по информации, полученной от Олега, все горячительные припасы находятся под пристальным присмотром Ани.

Нужно было сходить на переговоры и выудить пузырь, а то холодать стало, а шашлык еще не готов. Меня назначили добровольцем для столь важных переговоров. Поднявшись на второй этаж и найдя Аню в том же положении, в каком я ее и покинул, то есть с тряпкой на полу, я получил непоколебимое:

— НЕТ!

Заключив про себя, что переговоры зашли в тупик и нужно капитулировать, я вернулся несолоно хлебавши к сотоварищам. Увидев мое нерадостное лицо, Олег махнул рукой и с фразой: «Тебя только за водкой посылать!» — продолжил жарить шашлык.

Воспользовавшись создавшейся паузой, меня отозвал в сторону Саня.

— Слушай, тут после восьмимартовского праздника, кажется, твой меч и шарф остались, пойдем, глянешь.

И действительно, с верхней полки шкафа с одеждой Саня достал мой зеленый шарф и пластмассовый римский гладиус. Чтобы опять не забыть вещи, я убрал все добро в сумку.

Через час все, наконец, было готово. Полы домыты, шашлык пожарен. Все сели за стол.

Только Олег остался на боевом посту, жарить вторую партию мяса. Ну, а мы, сев за общий стол, принялись обсуждать разные темы и поглощать фантастически вкусно приготовленное мясо. К слову сказать, Олег умеет готовить именно фантастический шашлык. На этом маленькая пауза.

Проведя небольшие исследования со своим организмом, я вывел некую формулу хорошего застолья для себя. За вечер мне нужно выпить не больше пяти рюмок водки, и тогда все пройдет без последствий. Так вот, для сведений счетной комиссии, внизу, слушая истории Олега, я выпил две рюмки. Когда за общим столом подошла очередь пятой, финальной рюмки, я поинтересовался у Ани: какие планы на вечер?

Леонид, ее молодой человек, сидевший рядом, сказал, что они едут домой. Завтра суббота, так что они будут дрыхнуть.

И тут прозвучало волшебное слово, которое в корне изменило ход вечера. Это слово, как надпись «Финиш» для гонщика болида или как огни родного аэродрома для бомбардировщика после выполнения задания, расслабляет тело и ставит все жизненные процессы на автопилот.

А давайте «накидаемся»!? Не помню уже, кто предложил — то ли я, то ли Аня, — но после непродолжительных размышлений, планов на вечер никаких, завтра суббота. А почему бы и нет!

И тут началось: тост шел за тостом, пили за друзей, за любовь с левой руки, за коллектив, а когда пришел Олег со второй партией жареного мяса, выпили еще и за ВДВ. В общем, план «накидасса» двигался быстрее, чем немцы до Парижа.

И тут в разгаре пламенных речей, когда остались самые верные плану «Н», прозвучала следующая поворотная фраза: «А поедемте в клуб!»

Замечу, состояние «накидасса» само по себе крайне опасно, так как тормоза спущены до самого асфальта. А во взаимодействии с предложением «А поедемте в клуб» оно как бы получает впрыск адреналина и переходит в режим «форсажа»! Дикого форсирования событий! Так оно и произошло.

События форсировались с неимоверной скоростью. Я не помнил, как мы доехали, как зашли в клуб. Но когда сознание включилось, оказалось, что в клуб мы не поехали, а поехали в «Ирландский паб».

Каким-то образом в переполненном баре нашли сидячие места. Дальше сознание то включалось, то отключалось. Мне являлись люди с разукрашенными лицами, ведьмы, мумии, вурдалаки. Одни упыри сменяли других. Чтобы понять это состояние, представь, если бы ты выпил пилюлю Морфеуса из фильма «Матрица» и увидел все вокруг в его истинных красках.

Помню, как болтал за барной стойкой о жизни с Люцифером, мы пришли к мнению, что пиво в пабе — дрянь. Я смутно помню, как очутился на улице. Яркий свет уличных фонарей ослепил меня. Затем какие-то незнакомые лица, улицы, отражение луны в грязных лужах…

Утро… 6 утра… Болит желудок… Болит рука…

Открываю глаза, я дома. Рядом на кровати телефон и маленький пластмассовый меч. Любопытно.

Беру в руку телефон, смотрю на дисплей, телефон сел. Вспоминаю, что вчера купил себе новый, начинаю искать в коридоре, нашел, только нет задней крышки, и он тоже с зарядкой на нуле. Проверяю карманы, нет зарплатной кредитки. Погуляли…

Быстро ищу зарядник, вставляю в розетку, лезу в интернет на компьютере, ищу телефон банка. Звоню оператору, блокирую карту. Подвожу итоги вечера: нет карточки, нет задней крышки от нового телефона, но есть пластмассовый меч.

Верчу его в руке — откуда же ты взялся, и где моя карточка? Решение логической задачи не заставило себя долго ждать, телефон звонко запиликал, получив смс.

Текст смс такой: «С возвращением в реальный мир, непобедимый герой арены с игрушечным мечом». Отправитель — Маша Москва. Я еще раз перечитал смс-сообщение. Что за ерунда? И тут меня осенило, память начинала возвращаться: я вчера после паба кому-то звонил. Нужно проверить список контактов.

Оказалось, я звонил многим, причем, разговоры длились, судя по отчету, совсем недолго. Пару минут, не больше. А вот с Машей, с моим хорошим другом из Москвы, мы проговорили около десяти минут, если верить телефонному отчету.

Я посмотрел на часы — 6.20. Надеясь, что Маша уже не спит, я набрал ее номер.

Телефон долго не брали, но когда Маша ответила, первое, что я услышал, был смех и вопрос: «С тобой все в порядке?»

— А почему со мной должно быть что-то не в порядке? Ах да, карточку вот зарплатную посеял, а так все хорошо, — ответил я. — Слушай, я твоего смс не понял. Какой герой, и причем тут игрушечный меч?

— А ты что, ничего не помнишь? — спросила Маша.

— Нет, — ответил я. — Помню, в баре был, потом по улице шел. Я, кажется, тебе вчера звонил?

— Конечно, звонил, ты вчера такое мне рассказал, я чуть со смеху и ужаса не умерла.

И тут Маша принялась рассказывать в цветах и красках, что же вчера со мной приключилось на самом деле.

— Так, уже становится интересно, — сказал Вася, делая очередной глоток напитка. — Ты что же, так напился, что ничего не помнил, где был и что делал?

— Да, Вася, именно так, так что дальнейший рассказ буду вести от своего имени, но со слов «телефонного очевидца Маши».

Итак, помнишь, я рассказывал, что вышел из паба, потом шел по улице и очутился дома. Оказывается, на самом деле все было не совсем так. Режим «накидался» сделал свое грязное дело и перебросил меня сразу в утро, а ночка-то прошла куда интересней.

Выйдя из паба, я намеревался найти своего друга Кирилла, он вел праздничную программу в кафе по соседству. Но дикие вопли толпы, стоящей на входе в паб, остановили меня.

Ярко накрашенная девушка яростно кричала. Толпа парней вокруг нее накинулась на меня, толкала в плечи и грозилась морально и физически покалечить. Я с недоумением смотрел на них, пытаясь прояснить столь яростное рвение меня уничтожить. Выслушав невероятное количество оскорблений в свой адрес и выдержав десятки провокационных тычков в грудь с подачей «ты че, охренел?!» — я все-таки дождался ответа на вопрос, в чем меня обвиняют.

Оказывается, по показаниям милой дико орущей дамы, я ухватил ее за мягкое место, когда выходил из паба, а агрессивные молодчики заступились за честь дамы.

В состоянии «накидался» я, видимо, становлюсь очень рассудительным и бесстрашным. Потому как, вместо драки или бегства, я сделал следующее. Вежливо, я бы даже сказал, очень вежливо и учтиво я попросил дать мне оправдательное слово.

— Сударыня, — сказал я. — Да, вы не ослышались, сударыня, если я какими-то своими действиями или словами причинил вам неприятности, чего я, к сожалению, не помню, прошу принять мои глубочайшие извинения, — я кивнул, после чего сделал театральный реверанс.

Толпа несколько секунд пребывала в молчании, после чего снова взорвалась возмущением, требуя моей крови и линчевания. Вытянув шеи и брызжа слюной, молодчики походили на самцов горилл в брачный период. Больше других вопила оскорблённая сударыня.

Поняв, что диалога не получится, и вот-вот разразится трагедия с возможным летальным исходом, я спросил:

— Господа, вы ведь все равно будете меня сейчас бить, так дайте же мне минуту.

Говорил я спокойно, а у самого внутри все дрожало от волнения. Племя каннибалов, понимая, что деваться мне некуда, снисходительно приняло мое пожелание с криками.

— Давай, давай, сейчас мы тебя ушатаем!

Я медленно отошел на три шага назад, медленно снял пальто, аккуратно свернул его и положил на сумку, затем также медленно начал расстегивать и снимать рубашку.

— Э, ты нахрена раздеваешься?! — завопила толпа. — Ты чё рубашку-то снимаешь, урод?!

На что последовал незамедлительный ответ с моей стороны:

— Я не хочу запачкать свою новую итальянскую рубашку вашей кровью…

И вот в таком виде, с голым торсом, я отошел на середину пешеходной дорожки ведущей к пабу.

— Господа, если вы будете драться со мной по одному, то даю слово, я даже не заявлю на вас в полицию.

— Нет! — кричала толпа. — Мы тебя, мудака, сейчас уроем! — и медленно, с опаской, начала приближаться ко мне.

— Стоять! — сказал я, выставив вперед правую руку. — Вижу, честного поединка у нас не получится. Тогда придется применить это. Настало время икс, время появления в нашем уличном спектакле козырного туза из рукава.

Пристально смотря на приближающихся крикунов, я подошел к своему лежащему на газоне портфелю и вытащил за рукоятку меч. Взмахнув им в воздухе, я быстро отскочил в сторону.

Нападающие, явно неожидавшие такого маневра, остолбенели. Перед ними стоял человек под каплями осеннего дождя, по пояс голый, с мечом в руке и с лицом гладиатора, идущего на смерть.

Как актер в греческом театре, почувствовав, что первый акт удался, я усилил его кровожадной репликой.

— Первому, кто сунется, я отрублю голову, остальным буду рубить ноги и руки!

Медленно пятясь назад по аллее, я крепко сжимал меч и кулак, все тело было напряжено, как струна. Свет фонарей, как свет факелов на арене Колизея, освещал мой голый торс. Я так сильно сжал зубы и сдвинул брови, что лицо превратилось в камень с застывшей на нем злобной улыбкой.

«Только бы не зашли со спины», — эта мысль барабанила вместе с биением сердца.

В начале пути от паба нападавших было то ли шесть, то ли восемь (это по рассказам Маши), по мере моего медленного отступления вглубь аллеи их становилось все меньше и меньше. Четыре, три, два, один. Они уходили со словами: «Пойдемте, он сумасшедший, отморозок какой-то».

Я же старался играть роль до конца, пока аллея не кончилась, а из преследователей остался только один человек. С ним мы и вступили в примирительный диалог.

— Слышь, парень, хорош, мы тебя не тронем. Все поняли, что ты псих, пойдем, оденешься.

Я засунул меч за спину в джинсы, чтобы мой фокус не раскрылся, и подошел к парламентеру.

— Смотри, если ты меня обманул, — сказал я и пристально посмотрел переговорщику в глаза.

— Нет! Нет! — замахал руками тот. — Всё, мир!

Мы вернулись к пабу, парламентёр помог мне одеться. Я накинул рубашку поверх меча, старался все делать равнодушно, не торопясь, а сердце тем временем продолжало бешено барабанить в груди.

Датчик адреналина зашкаливал по всем показателям. Руки тряслись, ноги тоже, но внешне казалось, что я — сама невозмутимость. Я попытался застегнуть пуговицу на рубашке, но пальцы предательски не слушались, решил идти нараспашку. На меня накинули пальто, дали в руку сумку, и со словами: «Давай, парень, иди домой», мы распрощались с ночными зрителями.

Чувствуя, что победил, я, не удержавшись от эпической фразы, обернулся и, выставив вперед правую руку с вытянутым указательным пальцем, сказал:

— До встречи в Вальхалле!

Толпа вытаращила на меня глаза.

Я обернулся и пошел как можно медленнее, стараясь не побежать, нужно отыграть безумство до конца. Как только я завернул за угол, рванул, что есть мочи, по закоулкам.

Что было дальше, я не знаю, но утром следующего дня после восстановления картины происшедшего, я отправился в злополучный паб. Надежды мало, но я все-таки понадеялся на удачу, и что ты думаешь — мне повезло! Бармен отдал мне мою карточку.

На всякий случай прошелся ночным маршрутом в поисках задней крышки от телефона, но, не найдя, не сильно расстроился. Благо, всё хорошо закончилось.

Тот вечер заставил меня серьёзно задуматься, как я живу. Стоят ли эти попойки потери здоровья? Вот тогда я стал изучать вопрос, как это дело прекратить. Мне в руки попалась книга Алана Карра «Как бросить пить». Дочитав её до конца, я больше рюмку в рот не беру, да и не тянет. Такие вот дела, — сказал я и посмотрел на часы.

— И ты из-за этого пить бросил? — Вася удивленно посмотрел на меня. — Да я бы после таких приключений, наоборот бы, приударил. Это же классная история.

— Не скажи, все могло по-другому обернуться, их же больше было, и все пьяные, — ответил я.

— Да ладно тебе, забоялись бы они, вон как ты их лихо на понт взял. И как догадался только, — засмеялся Вася.

— Видимо, в этом состоянии инстинкт самосохранения сработал, — сказал я.

Тем временем Вася допил пиво и выбросил банку в урну.

— Ну, раз не пьешь, ты не против, я твою банку тоже выпью? — спросил Вася, повернувшись ко мне вполоборота.

— Да, конечно, пей.

— А я, ты знаешь, тоже нечасто, вот тебя встретил, повод есть, а так, все время на работе. Если честно, забыл, когда вот так посидеть, поговорить можно было. Всё дела, дела какие-то, — Вася многозначительно посмотрел в небо, будто искал там ответ. Затем он снова отхлебнул из банки и глубоко вздохнул.

— Да нет проблем. Я же не осуждаю, ты пойми, что это моя история. Мне вот хватит, достаточно. Это же не значит, что я хороший, а ты плохой, — я улыбнулся и посмотрел в сторону железнодорожных путей.

Диспетчер объявила по громкой связи о прибытии электропоезда.

— Вот и мой поезд уже скоро, — сказал я, решив нарушить неловкое молчание.

Так обычно делают, когда хотят сменить тему. Говорят что-то вроде: «смеркалось», или «чудный вечер». В надежде, что собеседник поймет и поддержит эту нить разговора, позволив увести его в сторону.

Вася допил вторую банку напитка и смял банку. Затем повернулся к урне и бросил ее туда. Его взгляд остановился на асфальте рядом с урной. Вася нагнулся и поднял что-то с асфальта.

— Смотри, — сказал Вася и протянул мне серебряный крестик. — Кто-то, видимо, обронил.

— Да, неожиданная находка, — сказал я.

— Возьми себе на память. Тебе он в дороге больше пригодится, — сказал Вася и отдал мне крестик.

Я хотел отказаться, но крестик — это не пиво, и я принял подарок.

— Спасибо, Вася, неожиданно, конечно.

Затем пожал руку Васе и положил крестик в отсек кошелька.

Мне показалось, что это хороший знак для моего путешествия. Высшие силы будут мне помогать и сопровождать.

Пока мы говорили, к вокзалу прибыл мой поезд.

— Ну что же, Вася, пора прощаться. Спасибо, что встретил. Спасибо, что проводил. Мне очень приятно и радостно. Ведь именно ты заразил меня морской романтикой, точнее сказать, пробудил ее ото сна.

— Да ладно, чего там, — сказал Вася смущенно. — Рад встрече, приезжай к нам жить, мне кажется, тебе здесь понравится. Ну и пиши, как вернешься. Интересно, как там у тебя все сложится.

Мы пожали руки и обнялись на прощанье.

Я зашел в электричку, двери вагона закрылись, и поезд тронулся, оставляя в темноте вокзал.

Вася махал мне на прощанье, пока совсем не скрылся из виду.

Я еще какое-то время стоял в тамбуре, прежде чем отправиться искать свободное место в вагоне. Я, как мог, старался отсрочить момент расставания с привычным.

Не знаю, как объяснить. Быть может, подойдет сравнение: как если стоять на высокой-высокой снежной горке, чтобы скатиться, но в последний момент передумать и пытаться ухватиться за лёд. Всё, момент упущен, водоворот событий уже не остановить! Но ты цепляешься из последних сил. Внутренний голос тоненьким голоском шепчет… Но в стуке колёс по рельсам я не мог разобрать его слов. Ехать или не ехать?..

В моих воспоминаниях вдруг всплыл разговор с коллегой по работе месяц назад. Мы ехали на её автомобиле домой, и я неожиданно для себя спросил.

— Елена Павловна, а сколько стоит ваша машина?

— Триста пятьдесят тысяч, а тебе зачем? — спросила она удивлённо.

— Да я вот думаю, может, зря я на Карибы собрался. Может, как все, купить машину да ездить на работу, домой, девчонок возить… — спросил я, глядя на неё.

— Ты что! Это же твоя мечта, машину всегда успеешь купить, а у каждой мечты есть свой срок, — сказала Елена Павловна, ловко выворачивая руль. — Сам посуди, ну что ты купишь на двести или двести пятьдесят тысяч? Так, средненькую «тойоту» б/у, а тут — воспоминания на всю жизнь! МЕЧТА сбудется!

Вся жизнь проносилась у меня перед глазами в бликах на стёклах вагона. Я чётко ощутил, что вот он — переломный момент моей жизни.

Зачем нужны эти переломные моменты? Я думаю, чтобы мы как можно больше ценили жизнь. Радовались мелочам. Не обижались из-за пустяков. Дружили изо всех сил, доверяя друзьям самое сокровенное. Обнимали не руками, а душой.

Вася был как проводник Харон в другой мир, только вместо монет он дал мне серебряный крестик. Я зашел в вагон, сел и закрыл глаза.

Глава 6. Терминал

В аэропорту неожиданно возникли проблемы с багажом. Оказалось, что я лечу с пересадкой на самолётах разных авиакомпаний, и поэтому нужно сдавать багаж в определенной зоне. Я же прошел не там досмотр и теперь был вынужден ждать офицера безопасности аэропорта, чтобы вернуться обратно в зону досмотра, снова пройти всю процедуру и сдать багаж в нужном месте.

С одной стороны, это жутко неприятно — начинать путешествие с таких проволочек. С другой стороны, я увидел жизнь персонала аэропорта изнутри. Как проходят стюардессы и пилоты в зону отправки. Все выглаженные, как с иголочки; ботинки сверкают в свете фонарей коридора. С маленькими одинаковыми чемоданчиками на колёсиках. У пилотов фуражки с золотистыми кокардами, а у стюардесс аккуратные пилотки и шарфики, элегантно повязанные на шее. Так как терминал на зарубежные рейсы, на посадку проходил персонал разных авиакомпаний. Синяя форма русских стюардесс сменялась красной — это продефилировали стюардессы из Англии. А вот на смену им идут в абсолютно чёрной форме пилоты и стюардессы из Нидерландов. Форма подогнана, каблучки цокают, а улыбки у всех, как у голливудских звёзд. Любо-дорого посмотреть, одно загляденье.

Глядя на пилотов, я вспомнил, как однажды познакомился с курсантами лётного института гражданской авиации. Мы летели из Красноярска в Ульяновск. Рейс долгий, лететь скучно, ноги затекли.

— Паха, пошли, покурим, — позвал меня с хитрым прищуром Санёк, невысокий коренастый парень.

— Куда? Мы же в самолёте… — шёпотом в темноте спросил я.

— В туалет… — сказал Санёк.

— Там же дат-чи-ки… — по слогам выговорил я шёпотом.

— Они давно уже не ра-бо-та-ют… — издеваясь над моей интонацией, сказал Санёк.

Пока все в салоне спали, мы, закрывшись в маленькой кабинке туалета, выкурили одну сигарету на двоих.

— А запах? — испуганно спросил я.

— Сейчас у-стро-им… — Санёк направил освежитель воздуха под потолком в сторону клубов дыма и нажал кнопку на сливном бачке. Через минуту в туалете пахло пластиком, мылом, с лёгким привкусом озорства.

Мимо меня прошагали несколько уборщиков, ремонтников и упаковщиков багажа. Отдельный, невидимый посторонним внутренний мир аэропорта жил своей жизнью.

Это было, как в настоящем фантастическом фильме. Барокамеры с отпечатками пальцев, спецтумбы с отметкой пропусков. Забавно слушать диалоги сотрудников, видимо, проходивших за день этот маршрут не в первый раз.

— Слушай, там штуцер на третье полетел, чуть всю ленту не заклинило, — сказал невысокий парень в синей форме.

— Да л-л-л-ладно, а ты ч-ч-ч-чего? — спросил его мужичок с плюгавой бородкой, прикладывая пропуск к терминалу.

На секунду работники покосились в мою сторону и зашли в барокамеру. Не знаю, может это они передо мной такой цирк устроили, а сами втихаря так пробегают. Все же думаю, что нет. Там же камеры кругом.

— А я что, ключ на семнадцать зажал и масло подлил, до обеда хватит, — сказал парень уже не так громко

— Ну, ты мозг, Антоха, — сказал мужичок, прежде чем скрыться за поворотом.

Те, кто замечал меня, сразу менялись в лице, как при виде занозы в пальце. Другие же продолжали болтать, смеяться и подшучивать друг над другом. Ненадолго я стал частью их жизни, как герой фильма «Терминал» с Томом Хенксом. Там пассажир из Крокозии застрял в аэропорту, потому что в его стране случился переворот, и паспорт аннулировали. Ему было запрещено покидать здание, так как не было паспорта и визы в Америку. Главный герой прожил почти год в терминале, зарабатывая сбором тележек в холле аэропорта и помогая местным рабочим.

— Эй, парень, ты что, новенький? — меня окликнул один из охранников.

— Нет, я багаж жду, переоформить, — сказал я.

— Так ты жди, а не расхаживай взад-вперёд, — сказал охранник, видимо, нервничая, не проверка ли это.

В общем, когда все уладилось, все выдохнули с облегчением. Я — что, наконец, прошёл досмотр, охранники — что я испарился.

Яхта «Леди Ариша» миновала Панамский канал раньше срока и теперь стоит со всем экипажем в яхт-клубе. Опоздание в Панаму могло привести к тому, что яхта уйдет в Карибское море без меня. И я окажусь посреди незнакомого города один. Но я все же надеялся, что все пройдет без эксцессов, и я попаду на яхту вовремя.

Наконец, сдав багаж и пройдя на свое место в самолете, я успокоился.

— Дамы и господа, — послышался голос в колонках. — Наш самолет совершит перелет по маршруту Москва — Париж. Время в пути составит пять часов. Командир корабля и экипаж желают вам приятного полета.

— А как же показ стюардессами пантомимы про надевание ремня безопасности? — удивился я.

Как вдруг на экране впередистоящего сиденья загорелся экран, и четыре симпатичных стюардессы под музыкальное сопровождение показали все экстремальные ситуации на борту. Из реквизита только четыре окошка и четыре стула. Но смотреть на них было очень интересно. Они то доставали кислородные маски и примеряли друг на друга. То пытались запихать огромный чемодан под стул и надували щеки, пыжась изо всех сил. А то просто танцевали, бегая по всему импровизированному салону самолёта.

— Вот это креативно подошли! — воскликнул я.

Но на мое замечание никто даже не обернулся. Мы летели ночью, поэтому многие сразу легли спать, накинув пледы и надев маски на глаза.

Я последовал общему примеру и даже, кажется, не заметил, как самолет, набрав скорость, взмыл в небо. Тяжесть кроссовок вместе с тяжестью переживаний спала с меня.

На глаза мне попался журнал из кармана на спинке кресла. Машины, дорогие часы и одежда — я листал журнал, не находя ничего интересного. «ВЫСТАВКА НОВОГО ВРЕМЕНИ» — гласил заголовок статьи на английском. Огромные картины современных авангардистов шли вперемешку с классическими полотнами импрессионистов девятнадцатого века. На следующей странице появились замысловатые кубы и прямоугольники в чёрной и красной цветовой гамме. Я зевнул, сон медленно накрывал меня своим лоскутным одеялом из картин и образов.

— Откуда я это всё знаю… Где-то слышал раньше, наверное…

— Посмотри, это импрессионизм, а это кубизм, — Настя раскладывала передо мной на полу рисунки из большого альбома.

— Вот это реализм, но он у меня не очень получился… На рисунке, сделанном карандашом, был изображён юноша, сидящий на стуле. Юноша выставил одну ногу вперёд, другую спрятал под стул, руки он скрестил на груди.

— Закрытая поза, — сказал я.

— Что? — спросила Настя, оторвавшись от своих рисунков.

— Юноша, он руки скрестил почему? Видимо, когда ты его рисовала, ему было неловко, да это и неудивительно — судя по рисунку, он в одной простыне, — сказал я, разглядывая рисунок.

— Да, ты прав, это наш новый натурщик в школе искусств. Странный он, всё время думает о чём-то, боится взглядом встретиться… — сказала Настя, взяв рисунок в руки.

— Но мне больше всего нравится вот этот, — она показала пальцем на букет сирени в центре. Я рисовала его с натуры в университетской роще… Там так красиво, уходить не хотелось.

— О, я тоже люблю университетскую рощу, там так спокойно и красиво… — сказал я и присмотрелся к ветке сирени. Цвет был блёклый, как если бы ветку рисовали акварелью, но нанесли только первые штрихи. Затем ветка стала наполняться цветом, и я даже почувствовал её лёгкий еле уловимый запах. Запах сирени усилился, я посмотрел в окно, солнце яркими лучами осветило всё вокруг. Рисунки… Настя… Запах сирени… Исчезли в ярком свете… Я открыл глаза.

— Чай, кофе? — ко мне обратилась стюардесса с подносом в руках.

— Воды, если можно… — сказал я, растирая глаза руками. — Мы уже прилетели? — спросил я, глядя в окно иллюминатора.

— Нет, ещё примерно час лёту, — улыбнувшись, сказала стюардесса и передала мне стакан воды. От неё пахло слегка заметными нотками духов сирени…

Глава 7. Увидеть Париж и умереть

Самолет прибыл по расписанию. Выйдя из самолёта, я оказался в трансферной зоне. Огромный рюкзак за спиной со всем скарбом для месячного странствия выделял меня из толпы пассажиров, спешащих на другие рейсы с маленькими чемоданчиками на колёсиках.

Я достал билет и сверился с табло.

— Так, что тут у нас, Копенгаген… Мадрид… Венесуэла… А вот и Панама.

Между стыковкой моих рейсов почти пять часов, поэтому я поспешил найти место для сна.

Такое нашлось в самом конце терминала «Д». Там, в отличие от стандартных металлических сидений, расположились шесть бананообразных лежаков. Причем, коричневого и желтого цвета. С этих космических капсул открывался вид на огромное окно, по виду и размерам напоминающее овальный бассейн. В воздухе пахло смесью французских духов и арабского мыла. В общем, полная фантасмагория.

Весь терминал на пути кишел, как муравейник, пассажирами в ожидании своих рейсов. А он, я вам скажу, не меньше двух километров. Но, на удивление, несколько лежаков оказались свободными, и я занял вакантное место астронавта. Видимо, о наличии таких фантастических девайсов в аэропорту знали немногие.

Уютно устроившись на «банане», положив для сохранности рюкзак под ноги, я поставил будильник на телефоне. Сверил на всякий случай часы, документы, деньги и билеты расфасовал по карманам штанов. Благо, карманов много, и все влезло. И со спокойной душой погрузился в сладкий французский сон.

Проснулся через четыре часа, но не от будильника, а от КРИКА детей. Рядом на лежаке разместилась арабская семья, бородатый отец нежно обнимал жену, а две девочки лет пяти весело прыгали с бананового лежака. Затем ловко вскарабкивались по ноге отца на лежак, и игра продолжалась.

Я проверил часы, до отправки рейса оставалось сорок минут. Уснуть было уже трудно, поэтому решил скоротать время, прогуливаясь по магазинчикам терминала.

В кафе мне сразу бросились в глаза огромные цены. Например, маленькая бутылочка воды стоила четыре евро. А бутерброд с ветчиной — все восемь. Видимо, хлеб был из самого Прованса, а ветчина из Бургундии.

Пожилая пара, по виду французы, мужчина в полосатом свитере с шарфиком на шее, женщина в светлых брюках и жакете, по-хозяйски уплетали булки с бокалом красного вина. Запах свежеиспечённого хлеба, ветчины и кофе распространился по всему кафе, создавая гастрономическую ауру. Они делали это так аппетитно и непринужденно, что я еле устоял, чтобы не купить такой же набор себе и не опрокинуть бокал Шато Бордо за взятие Парижа.

На мою радость, время приблизилось к отправке рейса, и я поспешил на свою стойку регистрации. Там уже собралась приличная толпа людей, все сидели на чемоданах.

Когда время подошло к посадке, пассажиры встали со своих насиженных мест и выстроились в очередь, как по команде. Но не тут-то было, обслуживающий персонал принялся носиться со списками, периодически что-то спрашивая у пассажиров на французском. Судя по реакции последних, дело неладно.

Женщины вскидывали вверх руки, мужчины хмурили брови и показательно ворчали.

— Что случилось? — обратился я к стоящей рядом девушке с рюкзаком на плечах.

Девушка повернулась ко мне, поправив локоны каштановых кучерявых волос. Из всех близстоящих людей она показалась мне самой располагающей к общению. Видимо потому, что, в отличие от остальных, она не хмурилась, а наоборот, мило улыбалась, отчего её голубые глаза задорно светились, как огоньки.

— Понимаете, дело в том, что на рейс было продано больше билетов, чем вмещает самолет. Теперь часть пассажиров придется ссадить с рейса, — сказала голубоглазая незнакомка.

— А кого они собираются ссадить? Как это решат, нас же много? — спросил я, чуя неладное.

Девушка говорила на французском с примесью английского. И, видя мое недоумение, она достала телефон и включила гугл-переводчик. Затем принялась старательно набирать текст. Завершив писанину, протянула телефон мне.

— Сейчас будут называть фамилии, те, кого назовут, будут вынуждены остаться и лететь другим рейсом, — прочитал я вслух написанное на экране телефона.

— Спасибо, вот так поворот, — поблагодарил я и озадачился.

— Да не за что, желаю вам удачи, — сказала девушка и улыбнулась.

Её улыбка внушала не то, что надежду, она как бы говорила: «Эй, парень, не переживай, всё будет хорошо». Я нечасто встречал в своей жизни таких людей, но вот это их — «все будет хорошо», оно прям настоящее.

Все добропорядочные пассажиры рейса до Панамы вмиг превратились в азартных озлобленных игроков в лотерею. Лица людей выражали гнев и мольбу.

— Только бы не меня! — читалось в их глазах.

Работница аэропорта в форменной юбке серого цвета и жакете четким громким голосом оглашала список тех, кто не полетит этим рейсом в Панаму сегодня.

После очередной фамилии девушка мексиканской внешности вдруг принялась рыдать НАВЗРЫД, а ее парень взорвался громкой бранью в адрес персонала. Мексиканец обнял свою спутницу, но кричать не перестал.

Эта сцена ввела меня в шоковое состояние. Я, видимо, до конца еще не понимал, чем это грозит, и не видел причины так убиваться из-за того, что тебя пересадят на рейс попозже. В этот момент я услышал свою фамилию и повернулся к голубоглазке с гугл-переводчиком.

— Это моя фамилия сейчас была названа, — сказал я.

— Сочувствую, — вдруг сказала голубоглазка.

В этот момент пришло осознание, что я не выиграл в этой лотерее, а как раз наоборот.

Дочитав список, девушка в форме показала в сторону посадочного коридора. Затем повернулась и, указав вглубь терминала, объяснила на английском, что те, кто не летит, идут туда.

Голубоглазка оказалась в другом лагере — тех, кому повезло. Мы попрощались, помахав друг другу на прощанье рукой, и разошлись в разные стороны. Так я потерял своего переводчика и связь с происходящим. Моя команда бедолаг возглавлялась хныкающей мексиканкой и ее парнем, благо, это хороший ориентир.

Я решил держаться этой парочки, чтобы не потеряться, пока персонал решает, что с нами делать дальше.

Вдруг мне на глаза попался высокий загорелый парень, в шортах и футболке без рукавов. Широкое лицо с серыми, широко посаженными глазами, как сказал бы классик, выдавали в нём рязанское происхождение. На плечах надет черный рюкзак, в руках он судорожно вертел телефон.

Я с улыбкой во весь рот, радуясь, что теперь нашел земляка, воскликнул:

— Привет, ты русский!

— Нет, украинец… — парень посмотрел на меня с высоты своего роста, изобразив явное недовольство.

— Слушай, чего ты так на меня смотришь, не я же рейс отменил… — я, как мог, попытался сгладить его воинственный настрой. — Мы в чужой стране, и трудности у нас теперь общие, помоги, а? У меня яхта может без меня из Панамы уйти, написать нужно капитану, дай телефон? — попросил я.

Парень какое-то время внимательно смотрел на меня, затем протянул телефон.

— Только быстрее давай, мне жена там написать должна.

— Я мигом, — сказал я и принялся строчить сообщение капитану яхты в Панаму о задержке рейса и создавшейся ситуации.

— Огромное спасибо, — сказал я, когда закончил свою поэму и отдал телефон обратно. — Меня, кстати, Павел зовут.

Парень снова посмотрел на меня тем же напряженным взглядом, ему явно не хотелось заводить со мной знакомства.

— Игорь…

В этот момент на его телефон позвонили. Он отошел в сторону и принялся с кем-то шумно ругаться.

Я не стал греть уши, отойдя на безопасное расстояние, но не теряя Игоря из виду.

В этот момент все пассажиры с нашего рейса оживились и двинулись вглубь терминала.

— Игорь, пойдем! — позвал я парня и махнул рукой.

— Что случилось? — встревоженно спросил Игорь.

— Да не знаю, вон, впереди поводырь, куда-то нас ведет, — сказал я.

Девушка в форме с большим телефоном в руках вела нашу дружную команду к электропоезду. Мы все сели в вагоны и переместились на соседний терминал. Оказалось, что аэропорт в Париже — это целый город. И здесь ходят автобусы и электропоезда между терминалами. Быть может, и в город можно так выбраться.

После выхода из вагонов она осмотрела всех и, показав направление движения, устремилась по проходам нового терминала, попутно ведя переговоры по своему огромному телефону. Наконец она подвела нас к огромным дверям терминала и что-то быстро сказала на английском.

— Она говорит, что тем, у кого есть Шенгенская виза, можно выйти в город и переночевать в гостинице. Привезти утром чеки, аэропорт их оплатит, — сказал Игорь, продолжая внимательно слушать.

— У меня нет визы, — сказал я. — А у тебя?

— Тоже нет, — ответил Игорь и наморщил лоб.

— Парни, вы откуда? — вдруг раздался голос на русском из-за спины.

Мы оба, как по команде, обернулись. Перед нами стоял парень лет двадцати семи, в шортах, майке и кроссовках, в руках он держал камуфлированную дорожную сумку. Парень крепкого телосложения, но чуть полноват. Он мне напомнил кубанского комбайнера из советских фильмов.

— Россия, Томск, — ответил я.

— Украина, Житомир, — сказал Игорь.

— О, так и я с Украины, Полтава, — улыбнувшись, сказал наш новый попутчик.

Пока мы вели наши переговоры, часть пассажиров, а именно, все, кроме нас и пары китайцев, дружно вышли в город.

Девушка в форме, посмотрев на нас внимательно, сделала пару звонков и сообщила новую вводную.

— Она говорит, что сейчас нам дадут однодневные визы, и мы сможем выйти в город и переночевать в гостинице. Утром приедем и полетим этим же рейсом в Панаму, — перевёл речь француженки Игорь.

— Вот круто! — чуть ли не в голос сказали я и парень с камуфлированной сумкой.

— Тебя как зовут? — спросил я.

— Максим, — улыбнулся здоровяк.

— А меня Павел, это Игорь, — я показал в сторону нашего переводчика.

Игорь кивнул.

— Ну что, сейчас Эйфелеву башню посмотрим, — сказал Максим и хлопнул в ладоши.

— Было бы неплохо, — я подхватил его задорный настрой.

— Идемте за ней, а то смоется и не будет вам ни Парижа, ни башни, — серьезным тоном проворчал Игорь, указав на убегающую француженку в форме.

Обходя скамейки и бутики, мы оказались возле стойки регистрации, где выстроилась приличная очередь, человек в сто точно. Девушка, указав нам в конец очереди, вновь что-то быстро буркнула на английском и ушла.

— Что происходит? — спросили мы с Максимом озадаченного Игоря.

Нашему примеру последовали и два китайских товарища, ничего не понимающих уже целый час, что здесь вообще происходит.

— Всё, парни, Париж отменяется, теперь мы здесь до утра тусоваться будем, — сказал Игорь и сбросил рюкзак на землю.

— Как отменяется, она же говорила… — хотел было возмутиться Максим.

— Как говорила, так и обратно свои слова забрала! — раздраженно сказал Игорь.

— И что теперь нам делать? — растерянно спросил я, оглядываясь по сторонам.

— Очередь видишь, вот занимай место и жди… — сказал Игорь.

— А чего ждать? — не унимался я, как ребенок, в первый раз попавший в цирк.

— Билеты чтобы поменяли, иначе завтра никуда не полетим! — громко сказал Игорь, выругавшись.

— Да чего ты нервничаешь, сейчас быстро получим билеты и через пару часов на взлет, — сказал я, пытаясь сохранять оптимизм и не падать духом.

— Наивный… — прошипел Игорь. — Ты посмотри, сколько здесь людей! Эта очередь часов на десять точно. Вон они, с одними сколько возятся у стойки.

И действительно, люди подолгу вели переговоры на стойке регистрации. У сотрудников на той стороне явно не всё получается решить за пять минут. Они то чесали затылки, то принимались звонить сразу по трем телефонам. Причем, что удивительно, по огромным чёрным телефонам с кнопками и трубкой на проводе.

Работников аэропорта за стойкой сидело трое. Высокий бородатый парень в синем пиджаке со значком на правом лацкане был двойником Тора из вселенной Марвел. Симпатичная девушка-мулатка, в белой форменной блузке и синем жакете, внешне похожая на Сальму Хайек. И мужчина с тёмной кожей, лет сорока пяти, в белой рубашке и синем свитере. Он был очень похож на героя фильма «Терминатор-2», того, который изобрел «Скайнет».

Мне даже на время показалось, что мы попали на пресс-конференцию звезд и вот- вот получим автографы и фото на память. Но толпа ругающихся между собой пассажиров в очереди вернула меня с небес на землю.

— Ждать придётся долго, — слова Игоря прозвучали как приговор.

Следующие девять часов мы провели стоя в очереди, девять часов! Это время показалось мне целой вечностью. Примерно через пять часов жутко захотелось есть, и я решил потратиться на сэндвичи с водой.

— Ребята, я сейчас еду раздобуду, — сказал я и побежал на выход.

Но не тут-то было. Оказалось, что нас завели в специальный загон, откуда не было выхода для тех, у кого не было билетов. А у меня его не было. Поэтому я бегал по кругу от одного полицейского кордона к другому. Через десять минут я вернулся несолоно хлебавши.

— Парни, нас обложили, отсюда нет выхода, и еды нет, уж извините… — сказал я обречённо.

Игорь лишь улыбнулся, будто заранее это знал.

— Суки… — выразил свое возмущение Максим.

Все оставшееся время мы провели в очереди, слушая ругань на разных языках.

По очереди к стойке подходили люди, и сценарий начинал разыгрываться по старой схеме. Сначала люди слушали, потом возмущались, потом противоположная сторона звонила по всем телефонам и чесала репы, а затем снова принималась что-то объяснять бедолагам у стойки.

Слушаем… Кричим… Слушаем. «Ну и работенка», — подумал я. И как можно было добровольно на такое подписаться. Это же какой стрессоустойчивостью нужно обладать. Тут нормальному человеку после такого количества вылитого на тебя негатива нужно неделю в позе лотоса спать и антидепрессанты пить. А они ничего, улыбаются.

Вдруг промелькнула мысль: может, это роботы? Видимо, на неё меня навела схожесть темнокожего мужчины с героем фантастического фильма про киборгов.

Наконец, по истечении девяти часов стояния, сидения и лежания, мы добрались до волшебной стойки регистрации.

И тут произошло то, чего никто не ожидал. Персонал вдруг откланялся и ушел на ужин. Вся очередь ахнула, и повисла немая тишина.

Но через десять минут на их места заступила новая смена и с новой прытью принялась выслушивать слезы и боль толпы страждущих.

— Европа, ничего не скажешь, оперативно и без нервов, — резюмировал Максим, пока Игорь приступил к переговорам.

Из нас троих он наиболее сносно владел английским и, после недолгого совещания, получил статус парламентера. И тут уже мы принялись играть в игру «слушаем-кричим-слушаем».

Наконец, после долгих уговоров, переговоров и топанья на месте, мы получили свои новые билеты и коробку сухпайка за причиненные неудобства.

— Игорь, ты наш герой! — сказал я, а Максим закивал в подтверждение моих слов.

— Да ладно, вы тоже молодцы… — сказал Игорь, распаковывая коробку французских припасов за столиком в углу.

Его утренняя хмурость сменилась на добродушную улыбку. Да и общее настроение в нашей маленькой компании за время тягот и лишений стало по-спартански братским.

— Что дальше делать будем? — спросил Максим, уплетая галету с гусиным паштетом.

— Сейчас перекусим и решим, — сказал Игорь, разглядывая в руках очередную баночку с фаршем.

— Что-что, а паштет у французов знатный, ел бы и ел, — вынес свое заключение Максим.

— Жаль, мало, — улыбнулся я, собрав остатки паштета из банки последней галетой.

— Но это лучше, чем ничего, — свое веское слово сказал Игорь.

— Ждите, я сейчас, — он снова подошел к стойке регистрации и после недолгих переговоров быстрым шагом направился снова к нам.

— Все, уходим! — скомандовал Игорь.

— Как, куда? — удивился Максим.

Я схватил свой рюкзак и устремился за быстро шагающим Игорем.

— Что случилось? Куда мы идем? — спросил я.

— Вы ночевать здесь, что ли, собрались? — нахмурившись, спросил Игорь.

— А что, есть другие варианты? — хором спросили мы с Максимом.

— Есть! Вот только видите ту толпу мексиканцев, сейчас они получат билеты и все рванут занимать свободные места для ночлега.

— Так куда бежать, если все перекрыто? — спросил я, не понимая, куда мы идем.

— Уже не всё, — спокойным голосом сказал Игорь.

Меня поражало его хладнокровие. Он был, как Крокодил Данди в джунглях, минимум эмоций и четкое действие наверняка. Сделав несколько поворотов, мы повернули за угол, и я увидел, что утренний кордон полицейских снят. Мы прошли через раздвигающиеся двери и спустились на эскалаторе вниз. Там расположился перрон для электропоездов.

Вдруг наверху раздались шаги, крики. Шаги сменились топотом и шумом от сумок на колесиках. Одновременно с этим к нам приближался электропоезд.

Все происходящее напоминало съемки фильма про атаку зомби, не иначе! Весь этот общий ажиотаж, несущиеся по эскалатору мексиканцы с огромными чемоданами, мы, бегущие к вагонам электропоезда. Поезд, приехавший, как по сигналу режиссера. Если бы из вагона вышла Мила Йовович с автоматом, я бы, наверно, даже не удивился.

Мы забежали в вагон, часть мексиканцев ворвалась вместе с нами, остальные остались дожидаться следующего поезда на перроне.

Вагоны тронулись, и мы понеслись в стремительный поток по ночному аэропорту. В темноте за окном ничего невозможно рассмотреть, зато внутри вагона можно было хоть спичку зажигать от напряжения, витавшего в воздухе.

Стоп! Вагоны резко затормозили, и, как по команде, все выбежали на перрон нового терминала.

— Что встали, как истуканы? Вы спать стоя хотите? Бежим! — скомандовал Игорь.

Мы, как сумасшедшие, сорвались со своих мест. Эскалатор вознес нас на третий этаж. В огромном зале расположились металлические сиденья, заполненные, как ячейки тетриса, людьми. Интуитивно чувствуя, что дальше будут ещё свободные места, мы двинулись вглубь.

Наши надежды оправдались: несмотря на занятые индусами бананообразные лежаки, пара мест нам все же досталась.

Измотанные долгим ожиданием и беготнёй, мы стали устраиваться на ночлег. Игорь тем временем куда-то исчез.

Когда же вернулся, в руках он нес три комплекта «французского бездомного». В этот комплект входили: термозащитная пенка, наподобие туристической, синего цвета, одеяло-плед, маска на глаза для сна, беруши, зубная щетка, паста, мыло и даже — махровые носки!

С таким комплектом можно не то, что ночь в аэропорту скоротать — Эверест штурмовать.

— Ай да Игорь! Ай да сукин сын, — сказал Максим и похлопал Игоря по плечу. — Красавчик! Ты где это нашел?

— Что бы вы без меня делали, — улыбнулся Игорь и протянул нам комплекты. — Вот еще ваучеры держите, завтра на завтрак по ним пойдем.

— Прямо как в пионерском лагере, — сказал Максим.

Если бы не храпящие и пукающие индусы в нашем кубрике, ночной сон можно было бы назвать младенческим. Вся тягость очередных переживаний растворилась в томных сновидениях на бананообразных капсулах.

Я почувствовал себя астронавтом в открытом космосе. Прохлада ночного терминала заполнилась голосами на разных незнакомых мне языках. Как если бы инопланетные существа произвели стыковку с шатлом и вышли на контакт с землянами. К голосам добавилось пиликанье сотовых телефонов.

Бип… Бап… Сёти ту… Твенти… Твенти…

Я несколько раз вздрогнул, как во время перехода в гиперпространство… Бап… Бип… Твенти… Твенти…

Глава 8. Еврейская мудрость

— Посторожи вещи, я на разведку, — сказал хриплым голосом Игорь и скрылся за поворотом.

Я огляделся по сторонам, народу заметно поубавилось. Видимо, кому-то повезло, и он смог улететь утренним рейсом. Свидетельством ночного интернационального табора были лишь разбросанные по углам спортивные коврики и одеяла. Рядом с ними валялись фантики от шоколадок, пластиковые бутылки и картонные коробки. Запах пота и пластика ударил в нос. Я снова нырнул под одеяло. Но даже через беруши я слышал голоса и шарканье ботинок по кафельному полу. Где-то вдалеке объявили по громкой связи очередной рейс. Ледис энд джентельмен… Севентин твенти ванн… Твенти севен… Флай…

— Ну что, как спалооось? — спросил знакомый протяжный голос.

— Да пойдет, всё лучше, чем стоя, — радостно ответил я, вынырнув из укрытия. — Сам как, Макс?

— Да эти индусы, будь они неладны, то храпяяят, то пердяяят.

— Это точно, ночные бунтари, весь район в ужасе держали, — засмеялся я. — Ну и запах от этих ребят… Они бы хоть носки стирали.

— Идемте, я тут новое место нашёл, — скомандовал Игорь и взял рюкзак.

Мы с Максимом послушно, как пионеры, последовали за ним.

Новое место выглядело, как ковбойский загон для лошадей из сдвинутых в круг бананообразных лежаков. Оно было спрятано от посторонних глаз под самой нижней лестницей. Сверху это место не просматривалось, а внизу было скрыто стеной из рифленых цветных витражей.

— Ждите здесь, я узнаю, как нам позавтракать, — сказал Игорь и снова исчез в толпе. Он действовал, как спецагент из «Миссия невыполнима». То лежаки добудет, то паёк с билетами. И вот теперь завтрак… Я бы не удивился, если он в прошлом служил в разведке.

Максим завалился спать, я же принялся осматривать присутствующих пассажиров в нашем новом лагере переселенцев.

Слева расположились две женщины лет шестидесяти, по виду англичанки, одетые в брюки и спортивные кофты с эмблемой Гриффиндора. Они вели разговор, чётко выговаривая каждое слово на английском, как чопорные лорды из сериала «Дживс и Вустер», попутно листая журналы об игре в крикет. За ними семья китайцев, мужчина и женщина лет сорока и трое детей, уплетали лапшу палочками из одноразовых тарелок. Едкий запах восточной кухни заставил меня зажать нос рукой. Они так ловко работали палочками, что лапша нескончаемым канатом поглощалась, как на конвейере. Справа два индуса в серых чалмах рассматривали брошюру «по выживанию в аэропорту». Они то и дело чесали пухлые животы и пятки в белых носках. Вместе с нами я насчитал двенадцать человек.

Пока я обводил взглядом наши владения, с правой стороны на один из лежаков запрыгнул молодой человек в чёрном костюме «тройка», без галстука. На голове надета маленькая еврейская шапочка, а на щёки спадали длинные локоны чёрных кучерявых волос. Лицо обрамляла редкая кудрявая, почти прозрачная, борода. Как у десятиклассников, что пытаются выглядеть старше своих лет и не сбривают бледный пушок.

Парень сел по-турецки и принялся выуживать консервированные персики из пластикового контейнера.

От вида еды у меня засосало под ложечкой, и потекли слюнки.

— Ты где это взял? — спросил я на английском.

— Там, — он показал пальцем в сторону, где были видны пункты досмотра. — Хочешь? — он протянул мне контейнер.

— Не откажусь… — сказал я и принял угощение.

Я медленно выудил один персик из контейнера и с жадностью проглотил. Второй уже смог распробовать. Его сладость была не приторной, а почти как у свежего, только с ветки. От голода персик казался просто божественным. Я таких вкусных в жизни никогда не ел. Несколько капель сока упали мне на рукав, я вытер их подбородком.

— Тебя как зовут? — спросил парень, пристально глядя на меня, как ребёнок, хлопая большими голубыми глазами.

— Павел, — ответил я и протянул ему контейнер обратно. — А тебя?

— Арсений, — парень взял контейнер с персиками обратно, и мы пожали друг другу руки.

— Ты откуда здесь? — спросил я.

— Я из Нью-Йорка лечу домой на Украину. Вчера рейс задержали, вот здесь пока дожидаюсь. Нас тут много вчера было, — он оглядел присутствующих, как бойцов на поле брани. Видимо, у них тоже была веселая ночка, с поиском места для ночлега и битвой за место для сна. — Пустые лежаки ночью были заполнены людьми до отказа, кто-то даже по двое спал.

Я насчитал двенадцать. Сейчас же нас сидело всего шестеро.

— Украинец, здорово, значит, мы можем говорить на русском? — спросил я.

— Да, конечно, — кивнул Арсений.

— А чем ты занимаешься, кроме путешествий?

— Я студент, — сказал Арсений, вытирая пальцы о салфетку. — Раньше учился на Украине, но потом поехал учиться в Израиль, а потом в Америку. И, да… Я еврей.

Арсений, видимо, уловил, как я периодически поглядываю на его макушку.

— Слушай, а чего ты такой спокойный? Ты же тут ночевал, и неизвестно, когда домой?.. Не страшно разве?

— Зачем нервничать, Бог нам в помощь. Как говорил мой дедушка: «Чему быть, того не миновать, а двум смертям не бывать». Иисус Христос принял за нас смерть, а Бог посылает нам испытания, которые мы можем преодолеть. Все просто. Зачем эту жизнь усложнять?

— Это вас в институте такому отношению к жизни научили?

— Ну, почти, — засмеялся Арсений на мое замечание. — А ты, Павел, какой веры будешь?

— Я православный, — ответил я и для убедительности показал крестик на шее.

— Понятно, ты сам веру выбирал?

— Я с детства крещёный, родители выбирали, значит.

— А я вот тоже был сначала крещёным, но потом стал изучать свою родословную. Представляешь, оказалось, что в моём роду были евреи, но во время войны они всеми способами это скрывали. Даже фамилию сменили. Но я через архивы смог найти информацию. Вот ты знаешь, кем были твои прапрадеды?

— Честно сказать, кроме дедушки с бабушкой, я больше ни о ком в роду не знаю.

— Вот видишь, быть может, в традиции вашей семьи изначально тоже другая вера была. Это как с тестом на ДНК.

— А что с ним?

— Проводили исследование и опросили ярых националистов об их отношении к другим народам. Те сначала негативно высказывались в сторону евреев, арабов и африканцев. Затем провели анализ их крови. И что ты думаешь?

— Что? — я повернулся к Арсению вполоборота.

— Оказалось, что, по соотношению частиц в ДНК, ярый нацист — на восемьдесят процентов еврей. А убеждённый расист — на семьдесят процентов родом из Африки. Ты бы видел их лица, когда они это узнали. Что те, кого они так сильно ненавидят, и есть они сами. Удивительно, правда?

— Да, вот это поворот, прожил так человек с одним убеждением, а тут на тебе.

— Так вот и я, сначала изучил историю своего рода. Нашёл данные для подтверждения, затем переехал в Израиль и почувствовал, что мне эта вера ближе. А ты чувствуешь?

— Я… Да меня как-то никто об этом не спрашивал…

— Ну, вот, я спрашиваю, — Арсений улыбнулся доброй улыбкой. В свете лучей солнца, пробивающихся через витражи, он был похож на молодого Иисуса. Я почувствовал себя в храме на исповеди. Думаю, только в дороге мы открываем самые сокровенные тайны случайным попутчикам, подсознательно понимая, что больше мы никогда не встретимся, а значит, можно.

— Знаешь, Арсений… Если быть честным, то за последний год я узнал многое о традиции своего народа ещё до прихода Христианства. Раньше наши предки поклонялись другим Богам и связывали их со стихиями и природой. Мне кажется, в этом тоже что-то есть… — я замолчал, задумавшись, покосился в сторону китайской парочки. — Жаль, осталось мало сведений, но интуитивно я чувствую, что мы неразделимы. Сказки, поверия — ведь они сохранились. Мы всё также верим в домового и смотримся в зеркало, если вернулись, или присаживаемся «на дорожку» перед дальней дорогой. Спроси, зачем — объяснить не можем… Но интуитивно делаем, потому что это наше… Мама сказала, а ей бабушка. Так вот и я — объяснить тебе не могу, но чувствую.

— Это хорошо, значит, ты на верном пути, если ищешь, а не просто веришь на слово. Нужно доверять своим чувствам, своему телу. Иногда всё говорит об удачном решении ситуации, но ты чувствуешь подвох. Объяснить не можешь… Но чувствуешь… Это с тобой говорят ангелы шелестом своих крыльев. Доверяй им…

Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент в наш диалог вмешался вернувшийся Игорь.

— Идемте, я все разузнал!

На сообщение о завтраке проснулся и наш третий член команды, Максим.

— Ну что, где здесь кормят? — он вынырнул из-под своего одеяла, как кукушка из механических часов.

— Возьмите паспорта, билеты и ваучер на питание, — сказал Игорь, параллельно ведя переписку на телефоне. Видимо, разборка с женой у него продолжалась и сегодня, так как лицо его было сосредоточенным, и он периодически чертыхался.

Я встал со своего места и кивнул Арсению.

— Позже договорим…

Арсений кивнул в ответ.

— Слушай, Игорь, а обязательно нужно тратить этот ваучер на еду? — поинтересовался я у своего товарища.

— Не знаю, попробуй в магазине обналичить, вдруг получится, — сказал он и двинулся в сторону кафе.

Я же заприметил небольшой магазинчик с сувенирами и решил оставить себе на память маленькую Эйфелеву башню. Пускай, увидеть её не удалось, но по факту я провел в Париже целую ночь.

Взял со стеллажа статуэтку, раскрашенную в цвет французского триколора. С волнением подошел на кассу. Продавщица пробила на кассе цену статуэтки и с вопросом посмотрела на меня. Немного замешкавшись, я протянул ваучер.

— Хоть бы получилось, — я затаил дыхание.

— Пик… — статуэтка не пробилась.

Продавщица распрямила штрих-код и повторила попытку. Сзади на меня уже косилась длинная очередь ворчливых пассажиров с детьми.

— ПИК-ПИК! — датчик победно сработал.

— Отлично! — обрадовался я, ваучер работает.

Конечно, это была китайская игрушка, но память сохранит эти безумные приключения в парижском аэропорту надолго. И к моей коллекции статуэток добавится ещё одна со своей историей.

Гордый добычей, я купил в соседнем кафе сэндвич и лимонад. Сэндвич был пластмассовый, как из игрушечного магазина, а лимонад приторно сладким. Но голод не тётка, и я съел и выпил всё без остатка. За соседними столиками пассажиры уплетали свиные рульки в кисло-сладком соусе, шоколадные круассаны с ароматным кофе. Огромные бутерброды с ветчиной и сыром запивали красным вином. Пускай не такой шикарный завтрак, как у других за соседними столами, но мой завтрак украшала новенькая Эйфелева башня.

Максим был моряком танкера, и, из-за опоздания на корабль, авиакомпания изменила ему маршрут следования. Теперь он летел в Колумбию, чтобы там сесть на свой корабль.

Обнявшись на прощание, мы простились с нашим случайным попутчиком и товарищем по несчастью. Это очень странный момент, когда ты расстаешься с людьми, с которыми пережил яркие эмоции. И вроде бы не война, и бомбы не взрывались рядом, и пули не летали над головой, но лишения, эта неопределенность, сплотили нас и сделали ближе. Эти трудности заставили нас забыть о конфликте наших государств. Здесь, на чужой земле, мы стали друг для друга близкими людьми и держались вместе.

Мы пообещали найтись в социальных сетях, оба понимая, что это всего лишь дань уважения, правило хорошего тона. Но я был четко уверен, что больше мы никогда не встретимся с Максимом.

— Арсений, мне пора, — я протянул руку в знак прощания.

— Уже… Так быстро? Вот видишь, всему своё время… — сказал Арсений, пожимая мою руку. По его глазам было видно, что он хотел сказать что-то ещё, но Игорь за моей спиной сбил его порыв.

— Бог тебе в помощь, Павел. Даже если ты в него иногда не веришь, он ВСЕГДА верит в тебя…

Я поблагодарил Арсения за житейскую мудрость и пожелал поскорее добраться домой. Ведь его рейс снова перенесли на неопределённый срок. О его дальнейшей судьбе мне ничего неизвестно.

К сожалению, жизнь людей в аэропорту — это не единичные случаи. Как, оказалось, есть даже свои рекордсмены. Например, иранский беженец Мехран Карими.

Мехрану из-за политических взглядов и участия в забастовках иранские власти аннулировали гражданство и изгнали из страны.

Он начал искать политического убежищ в Великобритании. Дорога в Великобританию лежала через Францию. По дороге у него украли дипломат с документами. Прибыв в аэропорт Шарля де Голля, выйти оттуда он уже не мог, пограничники не выпускали Мехрана без документов. Сначала его даже арестовали, но позже выпустили в терминал, где он и прожил целых 18 лет… Быть может, на тех же лежаках, где сидели мы…

Впоследствии режиссёр Стивен Спилберг даже купил мемуары Мехрана и снял фильм «Терминал» на его основе. Вот так, просматривая кино с титрами «основано на реальных событиях», даже не можешь себе представить, как это было в реальности. Зависнуть между двух государств и прожить так полжизни. Думаю, Мехран, как и мы перед стойкой регистрации, когда только начались неприятности, тоже надеялся, что через полчаса всё закончится. Для него всё закончилось через 18 лет.

ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ, по ночам лёжа на картонке, свернувшись калачиком, как собачонка…

ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ, сидя на ступеньках, попрошайничая у пассажиров на еду…

ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ… Между… Верой и отчаяньем…

Глава 9. Бар на высоте 5000 м и мадам из Гестапо

Персонал вновь засуетился, когда на табло высветилось время отправки самолета.

Зацокали каблучки, и зашелестели ленты заграждений. Все пассажиры, как по команде, встали со своих мест. Сотни сумок и пакетов зашуршали и забрякали, как доспехи рыцарей перед битвой. Мы с Игорем сжали кулаки.

Девушка в серой форме работника аэропорта зачитала «чёрный» список — тех, кто не полетит.

— Симсон… Эдвардс… Джимс!..

Она подолгу вглядывалась в бумаги, пытаясь произнести правильно очередную фамилию. Её взгляд падал то на нас, то на список, казалось, что выбор она делает совершенно случайный, называя тех, кого видела перед собой.

— Льюис… Перкенс!

За моей спиной послышались крики и рыдания. Темнокожая женщина плакала навзрыд, обнимая двух маленьких детей лет четырёх. Её пальцы судорожно сжимались на плечах малышек, хлопающих от непонимания глазами.

Муж женщины, могучий, в чёрной рубашке, бросился к стойке регистрации, в три шага преодолев расстояние в десять метров, отделявшее нас от работников аэропорта. Он требовал посадить семью на рейс. Ругался, размахивая руками и показывая на жену и детей. Но всё тщетно… Персонал лишь разводил руками и просил подождать.

Я уже понимал, что ждёт эту семью после отправки рейса — неопределённость и бесконечная ночь в окружении сотен таких же брошенных.

Мне захотелось хоть как-то им помочь — быть может, отдать свой билет?! От волнения я крепче сжал лямку рюкзака и двинулся по направлению к стойке.

В этот момент я почувствовал, что меня кто-то держит. Я обернулся, это был Игорь.

Игорь не сказал ни слова, лишь покачал головой.

— Абрамс! Джексон! Мартинес! — девушка со списками продолжала выкрикивать фамилии. И новые семьи теряли надежду улететь, и новые крики и плач проносились по очереди пассажиров.

Пятьдесят три человека этим утром не полетели.

Симсоны, Эдвардсы, Мартинесы — они, как табор «воздушных цыган», двинулись с колясками, детьми и баулами по узким проходам терминала аэропорта. Через десять минут их табор исчез, оставляя за собой лишь след женских слёз и мужских ругательств.

— Белое или красное, — стюардесса показала для наглядности две маленькие бутылки вина.

— Красное, пожалуйста.

— Возьмите сэндвич и сыр, — она протянула мне салфетку с бутербродом.

Налив вино в пластиковый стаканчик, я посмотрел в иллюминатор — интересно, какая сейчас высота? На табло в спинке кресла высветился маршрут полёта, температура за бортом и высота. Температура в салоне 26 градусов, высота пять тысяч метров. Несмотря на дующий с потолка кондиционер, воздух в салоне был сухой, с примесью шампуня и женских духов.

После трёхлетнего воздержания от алкоголя, я сделал первый глоток вина. Терпкий напиток оказался холодным и непривычно кислым.

Так-так, не распробовал. Второй глоток ударил в голову, как молот о наковальню. Алкоголь, как впрыск нитро в двигатель гоночного болида, побежал по венам прямиком в голову. «Один бокал, — про себя решил я. — Только один бокал».

Жуя сэндвич, от скуки я принялся тыкать в кнопки маленького портативного пульта от монитора.

— Так, что тут у нас? А, вот английский язык.

На панели появились надписи — игры, фильмы, музыка.

В левом углу монитора заморгал синий конвертик — ВАМ ПИСЬМО!

— Как тут его открыть?

Убрав еду и напиток на столик, я полез в монитор.

— А вот же, почта!

Английскими буквами, но по-русски, я смог прочитать послание: Kaksosedi? Powliktualetuest’ razgovor. Igor’

— Как там у тебя? — спросил Игорь, разминая шею и плечи.

— Ноги затекли, и жопа вспотела, — ответил я, приседая на корточки.

— Ещё тринадцать часов лететь, так что насидимся ещё. Жопа не то, что вспотеет, чувствовать перестанешь, — засмеялся Игорь и посмотрел в иллюминатор рядом с туалетом.

— Высокооо…

— Да, пять тысяч метров, я на мониторе видел. Тебе тоже вино на обеде предлагали?

— Там бутылочка-то с пипетку, так, на язык капнуть.

— Может, купить у них ещё по одной?

— Тут дорого, — сказал Игорь и подошёл к металлическому ящику с белым вафельным полотенцем на крышке.

Он приоткрыл ящик и присвистнул: «Вау, юнга, да тут сокровища!»

— Вы можете взять, приятного аппетита, — сказала стюардесса на французском, проходя мимо нас. Она приложила палец к губам и тихонько прошептала: «Только тсссс», — подмигнув Игорю. Её синяя форма с красным платком и пилоткой делала её похожей на капитана фантастического межзвёздного корабля.

— Мерси, мадемуазель, — улыбнулся Игорь, сделал реверанс воображаемой шляпой и достал две бутылки красного вина, сыр и булки из коробки.

Я вытаращил на него глаза. Не может быть, не сон ли это? В ящике оказался приличный запас вина и еды.

В этот момент мы были похожи на Джона Сильвера и Джима Хокинса на шлюпке посреди океана. Впереди неизвестность, но есть целый ящик припасов и авантюрное настроение.

— Ну что, за победу! — Игорь протянул мне одну бутылку, продолжая смотреть вслед уходящей стюардессе.

— За НАШУ победу, — добавил я.

— Игорь, ты же, вроде, женат?

— Ну и что, никто не запрещает тебе листать меню в ресторане, если ты на диете, — ответил Игорь, продолжая рассматривать издалека стюардессу.

— И давно ты женат?

— Семь лет…

— И дети есть?

— Нет, только собака, — Игорь залпом осушил остатки вина в бутылке и достал из ящика новую. — А ты?

— Я нет, не женат… — ответил я, откусывая французскую булку. Несколько крошек упали на пол, я принялся запинывать их за коврик, заметая следы. — Но в планах… — оправдываясь, ответил я, глядя на пол. — Слушай, а как это вот так… По полгода вдали от дома жить?

— Тяжело… Но привыкаешь, и, как вернёшься, уже через месяц хочется снова в рейс… Там друзья, любимая работа, море… — Игорь надолго задумался, провалившись в воспоминания. Повисла пауза.

— Дома тоже хорошо, только жена вечно пилит — денег ей мало! Вот всё у нас есть. Дом с участком в приличном районе, две хороших машины, собаку за пятьдесят тысяч в Киеве купили, чего ей не хватает?!

— Неужели не понимаешь? Внимания ей твоего не хватает.

— Да понимаю… Но у нас хорошей работы в городе нет. Такие деньги, как на флоте, я дома не заработаю. Так и живём… По полгода в рейсе, полгода вместе.

— И много платят?

— Две тысячи баксов в месяц, старшим помощником как стану — будет шесть.

— В месяц!

— В месяц…

— Это ж… Это ж… За полгода двенадцать тысяч долларов. На наши — это восемьсот тысяч получается!

— Получается, так, — Игорь вновь осушил бутылку, пока я возился с первой.

— Давно спросить тебя хотел, один вопрос. Почему, когда нас только ссадили, и я к тебе подошёл, ты так нехотя со мной заговорил?

Несколько минут мы стояли молча. Первым нарушил молчание Игорь.

— У нас каждый день по «ящику» мозги промывают, что Россия — агрессор, и на Донбассе повстанцы, и война идёт. А тут ты ещё: «Я русский!»

— И что?

— Да ничего, проехали.

— Подожди… — алкоголь начал связывать мой язык, ноги предательски подкосились. — ИК… Ой… Прости. Я потерял нить разговора… О чём мы говорили?

— О женщинах, — улыбнулся Игорь и мельком глянул на стюардессу. Она кинула в нашу сторону мимолётный взгляд и тоже улыбнулась, продолжая объяснять пассажиру, как пользоваться джойстиком на сиденье.

— Нет, нет, постой, у меня все ходы записаны. Мы о войне говорили, и почему такое отношение… Ик… Что у вас сейчас вообще творится?

— У нас мобилизация объявлена. Свата вот в армию забрали. Сказали, на Донбасс поедешь… Землю дадим. А он что — обычный мужик, фермер, ему семью кормить нужно. Вот он и согласился… Ведь там не воюют сейчас… Так, стоят просто у границы войска.

— Игорь, ну ты чего… Я ж всё детство на Украине провёл, а теперь, из-за этой политики, я, что — ВРАГ? — я взял Игоря за плечо и начал его трясти.

— Да не враг, не враг, хватит меня шатать.

Я какое-то время стоял, глядя в проход между кресел, где сновали туда-сюда стюардессы и пассажиры.

— У меня родился тост… — сказал я, облокотившись на опустевший ящик с припасами. — За братские славянские народы! — сказал я.

— Урааа! — поддержал меня Игорь.

Наш бар на высоте пяти тысяч километров потихоньку опустел. Мы разошлись по своим местам для послеобеденного сна.

— Дамы и господа, наш борт прибывает в конечную точку нашего маршрута -ПАНАМУ! Добро пожаловать в Центральную Америку! — Из динамиков послышался голос пилота, и зазвучала зажигательная латиноамериканская мелодия.

Я приспустил повязку с глаз… Да ладно… Уже? Я только заснул. Давайте еще пару часиков полетаем.

Похмелье настигло меня на высоте двух тысяч метров, когда самолёт начал снижаться. Голову будто засунули в тиски, а в горле образовалась пустыня Сахара.

— Ваш багаж в Париже… Он прилетит завтра, — сказал парень в форме работника аэропорта. Из-за маленького роста, короткой стрижки и больших ушей он был больше похож на первоклассника в гардеробе школы, в окружении кучи портфелей, чем на рабочего багажного отделения.

— Скажи ему, что я ждать не могу, — попросил я Игоря перевести мои пожелания. — Как мне быть, если я завтра уплываю в Белиз?

Парень покопался в письменном столе и протянул мне скомканную квитанцию с номером.

— Говорит, звони по этому номеру, они доставят багаж в гостиницу.

— Капец… Они меня фиг найдут, я же на яхте буду жить.

— Если повезёт, то найдут. Что у тебя там?

— Да особо ничего ценного: духи, хлеб бородинский, колбаса и гречка.

— Гречка! — засмеялся Игорь. — Гречка, и ты из-за этого ещё паришься?

Игорь крепко пожал мою руку на прощанье, закинул рюкзак на плечо и исчез в бурном потоке пассажиров. В этой своей простоте он был похож на героя боевиков из девяностых. Немногословный, надёжный, как автомат Калашникова, он просто ушёл в закат.

Я же ещё несколько секунд стоял, вглядываясь в проходящие мимо лица прохожих, собираясь с мыслями. Что делать дальше?

— Вы моряк? — спросила меня на досмотре девушка-пограничник в синей форме с помятыми погонами.

— Да, — зачем-то ответил я.

Девушка вернула мне паспорт и пальцем показала в правый угол комнаты, где была другая кабинка досмотра. — Моряки проходят досмотр там.

Я переместился в указанном направлении и занял место в конце длинной очереди.

Передо мной стояли крепкие парни с баульными сумками. Совсем непохожие на моряка Папая из мультика, а скорее на беглых каторжников из бульварных романов прошлого.

Грязные сальные волосы свисали слипшимися прядями на плечи. Выцветшие рубашки и потёртые джинсы с заштопанными карманами… Наряд завершали стоптанные кроссовки или сандали на босу ногу. Никто не разговаривал, все старались вести себя как можно тише. Видимо, прохождение границы — это особый ритуал. А стойка таможенника — это священный алтарь с оракулом. И только от него зависит твоя судьба.

Когда до меня дошла очередь, пограничник, невысокий темнокожий парень в серой форме, с жуткими оспинами на лице, осмотрел меня и багаж. По одному его лицу было понятно, что в Панаме меня не ждёт ничего хорошего.

— Название вашего судна?

— «Леди Ариша», — ответил я.

Пограничник открыл потрёпанную коричневую папку и проверил бланки виз, затем нахмурил брови.

— Вашей визы нет… — он уставился на меня наивными детскими глазами.

— Как это нет? Не может быть! Посмотрите ещё раз, пожалуйста. ПА-ВЕЛ О-ПА-НА-СЕН-КО! — повторил я свои данные по слогам громко и чётко.

Пограничник пролистал папку два раза и развёл руками.

— Нет, визы на Пауля Опанасээнко, нет…

И тут до меня дошло! Конечно, ее нет и быть не может. Я же её не делал, и моряк-то я не настоящий, а САМОНАЗВАННЫЙ!

— Ой! Я не моряк, я турист!

— Тогда вам в другую очередь, вот в ту, — пограничник показал на очередь, откуда я пришёл до этого.

— Спасибо, — поблагодарил я и перешёл обратно.

Тридцать минут спустя…

— Здравствуйте ещё раз, — поприветствовал я вновь пограничницу с милой улыбкой, будто из бразильских сериалов.

— Здравствуйте, визу и паспорт, пожалуйста.

— Слушайте, тут такое дело. Визы нет. Я сюда прилетел из Парижа, а потом я сяду на яхту и поплыву в Белиз через все Карибское море.

— Это как? — переспросила пограничница, пытаясь понять, что я ей говорю.

— На яхте… Яхта, — я изобразил волны и корабль. — Шип, литл Шип!

— Ааа, вы на корабле плывёте?

— Да, на яхте «Леди Ариша». Русский корабль, понимаете.

— Понимаю, — кивнула пограничница. — Перейдите в соседнюю очередь, пожалуйста, вам там помогут.

Я вновь встал в очередь к морскому братству.

Прошло 40 минут…

— Здравствуйте, это опять я.

— Здравствуйте, паспорт, пожалуйста.

Пограничник с оспинами опять наморщил лоб, пролистав папку с визами.

— Моряка по имени Пауля Опанасээнко в списках нет, — ответил пограничник и демонстративно захлопнул папку перед моим носом.

— Следующий!

— Товарищ пограничник, вы подождите следующего звать, мы ещё со мной не закончили.

— Моряка по имени Пауля Опанасээнко в списках нет! — громко сказал пограничник, хмуря брови и начиная злиться. Он с трудом говорил на английском, от этого вены на его висках вздувались, когда приходилось выговаривать мою фамилию.

— Ну как меня НЕТ, когда я ЕСТЬ! — не унимался я. — Только я не моряк ещё, а турист.

— Если вы не моряк, то вам в другую очередь, — пограничник показал пальцем на соседнюю вереницу людей.

— Ясно! Вы заколебали посылать от одного к другому! — рявкнул я и побрёл занимать очередь.

Прошло 25 минут…

Пока я бродил между очередями, на посту досмотра туристов сменилась пограничница. Вместо улыбчивой девушки из бразильских телесериалов сидела худощавая женщина лет пятидесяти, с острым носом, как у вороны, в очках в тёмной роговой оправе. Её тёмные волосы с сединой были очень коротко пострижены и уложены с аккуратным пробором на бок. В сочетании с серой формой с чёрной повязкой на рукаве и пистолетом на боку, она была похожа на офицера гестапо из фильмов про войну.

— Тетенька, скажите вашему другу, что мне очень надо в Панаму, я не моряк, я турист.

— Где Ваша туристическая виза? — приступила к допросу с пристрастием мадам Гестапо. В её голосе чувствовалось пренебрежение и высокомерие, видимо, таких попрошаек она тут видела уже не раз.

— Ребята, ну будьте людьми, я полмира пролетел! У меня багаж потеряли, я в Париже ночь на коврике спал!

Похмельное состояние усугубило мои страдания от общего непонимания и бесконечных очередей.

— Ну что, мне теперь тут сидеть всю ночь? В интернете написано, что визу на месте делают, так сделайте, и закончим разговор! — перешёл я в наступление.

— ГДЕ ВАША ВИЗА? — процедила сквозь зубы мадам Гестапо, перебирая бланки в папке.

— Её нет.

— Почему?

— Потому что я её не сделал!

— Почему?

— Потому что её тут делают, по прилёту.

— Кто?

— Вы.

— Я?! — мадам Гестапо уставилась на меня, выпучив от возмущения глаза.

— Ну, в смысле, таможня.

— Вы моряк?

— Да, то есть, нет… Ааа, я сам уже запутался, кто я.

— Цель вашего прибытия?

— Туристическая.

— На какой срок вы прилетели в Панаму?

— На день.

— У вас есть билеты в отель?

— Нет… — промямлил я, понимая всю абсурдность своего положения. Ни визы, ни билетов, лишь только сомнительная яхта в неизвестном порту, с адресом в смс на телефоне.

— У вас есть билеты на автобус?

— Нет…

— Вас встречают?

— Да… Нет… Я не знаю…

— Оружие, наркотики, запрещённые вещества везёте?

— Только гречку! И ту потеряли.

— Что?! — мадам Гестапо уставилась на меня, встав со своего места.

Прошло 20 минут…

Мою сумку тщательно проверили, перевернув и просканировав досконально по миллиметрам. Меня провели через детектор, затем обыскали, вывернув носки, карманы, прощупав подмышки и волосы на голове, как если бы я вёз контрабандой наркотики.

— Простите… Я пошутил, нервы… Вы поймите, рейс задержали, мой багаж потеряли. Меня ждёт команда в порту на яхте, а может и не ждёт, потому что я опоздал на сутки. Кроме них, я никого не знаю в Панаме. Вы же проверили сумку, там нет ничего запрещённого. Я вам правду говорю. Извините, что накричал на вас. Просто накипело уже. Хожу тут, как осёл между двумя стогами сена, а толку нету.

Мадам Гестапо какое-то время смотрела в бланки в папке, затем, захлопнув её, спросила.

— Вы моряк?

— Нет…

— Где ваша виза?

— Её нет.

— Почему?

— Я её не сделал.

— Ну, так сделайте.

— Где?

— Это уже не ко мне, следующий!

Прошло ещё… n минут.

— ЗДРАВСТВУЙТЕ, это опять я! Я буду ходить сюда всю ночь, если это потребуется, и донимать вас. Поставьте мне визу, иначе я не уйду!

— Паспорт, пожалуйста! — не выдержав, рявкнула мадам Гестапо.

Переглянувшись с коллегой, она выругалась на испанском и поправила кобуру с пистолетом на ремне. Затем пролистала мой паспорт постранично в обе стороны.

— Пауэл Опанаасээнко… Гранде проблема… Итак, вы откуда у нас?

— Я из России!

— Цель прибытия?

— Туризм!

— Вас встречают?

— Встречают!

— Кто?

— Друзья!

— Вы моряк?

— Нет!

Мадам Гестапо шлёпнула массивную печать на странице паспорта и прошипела на испанском:

— Пшёл вон! Уматывай, пока я пистолет не достала.

Итак, подведем итоги: Игорь ушел на свой рейс, багаж потеряли, визу насилу дали, остался следующий пункт — мой трансфер до яхты. Если машины нет, будет очередная история с открытым финалом. Продолжение следует…

Я вышел на первый этаж аэропорта. Мерцающие светильники, серые стены и пустой коридор создавали ощущение, что аэропорт вымер, пока я проходил таможню. Сердце судорожно колотилось, мозг же соображал, перебирая варианты дальнейших действий. Автобус, такси или пешком?

— Пауэл! Оу! Пауэл! — меня окликнул высокий темнокожий мужчина в бейсбольной кепке, с недельной щетиной на щеках. Рядом с ним стояла симпатичная девушка-мулатка в летнем сарафане в синий цветочек.

— Ура! Он меня дождался! — обрадовался я и выдохнул весь груз переживаний. Ну, хоть здесь мне повезло.

— Да, это я, вы отвезете меня на яхту? — на всякий случай уточнил я, боясь, что это всё же ошибка, и есть другой пассажир с похожим именем.

— Да, конечно, капитан Тим и команда ждут тебя на яхте «Леди Ариша», — сказал мужчина и взял мой рюкзак, подняв его, как пушинку.

— Спасибо, я и сам могу, — немного засмущался я, глядя на симпатичную мулатку, семенящую рядом в легких сандалиях на босу ногу. Её платье пестрило цветами и развевалось на ветру.

— Меня Джон зовут, а это моя дочка Жаклин, — двухметровый здоровяк показал в сторону стройной кареглазой девушки, придерживающей дверь на выходе.

На огромной стоянке Джон с трудом отыскал свой старенький пошарканный джип Чероки. Именно на таком ездил Уокер, техасский рейнджер из сериала с Чаком Норрисом в моём детстве. Всегда мечтал прокатиться!

Джон бережно положил мою увесистую сумку в кузов, и джип заскользил по узким дорожкам аэропорта, мокрым после недавнего тропического дождя. В лужах на асфальте отражались силуэты машин и тёмные фигуры персонала аэропорта в форменных жёлтых жилетах.

Мы мчались по улицам Панамы, а я все не мог отделаться от гнетущего ощущения бессилия, которое испытал в аэропорту при проходе таможни. К этому чувству добавилось еще одно — чувство тревоги и опасности. Это сложно объяснить, ведь на меня не напали, не угрожали, но вся атмосфера вокруг как будто была пропитана опасностью.

Что-то подобное я испытал в Маньчжурии, когда за нами с мамой гнались китайцы. В ту злополучную поездку я померил дорогую куртку в закрытом бутике, но не купил её. Этим поступком я спровоцировал сначала агрессию продавцов, а затем за нами установили настоящую слежку. В финале группа головорезов в чёрных кожаных куртках чудом не ссадила нас с отъезжающего в Россию автобуса.

Я, как мог, попытался отогнать тревожные мысли и настроиться на путешествие на яхте и новое знакомство, теперь уже с членами команды корабля. Но гнетущее настроение не покидало меня, как я ни храбрился.

На одном из перекрестков Джон остановился, и мы на время встали в пробку. В машине стало душно, и я открыл боковое окно. Рядом с нами на тротуаре располагалась местная остановка — небольшой ржавый навес и покосившаяся табличка с изображением автобуса. Рядом в кромешной темноте толпились люди, их освещал лишь свет от проезжающих мимо машин. Женщины и дети с огромными баулами на плечах, в грязных шортах и майках, спорили, кто раньше пришёл, и чья сейчас очередь ехать. Видимо, очерёдность посадки здесь всё-таки соблюдается.

В нескольких метрах от остановки я заметил ОГРОМНУЮ, выше человеческого роста, кучу мусора. Пластиковые бутылки вперемешку с коробками и строительным мусором, обглоданные кости и обрезки от ананасов. Мои глаза округлились от удивления, когда из кучи выскочили две огромные крысы размером с кошку и исчезли во мраке.

За остановкой в свете фар я увидел трёхэтажный дом серого цвета с огромными металлическими дверями на первом этаже и толстыми ржавыми решетками на втором. Такие дома я видел на границе с Китаем в заброшенном военном городке пятидесятых годов, но этот дом был жилым.

Люди на остановке — глядя им в глаза, я только ещё больше усилил тревогу. В них читалась тотальная безнадёга и отрешенность. Женщины с обветренными морщинистыми лицами переминались с ноги на ногу, удерживая на руках детей и сумки, периодически поглядывая на дорогу. Стоя ночью в кромешной темноте, они продолжали ждать мифический полуночный автобус.

На светофоре загорелся зелёный, я закрыл окно и откинулся на сиденье.

— Боже, куда я попал…

Глава 10. Добро пожаловать на борт!

По крыше джипа барабанил тропический дождь. К машине подошли двое.

В свете тусклых фонарей мелькнула белая капитанская фуражка. Это был жилистый темноволосый угрюмый мужчина лет сорока. Лицо покрыто оспинами, длинная чёрная бородка делала его похожим на конкистадора.

— Меня зовут Тим, я капитан яхты, — он протянул мне руку.

Второй пониже, круглолицый и загорелый. Длинные волнистые волосы собраны на затылке, как у мексиканца. Белые шорты, красная выцветшая футболка, на ногах дешёвые серые сланцы.

— Леша, — представился круглолицый.

— Павел, — сказал я и пожал руку.

— Ты деньги привёз? — спросил Тим.

— Да, вот, как и договаривались, пятьсот, — засуетился я и достал из сумочки пятьсот долларов.

Тим по-хозяйски взял деньги, отсчитал триста долларов и отдал Джону.

— Леша, переведи ему, что завтра поедем в порт визы делать.

Тим дал еще несколько указаний по снабжению яхты топливом и газом.

Из диалога мне стало понятно, что Джон выполняет роль помощника команды на берегу.

У кромки воды стояла маленькая моторная лодка серого цвета, вся измазанная оранжевой краской.

— Прыгай, — сказал Тим, закидывая баллоны в лодку.

Лодка задребезжала и двинулась с места, набирая ход и отдаляя нас от берега.

После напряженных переговоров на таможне, я всё ещё не мог поверить, что мои беды закончились, и можно расслабиться. Я продолжал ждать подвоха — например, что яхты просто не окажется на месте.

К чувству опасности добавилось чувство неловкости. За одну ночь я уже в третий раз оказываюсь в компании незнакомых людей, и от них зависит моя дальнейшая судьба. Только я успеваю приспособиться к обстоятельствам — всё меняется. Если это школа жизни, то экзамены я сдал экстерном и перешёл из первого сразу в пятый класс.

Через пять минут я различил очертания двухмачтового судна, стоящего на якоре. По воде пробежала лунная дорожка, и корабль стал похож на фрегат из романа «Остров сокровищ». Вот-вот с него послышится крик попугая Джона Сильвера: «Пиастры! Пиастры!» Ко мне вновь за долгое время в пути вернулось романтическое настроение.

Моторная лодка ударилась о борт яхты и остановилась, Тим заглушил мотор.

Дождь всё продолжал моросить, заглушая звуки машин с берега.

Вот он — момент, которого я ждал всю жизнь. Мечта становится реальностью, стоит только протянуть руку.

— Добро пожаловать на борт! — услышал я хриплый голос из-за спины.

Мне протянул руку худощавый, жилистый парень в замусоленных сёрферских шортах. Он будто и не замечал дождя, стоя на палубе с голым торсом. Шорты насквозь промокли и прилипли к его ногам, по бороде стекали капли воды. В свете яхтенных фонарей он был похож на викинга из скандинавского эпоса про Беовульфа.

— Жека, — он по-детски улыбнулся и пожал мою руку. Только сейчас, вблизи, я разглядел, что парню нет и тридцати.

— Это зачем так? — спросил я у Лёши, глядя на двухконфорочную газовую печку на вертеле.

— Чтобы в качку готовить. Яхту кидает в разные стороны, а печка вращается на этих двух стержнях по бокам, но не переворачивается. Стабилизируется, как прицел у танка.

— Вот, смотри, — он поставил на конфорку большой чайник из нержавейки и зажёг огонь. Затем наклонил печку на себя и отпустил. Печка, как неваляшка, принялась раскачиваться в разные стороны, но вскоре остановилась, не расплескав ни капли из чайника.

— Классно придумано, — сказал я, оглядывая деревянные резные полки над раковиной. На них стояли железные банки из-под чая с английскими названиями, прозрачные бутылки с приправами и фарфоровые синие кружки. В кухне пахло варёной курицей и китайской лапшой.

Оказалось, что Лёша отвечает за готовку еды на судне, на весь период плаванья его назначили коком.

— Пойдем, я покажу тебе твою каюту, — позвал меня капитан Тим, спускаясь по деревянной лестнице в трюм.

У правого борта каюты разместилась тахта с углублением в виде жёлоба. Над ней, у изголовья — закрытый иллюминатор размером с футбольный мяч. За ней — двуспальная кровать с небольшой полкой наверху. На полке я нашёл несколько морских раковин и брелок от ключей. Рядом с кроватью расположилась небольшая резная тумбочка и тусклое зеркало под самый потолок. Справа шкаф с плечиками. Вытянув руку вверх, я коснулся потолка каюты; сделав два шага от двери, упёрся коленом в кровать. Не разбежишься…

Я бросил свой рюкзак на спальное место. Разобрать перед сном успею, — решил я и вышел на кухню.

— Ужинать будешь? — спросил Лёша, снимая чайник с плиты.

— Да, не откажусь, но прежде — можно я осмотрю корабль? Сами понимаете, я такого натерпелся, пока до вас добрался!

— Да, валяй, как раз картошку разогрею, — сказал Лёша.

Я прошел кухню насквозь и очутился в ремонтной мастерской корабля. На стеллаже — ключи, болты и гайки, запахи моторного масла и дизельного топлива ударили в нос. Ряд приборов за прозрачными стёклами на панельной доске от двигателя, каждый прибор подписан непонятными значками.

Следом я очутился в каюте раза в три больше моей. Справа у борта — широкая односпальная кровать с подушкой и скомканным серым пледом. Слева — большой деревянный шкаф, заваленный морскими картами, журналами, верёвками и спасательными жилетами. На стене висели две ржавые скрещенные шпаги. Они, в сочетании с коричневой деревянной отделкой корабля, придавали каюте вид кубрика испанского галеона. В каюте пахло сыростью и потом.

На письменном столе лежали раскрытый бортовой журнал и спутниковый телефон. Рядом — несколько газет и ноутбук. Для полноты картины капитанской каюты не хватало бутылки рома и попугая.

— Морской ужин готов, — сказал Леша, протягивая мне вилку.

— Спасибо, — ответил я и набросился на еду.

Вкус консервированных овощей напомнил мне маринованные помидоры и болгарский перец, но с привкусом сои. Зелёные стручки размером с палец, нарезанные тонкими кольцами, обжигали нёбо, но жуткий голод заставлял жевать без разбора. Белый хлеб оказался очень мягким и безвкусным. Картошка только по виду напоминала картошку, на вкус же это была пареная репа.

— Вы меня тут долго дожидаетесь? — я решил нарушить молчание.

— Третий день уже пошёл, — вздохнув, сказал Жека, разглядывая, как я ем, почти в упор.

— Как третий, я же всего на день опоздал? — удивился я, отхлёбывая чай из керамической кружки. Вкус чая был таким же пресным, как и у хлеба. Я немного испугался, что обжёг овощами язык, и теперь не смогу различать вкус. Чтобы вернуть чувствительность, я принялся елозить языком по зубам.

— Так мы ещё когда Панамский канал-то прошли! В пятницу, кажись, а сегодня, считай, понедельник, — сказал Лёша, отхлебывая горячий чай из чашки.

— Три дня… Я не виноват, это всё французы. Ссадили меня с самолёта, еле на следующем улетел.

— Что же ты там такого натворил? — спросил Лёша.

— Я? Да ничего особенного, — я принялся рассказывать о своих злоключениях в Париже со всеми подробностями. И про очередь, и про моряков-украинцев, и про еврейского студента с Эйфелевой башней.

Лёша с Жекой лишь успевали хлебать чай и морщить лоб. Капитан Тим периодически хмыкал, то ли удивляясь, то ли не веря моим словам. Но, когда я начал рассказывать про мадам Гестапо из Панамской таможни, взгляд Капитана Тима изменился с недоверчиво-придирчивого на понимающий. Капитан Тим всё больше кивал, подтверждая мои слова. Видимо, процедура досмотра на таможне и упёртость пограничников были ему знакомы.

— Жаль, багаж потеряли. Я вам хлеб бородинский вёз, гречку и колбасу.

— Колбасу! — оживились Жека с Лёшей.

— Угу, — жуя хлеб, кивнул я. — А вот еще что, у меня же для вас подарки есть.

— Подарки! — Лёша и Жека переглянулись друг с другом и принялись вытирать руки о вафельное полотенце.

— В Томске я работаю экскурсоводом в Первом музее славянской мифологии. Там у нас есть мастерская и печка для керамики. Так вот, перед отъездом я сделал три кулона с разными сказочными существами. И это не просто кусок глины — это древний оберег. Итак! Чтобы было всё по-честному, я переверну кулоны вниз лицом, а вы сами выберете. После этого я расскажу их символику.

Я разложил кулоны на столике между кружками и чайником. Ребята долго смотрели на шершавую поверхность одинаковых круглых монет, не решаясь притронуться.

Первым к кулону потянулся капитан Тим. Он взял кулон, повернул его и принялся внимательно изучать. Следом за ним кулоны схватили Лёша и Жека, они озадаченно уставились на изображения.

Капитану Тиму досталась рыба.