Бесплатный фрагмент - 170 стрелковая дивизия первого формирования

Предисловие

В начале войны на Западный фронт была отправлена 170 стрелковая дивизия, сформированная из приписного состава мужского населения Башкирии. Долгое время о воинах этой дивизии почти ничего не было известно, да и о самой дивизии тоже старались не вспоминать, словно ее и не было, предавая тем самым забвению подвиг ее солдат.

170 дивизия оказалась на ответственном и очень трудном участке нового Западного фронта, в июле — августе 1941 г. ей противостояли части эсэсовской дивизии «Мертвая голова», танковые, моторизованные, пехотные и другие части противника.

Расстояние между Себежем и Великими Луками около 150 километров, которые можно преодолеть за два с половиной часа, немецкие части в июле и августе 1941 года преодолели его за два месяца. Сдерживая упорное наступление врага, жертвуя своей жизнью, части Западного фронта дали стране возможность сформировать новые армии, начать эвакуацию промышленных предприятий и населения…

Восстановить историю 170 стрелковой дивизии трудно: участников Смоленского сражения почти не осталось, утрачены письма и похоронки. В устных рассказах остались подвиги отцов и дедов, а потом и забылись, стерлись из памяти.

В разных частях 170 стрелковой дивизии по подсчетам автора воевало 607 солдат и офицеров, призванных Давлекановским райвоенкоматом. В это число входят также и офицеры, чьи семьи проживали в Давлеканово. В 717 стрелковом полку, по неполным данным, числилось 226 наших земляков, в 512 гаубичном артиллерийском полку — 75 человек, остальные — в других подразделениях дивизии. Цифры, разумеется, могут измениться, но не более чем на несколько единиц, ведь поиск солдат продолжается.

52 земляка, призванные в 170 сд награждены, орденами и медалями, большинство из которых получили награды в дни службы в других частях Красной армии. Бережной Иван Фотиевич был представлен к присвоению звания Героя Советского Союза, но звания не получил.

Списки солдат и офицеров дивизии были утрачены во время отступления, уничтожены в дни окружения частей. Для их восстановления в Башкирию были направлены представители штаба армии, которые в июне — июле 1942 года через райвоенкоматы, сельские советы, архивы, путем опроса ближайших родственников военнослужащих составили новые списки. Изъяны восстановления видны: фамилии и имена искажены иногда до неузнаваемости, что затрудняет сличение фамилии солдата из этого списка с другими списками, составленными в военкомате, в действующей армии или госпиталях. В восстановленных списках выявлено 58 повторов.

Из 607 человек — 376 солдат пропали без вести. В 376 семьях так и не узнали, где погиб их муж, отец, сын, брат… Лишь ниже приведенный список фамилий солдат, составленный автором, может пролить свет — все они погибли на Себежской, Невельской, Великолукской земле — в крупном и тяжелейшем Смоленском сражении летом 1941 года. Известно, что только 32 солдата числятся погибшими. Еще 12 человек умерли от ран и болезней. Их место упокоения можно установить. 135 человек вернулись: кто-то уже в 1941 году, а кто-то только по окончании войны. С учетом 25 солдат, возвратившихся из плена, общее число вернувшихся составляет 160 человек. 18 солдат умерли в немецком плену и похоронены на территории Польши, Германии, Австрии, Норвегии, Финляндии… Два солдата были приговорены в высшей мере наказания и расстреляны (в 1942 г.), одному дали 8 лет лагерей. Трое были отправлены в штрафные части. Три солдата служили у немцев.

49 кадровых офицеров также внесены в списки, хотя часть из них призваны другими военкоматами страны, но их семьи проживали в Давлеканово и весточку о их гибели или пропаже без вести присылали семьям, проживавшим в Давлеканово. 66 человек числятся как младший начальствующий состав.

В результате работы со списком выявлено 12 фамилий, чьи имена не занесены в книги «Памяти». Возможно, часть из них остались живы, но встали на учет в других военкоматах страны.

Публикуя нижеследующую информацию о боевом пути 170 стрелковой дивизии, мы отдаем дань светлой памяти советскому солдату — мужественному воину, доблестному защитнику Отечества. В рядах 170 дивизии сражались башкиры и русские, татары и осетины, чуваши и грузины, и даже — немцы…

Вся информация добыта из открытых источников и подкреплена боевыми донесениями, боевыми приказами, справками, сведениями из архивов, а также воспоминаниями непосредственных участников событий лета 1941 года.

Работа написана на основе многочисленных источников, в их числе архивные материалы Центрального архива Министерства обороны РФ (ЦАМО), многие из которых доступны на сайте «Подвиг народа», «ОБД Мемориал», опубликованные «Сборники боевых документов Великой Отечественной войны». Использованы воспоминания непосредственных участников Смоленского сражения: маршала Андрея Ивановича Еременко, генерал-лейтенанта Николая Федоровича Чистякова, военврача 134 орб Виктора Семеновича Зуева, командира 3 батальона 717 стрелкового полка Константина Ефимовича Мыльникова и некоторых других. Воспоминания участников имеют определенные недостатки, среди них путаница в датах, сугубо субъективное восприятие и отражение событий, отдельные неточности в фамилиях и т.д., но эти воспоминания, безусловно, ценнейший источник. Есть некоторая надежда на то, что в ближайшее время найдутся воспоминания и других авторов, солдат и офицеров 170 стрелковой дивизии.

Выражаю благодарность моим добровольным помощникам: Ф. Т. Хаматдинову, Е. В. Нуретдиновой, Р. В. Фаизову, Азату Абдульманову, С. Ю. Чикову, Н. А. Воронову, Н. И. Бабич, С. Н. Бодиной, а также И. З. Бикбаеву, Ю. А. Иванко, Г. Г. Хабибуллиной и многим другим…

Смоленское сражение

По своим масштабам оно было одним из крупных сражений Второй мировой войны и «представляло собой сложнейший комплекс взаимосвязанных наступательных и оборонительных действий советских войск на огромном участке фронта в 650 км и в глубину до 205 км». С самого начала на огромной территории сошлись в противоборстве войска общей численностью свыше 1,6 млн. человек. А «общий замысел действий противника на смоленском направлении сводился к тому, чтобы рассечь оборону Западного фронта на три части, окружить и ликвидировать его невельскую, смоленскую и могилевскую группировки и создать тем самым благоприятные условия для наступления на Москву».

В современной историографии по характеру боевых действий и содержанию выполнявшихся задач Смоленское сражение подразделяется на 4 этапа, и первый из них — с 10 по 20 июля. За этот период немецко-фашистские войска (13 пехотных, 9 танковых и 7 моторизованных дивизий) прорвали оборону Западного фронта на его правом крыле и в центре.

К 16 июля противнику удалось окружить западнее Невеля 51-й стрелковый корпус, а 20 июля — занять Великие Луки. Однако на следующий день — 21 июля войска армии выбили врага из Великих Лук (спустя месяц город был вновь захвачен врагом и освобожден от него 30 сентября 1943 г.).

Решительными контратаками против противника в районе Невеля соединения и части 22-й армии обеспечили выход 51-го корпуса из окружения, отведя свои войска восточнее Невеля. В дальнейшем сковывая в течение целого месяца до 10 дивизий противника, и обеспечивая стык между Северо-Западным и Западным фронтами, войска 22-й армий вплоть до окончания Смоленского сражения вели упорные оборонительные бои с превосходящим противником на торопецком направлении. В ходе их главные силы армии были окружены, однако благодаря высокой организованности и героизму воинов им удалось сохранить боеспособность, прорвать фронт окружения, отойти в район Андреаполя и севернее, приостановить вражеское наступление.

Ко второму этапу Смоленского сражения отнесен период боевых действий войск западного направления с 21 июля по 7 августа, к третьему — с 8 по 21 августа, и к четвертому — завершающему — с 22 августа по 10 сентября. Как видим, продолжительность каждого из этих этапов составила соответственно — 8, 14, 20 суток. Первый — самый короткий этап — длился 11 суток.

Цена Смоленского сражения для Красной Армии оказалась непомерно большой — безвозвратные потери составили 486 171 человек, а санитарные — 273 803 человека, всего 759 974 (сюда не вошли потери пограничных и внутренних войск). За 63 суток сражения наши войска потеряли 233,4 тыс. единиц стрелкового оружия, 1 348 танков, 9290, орудий и минометов, 903 боевых самолета.

В мирное время

170-я стрелковая дивизия формировалась летом 1939 года на территории Башкирии. 16 июля 1939 года Военный Совет Уральского военного округа представил Начальнику Генерального штаба дислокацию частей Уральского военного округа. Согласно представлению «170 сд развертывается из 308 сп в Стерлитамаке».

В состав дивизии входили: 391-й, 422-й и 717-й стрелковые полки, 512-й гаубично-артиллерийский полк (гап), 294-й легкий артиллерийский полк (лап), 210-й отдельный батальон связи (обс), 210-й отдельный артиллерийский дивизион (оад), 134-й отдельный разведывательный батальон (орб), 286-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион (озад) и 154-й медико-санитарный батальон. Штаб дивизии и большинство частей дислоцирова­лись в городе Стерлитамаке, 422-й стрелковый и 512-й гаубичный артиллерийский полки находились в городе Белебее, 717-й стрелковый полк располагался в городе Давлеканово, а 294-й легкий артиллерийский полк — в городе Миассе Челябинской области. Командиром дивизии был назначен полковник Тихон Константинович Силкин.

В конце ноября 1939 года началась советско-финляндская война, более известная как финская. В некоторых воспоминаниях военнослужащих 170 сд упоминается, что эту дивизию готовили для участия в этой войне. Так, старший военфельдшер 134 отдельного разведбатальона Виктор Семенович Зуев в своих воспоминаниях записал: «В это время шла война с Финляндией и 170-я сд формировалась и готовилась к этой войне».

Николай Федорович Чистяков, служивший в 717 стрелковом полку в 1939—1941 гг. (впоследствии — генерал-лейтенант юстиции) пишет: «В начале марта 1940 года командир полка на одном из совещаний сказал, что дней через пять наш полк отправится на фронт. И мы были готовы к этому, но 12 марта военный конфликт с Финляндией закончился и был подписан мирный договор».

В апреле 1940 года часть командного состава, призванного из запаса, была демобилизована, а 170 сд переведена в штат мирного времени. Штат мирного времени был предназначен для поддержания в определенной степени боевой готовности соединения, содержания и обслуживания боевой техники, вооружения, для несения внутренней и гарнизонной службы и создания условий для приема личного состава из запаса и развертывания дивизии до полного штата.

Приписной состав соединения состоял из людских ресурсов Башкир­ской АССР. Эти люди занимались мирным трудом на предприятиях, в колхозах и совхозах, в различных учреждениях. Они имели мобилизационное предписание и были предназначены военными комиссариатами для службы в частях и подразде­лениях дивизии.

Н. Ф. Чистяков службу в 717 сп начал в конце 1939 года, вот что он пишет: «В поселке (Давлеканово — А.К.) всех нас влили в роту связи 717-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии.

Рота связи размещалась в крайне неблагоустроенном помещении. Спали мы на нарах, покрытых соломой и брезентом. Постельных принадлежностей не было. Под головы клали противогазы, а сверху укрывались шинелями. Условия службы и быта были трудные, но мы понимали, что сейчас не до нас. Главная задача — победить врага.

Весь январь и февраль 1940 года прошли в активной подготовке к фронтовой жизни. Почти каждый день проходили тактические занятия, учения, стрельбы. Занимались по двенадцать часов в день».

Между командованием дивизии и Башкирским обкомом ВКП (б), Верхов­ным Советом и Совнаркомом БАССР сложились тесные деловые взаимоотноше­ния и сотрудничество. Свидетельством тому является их переписка. Так, инфор­мируя Башкирский обком ВКП (б) об итогах сборов военнообязанных запаса, при­писанных к 170-й стрелковой дивизии, комдив в январе 1941 года писал: «Личный состав военнообязанных запаса, приписанных к частям дивизии, за период прохо­ждения боевой и политической подготовки в лагерях показал себя готовым высту­пить в любое время на защиту Советского Союза. Политико-моральное состояние личного состава за весь период лагерного сбора было здоровым».

По итогам зимней боевой учебы в апреле 1941 года 15 военнослужащих 170-й стрелковой дивизии были награждены грамотами Президиума Верховного Совета БАССР.

Весной 1941 года Н. Ф. Чистяков был назначен политруком роты вместо убывшего в Москву политрука Карпушина. «Несколько месяцев я исполнял эти обязанности. Проводил политические информации, руководил партийно-политической работой в роте. Словом, выполнял все обязанности политического руководителя».

Заместителем командира полка по политической части был батальонный комиссар А. В. Вагжанов, он проводил совещания с политруками рот. Некоторое время спустя Н. Ф. Чистяков, имевший высшее юридическое образование, был откомандирован в распоряжение прокурора дивизии, где его назначают на должность практиканта военного следователя.

Весной 1941 года части 170 дивизии отправили в лагеря. В. С. Зуев пишет, что 5 июня 1941 года его командировали на военные медицинские курсы в Чебаркульские военные лагеря. «Однако занятий, — пишет он, — не проводилось», а вечером 16 июня курсантам объявили, чтобы они возвращались в свои части.

Возвратившись 19 июня в Стерлитамак, В. С. Зуев узнает, что «разведбатальон уже был на зимних квартирах», а в частях «шла подготовка для выезда, как мне сказали, — пишет В. С. Зуев, — в лагеря в Прибалтийские страны». При этом В. С. Зуев был проинформирован, что некоторые части 170 сд уже выехали из г. Стерлитамака. «Каждый день с железнодорожной станции Стерлитамака отправлялись 1—2 воинских эшелона».

На базе войск Уральского военного округа (УрВО) к июню 1941 года была сформирована 22-я армия, в составе которой числились 170-я и 186-я стрелковые дивизии, сформированные в Башкирии. Другие части 22 армии, до начала войны, располагались в Свердловской, Пермской, Челябинской областях.

22-й армией командовал генерал-лейтенант Филипп Афанасьевич Ершаков (1893—1942).

Из частей 22 армии были сформированы 51 и 62 стрелковые корпуса. 12 июня 1941 года Командованием 62 корпуса был получен приказ от Военного Совета Уральского Военного округа о передислокации частей корпуса в район г. Идрица.

В ночь с 12 на 13 июня был собран начальствующий состав Управления 62 ск, где были даны указания о подготовке и отправке частей. До 20 июня большая часть комначсостава Управления корпуса работала в частях, проверяя готовность и отправку частей. Части корпуса также находились в лагерях. По плану перевозок Управление 62 ск с корпусными частями — корпусной госпиталь, военная прокуратура, трибунал, взвод связи от корпусного батальона связи — 20.6. 1941 г. по штату мирного времени (без приписного состава) было отправлено в район Идрица. Весть о начале войны корпусное начальство узнало в пути, на станции Зуевка. К исходу 25 июня Управление 62 ск прибыло в Идрицу.

Переброска 22-й армии на западные границы СССР была определена директивой Генерального штаба 13 мая 1941 г. Первыми начали переброску 98, 112 и 186 дивизии. К 22 июня к месту назначения прибыли только 112 и 98 дивизии 51 стрелкового корпуса.

Директивой Ставки Главного Командования 25 июня 1941 года 170-я сд была определена в 62 стрелковый корпус 22-й армии, вместе с 174 и 186 сд сосредотачивалась в районе городов Себеж, Идрица. Директива определяла окончание сосредоточения 1—2 июля 1941 г. К исходу 27 июня частями 186 сд был занят Себежский укрепрайон, который в начале июля был передан 170 дивизии.

Переброска основных частей 170-й дивизии на запад в район сосредоточения происходила в условиях начавшейся войны.

Начало войны. Отправка на фронт

Отметим, что дислоцировавшийся в зимнее время в поселке Давлеканово 717 стрелковый полк с весны 1941 года находился в Стерлитамаке.

22 июня 1941 года части 170 сд были подняты по тревоге, а в 12 часов 30 минут «в военном лагере у рек Белая и Стерля гор. Стерлитамака» состоялся митинг, на котором выступил комиссар 170 сд полковник Дзарагазов Лазарь Андреевич. После митинга командир 170 дивизии Т. К. Силкин собрал всех офицеров в штабе и объявил приказ «о назначении начальников эшелонов, готовность и сроки отправки на фронт». Начальником первого эшелона 717 сп был назначен ст. лейтенант Мыльников Константин Ефимович.

23 июня части дивизии стали убывать на фронт, однако, как уже было сказано, некоторые части дивизии были отправлены еще до начала войны. Так, в воспоминаниях И. Воробьева встречаем следующее: «Наш 391-й стрелковый полк выехал из Стерлитамака ночью с 21 на 22 июня 1941 года. Об объявлении войны мы узнали уже в Куйбышеве. Везли нас круглые сутки без остановки: Уфа, Куйбышев, Рыбинск, Ярославль, Бужец и Маскатиха, Бологое, Осташков, Великие Луки, Пустошки, Себеж».

Н. Ф. Чистяков вспоминал: «Время перед отправкой эшелонов тянулось очень медленно. Во всяком случае, мне так казалось. Мучительно больно было смотреть на слезы родных и близких, прощавшихся с командирами и красноармейцами, уходящими на фронт. Каждый понимал, что, может, видятся в последний раз…». «Через два дня после начала войны на ближайшую станцию были поданы эшелоны, и началась погрузка в вагоны техники и личного состава нашей дивизии». «Под вечер 24 июня эшелоны тронулись в путь».

К. Е. Мыльников с сожалением пишет: «Не дождались наши любимые семьи первого эшелона на станции Давлеканово». Дело в том, что из Стерлитамака части 717 стрелкового полка были направлены на станцию Чишмы, а с нее были отправлены на Запад через Бугульму, т.е. минуя ст. Давлеканово.

Накануне войны призыв в 717 стрелковый полк, судя по ряду архивных документов, проходил 9, 10, 11, 15 мая, 1, 9, 10, 11 июня (и в другие дни), следующий призыв, уже в условиях начавшейся войны: 23, 24, 26, 29 июня и в июле.

Прибытие в район Великих Лук, ст. Кузнецовка, г. Себеж, Зилупе

Вернемся к воспоминаниям Н. Ф. Чистякова: «… наш эшелон 28 июня прибыл на станцию Шуя. Из вагонов, разумеется, никого не выпускали… На каждой станции эшелоны радушно встречали и провожали дети и взрослые, бросали в вагоны цветы, желали быстрейшей победы над врагом». «Вскоре прибыли на место нашего назначения — станцию Кузнецовку, находившуюся недалеко от живописного городка Себеж, в 15 километрах от старой границы с Литвой. Не успели разгрузиться, как появились два немецких бомбардировщика и сбросили несколько бомб. К счастью, бомбы упали в стороне от железнодорожной станции, не причинив нам вреда».

Эшелон, в котором находился В. С. Зуев, «первый раз был обстрелян из пулемета немецкой авиацией» недалеко от станции Великие Луки (ранены были один солдат и лошадь). Второй раз немцы обстреляли эшелон недалеко от станции Новосокольники.

К. Е. Мыльников: «Когда эшелон от Великих Лук шел на запад, в районе Пустошки и Идрицы, там железная дорога проходила по лесному массиву, эшелон остановился. По телефону с паровоза лейтенант Сидоров доложил: «На полотне железной дороги красные флажки, железнодорожник направлен к вам». Прибывший железнодорожник «доложил, что выброшен с самолета десант немцев, они могут пустить под откос поезд или обстрелять эшелон».

После полученной информации К. Е. Мыльников принимает решение: «Прочесать лес возле железнодорожной линии в сторону запада и эшелон медленно двигать за сформированным маршем походного охранения». Скоро с левой стороны эшелона завязалась стрельба. Командир охранения доложил о взятии в плен семерых немцев и еще о трех убитых. «Все они были погружены в грузовую — колхозную машину и отправлены на ст. Пустошка в РВК». Немецкий десант выдала красноармейская форма: «она отличалась от нашей тем, что была слишком новая».

За несколько минут до прибытия эшелона 717 сп на станцию Идрица последняя подверглась налету немецкой авиации. Немцы бомбили передовые эшелоны и железнодорожное полотно. В результате эшелон задержался на 30—40 минут.

К. Е. Мыльников: «29 июня 1941 года первый эшелон 717 стрелкового полка прибыл на ст. Кузнецовка. Нас встретил полковник Бунин Василий Дмитриевич, зам командира 170 сд». После разгрузки офицеры были приглашены в штаб, где, в частности, части 717 стрелкового полка получили приказ: «Форсированным маршем выдвинуться правее гор. Себеж, в 6—7 км от ст. Кузнецовка, занять оборону фронтом на запад». Справа — шоссейная дорога, слева — окраина гор. Себеж. Задача — «стоять насмерть», не допустить прорыва противника вдоль дороги на восток. «717 сп под огнем авиации немцев и действующих диверсантов в ночное время поспешно вел оборонительные работы».

Н. Ф. Чистяков: «Штаб дивизии, в том числе военная прокуратура и военный трибунал, разместились в лесу, километрах в двух от станции Кузнецовка. Днем жизнь штаба и его подразделений протекала деловито и спокойно, но с наступлением ночи приходила какая-то необъяснимая тревога. В лесу то в одном, то в другом месте слышались выстрелы. При проверке выяснилось, что это стреляли часовые. Некоторым из них казалось, что к ним кто-то крадется. Такое тревожное состояние вызывалось слухами о диверсантах и шпионах, заброшенных противником. На моральном состоянии личного состава дивизии сказалась неприятная картина, которую мы увидели, — беспорядочная масса беженцев, а иногда даже каких-то военнослужащих, идущих по дороге с запада на восток. Их вид угнетал, наводил на горестные размышления, порождал боль и недоумение».

Н. Ф. Чистяков сообщает о курьезном случае, случившемся с начальником связи 62 ск подполковником Батеневым, который «был задержан вместе с шофером, связан и в течение ночи не мог выполнить поставленной задачи».

В. С. Зуев: «Прибыли мы на место назначения железнодорожную станцию Кузнецовка, которая недалеко от г. Себеж, 30 июня 1941 г.». «Вскоре за нами прибыли автомашины, и мы выехали к месту расположения дивизии за г. Себеж».

В материалах 62 стрелкового корпуса сообщается, что «отдельные эшелоны 170 сд, разгружаясь на станции Кузнецовка, подверглись бомбежке авиацией противника». Согласно сводке Оперативного отдела штаба Западного фронта, составленной к 23 часам 30 июня 1941 г., «170 сд начала выгрузку в районе Себеж. К 10.00 30.6 поступило семь эшелонов».

На фронт дивизия прибыла в следующем составе:

Личный состав: комсостава — 1116,

младший начальствующий состав — 2071,

рядовой состав — 10832. Всего: 13 819 человек.

Конский состав: верховых — 662, артиллерийских — 675, обозных — 1137. Всего: 2 475.

Автомашин: легковых — 8, грузовых — 164, специальных — 28, тракторов — 19.

Танков Т-34 — 38, винтовок — 10 868, станковых пулемётов — 171, рп — 286, ппд — 22, зенитных пулемётов — 16.

Пушки: 122 мм — 5, 76 мм — 28, 76—85 мм зенитных — 4, 45 мм — 54.

Гаубицы: 152 мм — 4, 122 мм — 24.

Миномёты: 120 мм — 11, 82 мм — 35, 50 мм — 70.

Вооружение было полностью, но чувствовалось нехватка командиров рот, адъютантов штабов батальонов. Пополнение дивизии на 40% не было обеспечено обмундированием. Оборона была занята в укреплённом районе Себежа протяженностью по фронту 30—40 километров. Однако есть сомнения, что дивизия была укомплектована на все сто процентов. Летом 1942 г. представители штаба и армии путем опроса родственников, проверки денежных аттестатов и других материалов установили, что в 1941 году в списки 170-й сд было внесено 7692 военнослужащих. Не могли же более шести тысяч солдат и офицеров к лету 1942 года бесследно исчезнуть из списков?

Участки обороны между частями дивизии были распределены следующим образом: 391 сп — на правом фланге, 422 сп — на левом фланге, 717 сп ещё не прибыл к этому времени. Полковая школа 391 сп находилась в резерве командира дивизии, связь с частями была налажена и работала бесперебойно.

И. Воробьев, участник сражений на себежской земле, пишет: «Выгрузились из вагонов на железнодорожной станции Зилупе… И сразу же наш батальон занял оборону по старой границе. Я был старшиной, командовал одним из подразделений третьей роты, в котором было 5 ПТР, 2 ручных пулемета и один „Максим“».

В район дислокации 22 армии прибывали и другие дивизии из Уральского военного округа.

Замысел противника и задачи частей 170 стрелковой дивизии

Замысел противника состоял в том, чтобы упредить советские войска в деле развертывания нового Западного фронта на линии Себежского и Полоцкого укрепрайонов, уничтожить 22 армию, выйти во фланг и в тыл всего Западного фронта. Для этого наносились концентрические удары по трём направлениям: на правом фланге — через Себеж на Идрицу силами 10-го армейского корпуса, в центре — через Дисну и Ворковичи на Невель силами 57-го моторизованного корпуса и на левом фланге — через Городок на Великие Луки частями 39-го моторизованного корпуса.

В центре удар носил вспомогательный характер. Он должен был сковать 22-ю армию с фронта, в то время как она будет окружена фланговыми ударами. Это был излюбленный манёвр немецких войск. Как правило, действия групп начинались или одновременно, или же центральная, сковывающая группа, начинала действовать на сутки — двое раньше, чтобы заставить нас притянуть к центру резервы и ослабить фланги. В данном случае немцы начали действия в центре на сутки раньше — 7 июля.

Новый командующий Западным фронтом маршал Тимошенко определил, что главной угрозой для войск фронта является 3-я танковая группа Гота, наступавшая из района Лепель-Полоцк в направлении Витебска и севернее.

Первые столкновения частей 22-й армии с противником, произошедшие 26 июня, отодвинули окончание развертывания частей 22 армии на несколько дней.

Первый боевой приказ за №01/оп штаба 22 армии был отдан 29 июня 1941 года генерал-лейтенантом Ф. Ершаковым. В задачи 22 армии входило «не допустить выдвижения противника севернее р. Западная Двина». 170 дивизия должна была прикрывать правый фланг 22 армии в Себежском укрепленном районе на линии Заситино, Ветренка, Теплюки. Задача дивизии не допустить прорыва противника севернее Себежа. На карте видно, что севернее г. Себежа располагалась еще одна башкирская дивизия 186, ее — то и должна была сменить 170 сд.

Каким увидел Себежский укрепрайон Н. И. Бирюков, командир 186 стрелковой дивизии в июне месяце 1941 г.? В своих воспоминаниях он пишет: «Себежский укрепленный район в 1940 году в связи с переносом границы был демонтирован, некоторые пушечные огневые точки были перестроены под пулеметные. Никакого инвентаря в дотах не оказалось; даже посуду для хранения запасов воды пришлось собирать у местного населения, которое очень охотно нам помогало. Занимали мы укрепрайон и оборудовали его для обороны под непрерывными бомбежками, но все же через двое суток смогли доложить, что УР «оседлан», дивизия к бою готова. И это сделали приписники, половина которых до конца мая винтовки в руках не держала! Правда, кадровый состав, командиры и сержанты, были опытнейшими людьми.

Однако воевать здесь нам не довелось. Командир корпуса (…) приказал сдать оборону 170-й стрелковой дивизии, а нам выдвинуться на рубеж Улла — Бешенковичи, на только что возникшее Невельское направление. От Себежа это было примерно, в 160 километрах. <…> К 3 июля 170-я стрелковая дивизия закончила прием укрепленного района».

Общая протяженность рубежа обороны 22-й армии составила около 280 км. На каждую дивизию 22 армии приходилось по 30—35 км линии фронта, боевые порядки дивизий строились в один эшелон с выделением резерва в составе одного-двух батальонов. В качестве армейского подвижного резерва был определен один усиленный батальон с приданными противотанковыми средствами, которых, кстати, в войсках не хватало.

Таким образом, 170 сд расположилась на правом фланге 22 армии, на стыке с 27 армией Северо-Западного фронта. Опасность представлял противник, который еще 26 июня форсировал р. З. Двина и захватил г. Двинск (Даугавпилс). Дальнейшие события показали, что 22-я армия оказалась на стыке двух основных группировок противника — групп армий «Центр» и «Север». Такое положение давало ей возможность действовать в двух оперативных направлениях, создавая непосредственную угрозу флангам и тылам 3 и 4 танковых групп противника.

Выгода положения войск 22-й армии была справедливо оценена немецким Генеральным штабом. В своем дневнике в записи от 5 июля 1941 г. его начальник Ф. Гальдер отметил, что великолукская группировка «может ударить как по правому флангу танковой группы Гёпнера, так и по левому флангу танковой группы Гота, особенно если последняя будет наступать от переправ в районах Дрисса и Улла в восточном направлении». Как следует из сказанного, противник особую опасность для себя усматривал в возможности 22-й армии воспрепятствовать наступлению через Витебск в Смоленском направлении. Немцы оценивали силу 22-й армии примерно в 7 дивизий, по Гальдеру — «эта группа достаточно сильна, и поэтому необходимо провести особую операцию с целью ее окончательного разгрома».

Витебское направление было стратегически важным, так как прикрывало дорогу на Смоленск и далее на Москву. Непосредственно для действий на этом направлении противник выделил 39 моторизованный корпус из состава 3 танковой группы (7 и 20 тд, 20 мтд). На его левый фланг непосредственно против войск 22 армии был выдвинут 57 моторизованный корпус.

На двенадцатый день войны (3 июля) начальник Генерального штаба сухопутных войск Франц Гальдер в своем дневнике сделал запись: «В целом теперь уже можно сказать, что задача разгрома главных сил русской сухопутной армии перед Западной Двиной и Днепром выполнена… Поэтому не будет преувеличением сказать, что кампания против России выиграна в течение 14 дней…».

По данным штаба Западного фронта на 10 часов 2 июля 1941 года выгрузились 16 эшелонов 170 сд. Место расположения дивизии прежнее: Заситино, Ветренка, Теплюки.

В условиях боевого соприкосновения с противником 22-я армия со 2 по 5 июля заканчивала сосредоточение и оборудование рубежа. «Проведенные командованием соединений рекогносцировки показали, что старые укрепрайоны большей частью демонтированы и не являются боеспособными. Оборудование их проводилось наспех наличными средствами. Несмотря на то, что к земляным работам наряду с красноармейцами активно привлекалось местное население, к моменту подхода войск противника закончить оборудование оборонительных рубежей не удалось».

Вслед за моторизованными корпусами «3—4 июля через Двину начали переправляться пехотные дивизии». Движение 56 моторизованного корпуса было смещено вправо, так, что «дивизия СС „Мертвая голова“, пробившись через советские позиции у Дагды, начала движение на Себеж и далее на Идрицу».

4 июля 1941 года начались бои на всем фронте обороны соединений 22-й армии. В этот день части 3 танковой группы противника вышли на рубеж Западной Двины. Их действия прикрывались с воздуха пикирующими бомбардировщиками VIII авиакорпуса.

Из воспоминаний К. Е. Мыльникова: «В первых числах июля 1941 г. гор. Себеж горел, рвались цистерны с горючим, дым застилал наши позиции. Из гор. Себеж потянулись колонны мирных жителей на восток. Женщины несли и вели за руки детей, эвакуированные шли по позициям 3-го батальона. Немецкие самолеты летали низко и расстреливали мирных жителей. Даю приказание офицерам не жалеть патронов и снарядов, обеспечить выход из гор. Себеж колонны мирных жителей, вести огонь из зенитных пулеметов и залпом взводам из каждой роты. За весь день 4-го июля сбили только один самолет».

«В ночь на 5 июля противник скрытно сосредоточил силы мотомеханизированных частей на лепельском направлении — Западная Двина, Полоцкий укрепленный район, Бешенковичи, Сенно…». «Воспользовавшись темнотой и невнимательностью выделенных частей 62-го стрелкового корпуса наблюдателей в час ночи противник силами до двух пехотных полков на участке Якубинка, Кушлики (линия обороны 174 и 186 сд (62 ск)) переправился через Западную Двину и завязал бои по расширению захваченного плацдарма. К утру 5 июля на плацдарм было переброшено около двух полков противника».

Утром 5 июля противник возобновил наступление на всем фронте 22-й армии. Командующий армией генерал-лейтенант Ф. Ершаков 5 июля отдает Боевой приказ №02, в котором 51 ск предписано «оборонять полосу с Себежским УР по линии Мигели, Теплюки, р. Сарьянка, р. Зап. Двина до (иск.) Кушлики, не допустив обхода противником Себежского УР с севера и прорыва противника в направлении Клястицы». Кроме того, не позднее 7 июля командир 51-го ск силами местного населения должен был подготовить оборонительную полосу, смыкающую Себежский и Полоцкий УР по линии оз. Ормея (северо-вост. оз. Освейское), Доброплесы, Клястицы, р. Нища до Игнатово.

62 ск в составе 174 и 186 сд поставлена задача «оборонять полосу Кушлики, Полоцкий УР (до Гомель), Улла, Бешенковичи, не допустив прорыва противника в направлении Клястицы и в направлении Гомель, Полоцк и в направлении Улла, Городок».

К исходу 5 июля Ставка Главного командования была информирована в том, что: 1) «основная группировка противника до двух танковых и двух мотодивизий» находится «в районе Лепель, откуда она развивает действие в витебском направлении», «вспомогательные действия противник ведет на полоцком направлении»; 2) «к исходу дня войска Западного фронта отбили все попытки наступления противника и продолжает удерживать рубеж рр. Западная Двина, Днепр».

На схеме расположения частей 22 армии на 6 июня 170 дивизия в районе Себежа обороняла участок фронта в 40 км. В то же время на участке Убойна-Надеждино 298-й стрелковый полк 186 сд держал оборону на линии в 27 км, а на участке Надеждино-Бешенковичи находились только три стрелковых батальона этой дивизии. По оценке военных историков «рубеж по Западной Двине был выгоден для обороны, но выделенная полоса для 22 армии была слишком широкой.

Тем временем прибытие и разгрузка частей 22 армии продолжалась. К 6 июля к месту назначения прибыло уже 23 эшелона с частями 170 дивизии. В дороге находилось 15 эшелонов 186 сд, которые прибывали в Себеж и Витебск.

Насколько войска 22 армии готовы были отразить натиск противника, можно судить из потребностей армии на 7 июля 1941 года. А потребности эти были следующие:

45 м/м пушек с зар. ящиками — 129;

76 м/м полковых пушек — 31;

76 м/м дивизионных пушек — 14;

122 м/м гаубиц — 57;

152 м/м гаубиц — 110;

122 м/м пушек образца 1931 г. — 31;

37 м/м зенитных пушек — 58;

76 мм зенитных пушек — 15;

Стереотруб — 87;

Биноклей 6-х — 562;

Биноклей 8-х — 298;

Перископов — 1034;

Винтовок обыкновенных — 24 000;

Винтовок самозарядных — 6300;

Револьверов, пистолетов — 7800;

Карабинов — 10 800;

Ст. пулеметов — 240;

Минометов 50 м/м — 222;

Минометов 82 м/м — 180;

120 м/м — 28;

Пулеметов ДТ — 75;

Повозок для 50 м/м минометов — 162;

Повозок для 82 м/м минометов 324;

Тракторов «Сталинец-2» — 251;

Тракторов СТЗ — 5 — 533;

Тракторов «Комсомолец» — 136;

Автоприцепов — 605.

События в Зилупе, Заситино

6 июля части 170 сд и гарнизоны Себежского укрепрайона вступили в бой с противником. Бои в этом укрепрайоне продолжались до 14 июля. В «Журнале боевых действий войск Западного фронта» отмечено: «В 4—00 6.7 в районе Зилупе до полка пехоты и 30—35 танков противника при поддержке трех дивизионов артиллерии начали атаку», но «активными действиями частей дивизии неоднократные атаки противника были отбиты». 170 сд по-прежнему держит «оборону в Себежском УК на фронте Заситино, Ветренка, Теплюки».

В районе Заситино, как уже было сказано ранее, располагался 391 стрелковый полк 170 дивизии.

Из воспоминаний И. Воробьева: «Рота (391 сп — А.К.) пошла в разведку боем, чтобы обнаружить силу врага. (…) Нас окружили, но из окружения мы вышли благополучно. Продвигались по шоссе, а другие подразделения нашей роты около озера Резнас налетели на фашистов. Потрепали нас здорово. Второй раз вышли из окружения и заняли оборону у речушки Зилупе. Накрыла нас немецкая артиллерия, окапываться было некогда, поэтому мы пытались укрыться на кладбище. Я думал, немцы верующие и бить по кладбищу не будут. Но они открыли такой огонь, что надгробные кресты так и полетели.

Мы поспешили отойти и заняли оборону под железнодорожной станцией Зилупе. Нам подбросили боеприпасы — два ящика патронов, а для противотанковых ружей патроны не привезли. На рассвете прибежал запыхавшийся стрелочник, кричит: «На станции Лудт (з) е немцы! А начальник станции в два часа ночи отправил туда эшелон с нашими бойцами. Сейчас еще один эшелон отправляют!» Я взял с собой пять человек, мы побежали вдоль движущегося состава, крича бойцам, чтобы они выпрыгивали из вагонов. Поезд удалось задержать. Но через несколько минут в небе раздался рев немецких самолетов… Все бойцы бросились в лес — и этим были спасены. Состав же, совсем недавно полный людей, был разбит.

Утром подъехал наш комбат и приказал мне принять третью роту, командир которой сбежал. Под Себежем мы соединились со своим батальоном и заняли оборону у шоссе, которое вело в город. Батальон растянулся по юго-западной окраине Себежа. Силы, конечно, были неравны, притом и артиллерии у нас совсем не было. С юго-восточной стороны Себежа, в сосновом лесу, стояла бронетанковая бригада, но ни одного танка на ходу не было, в боевых действиях бригада принимать участия не могла. Силы наши таяли, как снег весной, трижды Себеж переходил из рук в руки».

Н. Чистяков: «… наша дивизия заняла оборону на старой границе в районе города Себеж и 6 июля вступила в бой с гитлеровскими войсками. В течение двух дней отражали мы атаки врага, нанося ему чувствительные потери. Имея значительное превосходство в живой силе и технике, фашисты топтались на месте. Тогда противник сосредоточил на нашем участке большое количество минометов и артиллерии, обрушив шквал огня на подразделения одного из батальонов 391-го стрелкового полка. Командир батальона растерялся и отдал приказ отходить. Сделав это, он совершил непоправимую ошибку, практически преступление, — вывел батальон из укреплений в открытое поле. Гитлеровцы не преминули этим воспользоваться, заняли укрепленные позиции и создали серьезную угрозу дивизии с фланга. Командование соединения, возмущенное преступными действиями командира батальона, поручило прокурору провести расследование и привлечь виновного к уголовной ответственности. Расследование проводил лично прокурор дивизии В. И. Голубцов. Он допрашивал свидетелей, а я под его диктовку составлял протокол. Но дело это так и не было доведено до конца. Обстановка, сложившаяся на фронте, приостановила следствие по делу».

Обратим внимание на некоторые расхождения свидетелей факта трусости; один называет струсившим командира роты, другой — командира батальона.

Случай этот произошел, несмотря на то, что в 391 сп с 4 по 6 июля по заданию начальника политотдела Управления 22 армии работал старший политрук Я. А. Мужев. Он «проводил большую работу по доведению речи тов. Сталина до бойцов. Учил бойцов, как вести себя при наступлении вражеских танков и налетов авиации и как с ними бороться».

6 июля 11 часов провел в окопах вместе с бойцами 391 сп, и все же несмотря на его присутствие названный Н. Чистяковым батальон этого полка отступил. Из наградного дела Я. Мужева видно, что 391 сп в этот день находился в 20 км от г. Себежа.

Начало наступления немцев В. С. Зуев в своих воспоминаниях относит к 7 июля. «134 ОРБ занял оборону на подступах к г. Себеж совместно с 391 стрелковым полком 170 сд. Утром начался со стороны немцев артиллерийский и минометный обстрел наших позиций, одновременно немецкая авиация бомбила г. Себеж. После артиллерийского и минометного обстрела наших позиций немцы пошли в наступление, но встретили дружный пулеметно-ружейный огонь, и атака немцев провалилась. Тяжелый кровопролитный бой шел в течение дня».

Вот как описывают события в районе Заситино немецкие источники. «6.7.1941 в 3.00 наступление после короткой артподготовки на укрепленную позицию противника (из бетонных бункеров) на латышско-русской границе у деревень Брохново-Дуброво-Заситино. Противник жестко, при помощи тяжелого вооружения, оборонял глубоко эшелонированные укрепления. Каждый бункер приходилось брать штурмовой группой саперов. Один бункер защищало 42 русских, среди них — 20 евреев. Артогонь противника велся с господствующей высоты южнее Заситино, таким образом, укрепленная позиция имела эффективный огонь перед своей линией. Мост у Заситино при отступлении противником взорван. К 17.00, несмотря на огонь противника, мост был восстановлен. Новое наступление на вторую линию бункеров южнее и восточнее Заситино началось в 17.45 и продолжается сейчас. Потери: 50 убито, 160 ранено. Пленных нет».

Сопоставив ряд данных о месте расположения 391 сп с фотографиями, сделанными немцами в районе Заситино, можно предположить, что на фотографиях запечатлены солдаты 391 сп 170 сд.

Интересную точку зрения на события в районе ст. Зилупе приводит себежский поисковик.

«В то время немцы явно были осведомлены (авиаразведка у них работала исправно) о том, что в районе Заситино у 22 Армии созданы укрепленные позиции, опирающиеся на ДОТы и ДЗОТы частично демонтированной «линии Сталина». Перед самой войной в районе д. Заситино — Белые Ключи — Заборье военными строителями с привлечением местного населения были развернуты активные работы по строительству полевых фортификаций, ДЗОТов, противотанковых рвов, эскарпов, которые по замыслу нашего командования должны были прикрыть дорогу от Зилупе на Себеж. Результаты этих работ были отлично видны с воздуха, чем воспользовалась немецкая авиаразведка.

Поэтому в районе Заситино немцы были готовы встретить активное и сильное сопротивление Красной Армии. Однако «переть на рожон» после разгрома под Дагдой у немецкого воинства желания явно не было. Поэтому они развернули активную разведку обходных путей, по которым можно было обойти сильно (по их мнению) укрепленный заситинский участок Себежского УРа. Выход в тыл этих позиций, минуя опорный пункт в районе д. Толстяки, где у наших было, как минимум 5 ДОТов, был возможен только по сельским и полевым дорогам, которые советские части не могли прикрыть полностью.

Участок местности между деревнями Заборье — Белые Ключи был перед самой войной действительно хорошо оборудован в инженерном отношении. Здесь было отрыто много блиндажей, каждый — не меньше чем на взвод. Развитая система траншей полного профиля образовывала хорошо укрепленный оборонительный рубеж, фронтом обращенный в сторону Заситино. По воспоминаниям местных жителей, незадолго до начала войны в район урочища Масляник (северная окраина д. Пузырево) прибыла большая строительная часть РККА, которая начала строительство полевых укреплений. Помогали им местные жители, а по некоторым данным — привлекали для строительства даже заключенных.

После начала войны в подготовленные полевые укрепления (к вопросу о неготовности СССР к войне с Германией) прибыли строевые части Красной Армии, которые занимали их до начала боев на линии старой латвийско-советской границы. По воспоминаниям старожилов, когда на линии границы загромыхали бои, большая часть наших войск снялась с позиций и, оставив гарнизоны в ДОТах и небольшие заслоны в окопах, быстро ушла в сторону Себежа. Почему они оставили такой выгодный рубеж без боя? По моему мнению, так поступить они могли, только получив данные о прорыве немцев к ним в тыл. И прорыв этот действительно был. Точнее — не прорыв, а проникновение немцев на левом фланге участка полевых укреплений заситинского опорного пункта. Этот маневр немцев командование наших подразделений приняло за прорыв и приняло решение на отвод войск в сторону Себежа. Наученные боями в Белоруссии и Прибалтике тому, что немцы рвут линию фронта в неожиданных местах и быстро выходят в тыл нашим войскам, командиры обороняющих заситинский участок подразделений, наверняка, и в этой ситуации решили не рисковать и приняли решение на отвод войск от Заситино. «Помогал» им принять такое решение и реальный прорыв немцев в районе д. Асетки — Ляхово на юге Себежского УРа.

Подтверждением такой версии развития событий является почти полное отсутствие следов боевого столкновения на участке полевых укреплений в районе Заситино. Мы прошли несколько раз по этим местам и нашли только в одном месте следы боя — останки советского пулеметчика, кучи стреляных гильз и полтора десятка шрапнельных снарядов еще дореволюционного производства. По найденным артефактам было понятно, что пулеметчик сдерживал продвигавшихся немцев, но они забросали его минометными минами, хвостовики от которых мы нашли в изрядном количестве. Остальные наши позиции, прекрасно оборудованные и подготовленные, нашими войсками были оставлены без боя».

«В то же время, по рассказам местных старожилов, в д. Заситино ожесточенный, но недолгий бой вел опорный пункт, состоящий из нескольких железобетонных укреплений, расположенный на Грым-горе (отметка 178,9). Когда немцы показались со стороны д. Могили, этот опорный пункт вступил в бой. Немецкая артиллерия открыла ответный огонь, под прикрытием которого пехота подошла вплотную к сооружениям и блокировала их, вынудив их гарнизоны сдаться».

На участке 717 стрелкового полка

К. Е. Мыльников: «Ночью с 5 на 6 июля 1941 г. диверсанты противника проникли в тыл 717 сп. Завязалась стрельба на моем КП (командном пункте), сам стреляю из пистолета по темным фигурам бегущих (немцев — А.К.). Штабные лошади в лощинах шарахнулись в стороны и оборвали привязи. Диверсанты схвачены и перебиты в районе 1-го батальона под командованием капитана Филимонова».

«5 или 6 июля 1941 г. ко мне на позицию — на КП, прибыли командир 170 сд Т. К. Силкин и комиссар 170 сд полковник Л. А. Дзарагазов. Они потребовали доложить обстановку. Мы выдвинулись на НП (наблюдательный пункт), где дали мне приказание „стоять на смерть“, „ни шагу назад“. Дали советы, как лучше использовать артиллерию и пулеметы». Т. К. Силкин и Л. А. Дзарагазов поблагодарили командира 3-го батальона «за смелость и умение организовать оборону», попили чаю и ушли в сторону КП 717 сп.

К исходу дня 6 июля части 51 стрелкового корпуса, оборонявшие Себежский УК (170, 112, 98 сд), отразили все атаки противника, не пропустив его в глубь УК. Части 98 сд провели 6 контратак, в результате которых отбросили противника на 3 км, но в ночь на 6 июля немцы, применив огнеметные танки, заняли обороняемый участок 98 сд н/п Борковичи, а вечером этого же дня Борковичи вновь заняли бойцы 98 сд.

6 июля 1941 г. Военным Советом Западного фронта за подписями командующего Тимошенко, члена Военного Совета Мехлиса и начальника штаба фронта Маландина командующим 22, 20, 21, 19, 16, 13, 4 армиями отдан приказ Военного Совета, в котором рекомендовалось:

— «создать в полках и батальонах истребительные роты и команды по уничтожению танков», в эти команды рекомендовалось выделять «наиболее храбрых и инициативных людей»;

— «применять широкие меры поощрения отличившихся, отмечая приказом по части каждого бойца, выведшего из строя танк противника», «все мосты на дорогах, по которым движутся мотомехчасти противника взрывать»;

— командирам частей «иметь резервные части (подразделения) с противотанковой артиллерией, гранатами и пулеметами, которые могли бы немедленно, броском восстанавливать фронт»; для срыва маневра «создать подвижные отряды преследования (конные, моторизованные или смешанные)».

7 июля войска 3-й танковой группы совместно с частью сил 16-й армии группы армий «Север» возобновили наступление в полосе 22-й армии. Против шести дивизий 22 армии наступали шестнадцать немецких дивизий. Командование противника намеревалось окружить и уничтожить советские соединения, а затем нанести им удар во фланг и выйти в тыл всего Западного фронта. Для достижения этой цели 2-й армейский корпус наступал через Себеж на Идрицу, 57-й моторизованный корпус — через Десну на Невель, а 39-й моторизованный корпус — из районов Улла и Бешенковичи на Витебск и севернее его. Отражение атак противника началось неорганизованно. Штаб армии не знал о начавшемся наступлении до вечера 7 июля, хотя имел связь со штабом корпуса и со штабами дивизий.

7 июля в 6.00 на фронте 170 сд противник «силою до пехотного полка, батальона танков, поддержанный полком артиллерии и налетом авиации по переднему краю перешел в наступление и частично ворвался на передний край Себежского УР, заняв Вопули, Мигели. На остальном участке дивизия занимает прежнее положение».

Вечером 7 июля «под давлением пехотного полка с танками и при воздействии большого количества авиации правый фланг 170 дивизии отошел на рубеж Гаспарово, Логуны, Ветренка.». Об этом отступлении сказано выше, в рассуждениях себежского поисковика.

Немцам удалось сбить боевое охранение 112 сд и войти в непосредственное соприкосновение с частями дивизии, оттеснить части 98 сд на северный берег р. Дрисса (участок Дрисса, Горовцы, Смоляки, Кушлики).

На участке обороны 62 стрелкового корпуса (Полоцкий УК: 174, 186 сд) 7 июля против частей 186 сд немцы осуществили «ложный маневр» (создали видимость отхода мелкими группами), нанесли мощный артиллерийский и авиационный налет, форсировали р. Зап. Двина в районах Улла, Бешенковичи и сумели закрепиться на восточном берегу этой реки. Частные контратаки дивизии успеха не имели, но и не дали противнику продвинуться на восток. Лишь части 174 сд при непрерывной артподготовке противника сумели сохранить занимаемый рубеж.

На участке 3-го батальона ст. лейтенанта К. Е. Мыльникова

К. Е. Мыльников пишет: «немцы по всему фронту у гор. Себеж к позициям 717 сп подошли утром 7-го июля 1941 г. Мотоциклисты и пехота пытались прорваться вдоль шоссейной дороги на ст. Кузнецовка. Огнем 3-го батальона 717 сп немцы были остановлены, прорвать фронт на участке 3-го батальона им не удалось. Стрельба на всем фронте 717 сп усиливалась с каждым часом. Немцы залегли перед позициями наших частей, стали рыть щели, их арт. и мин. огонь усилился. Наши роты понесли потери от арт. и мин. огня немцев».

Ночью с 7 на 8 июля от командира 717 полка комбат К. Е. Мыльников получает приказ: «атаковать немцев перед своим краем обороны в направлении окраины г. Себеж; упредить противника в атаке; захватить пленных, документы и оружие и до рассвета отойти на прежние позиции». Короткой июльской ночью комбат К. Мыльников, взяв на себя руководство операцией, силой четырех рот организовал атаку на расположение немцев. «В глубокой щели наши бойцы уничтожили немцев, захватили пулемет и 250 патрон (ов) в ленте, рацию, коды и взяли в плен несколько солдат немцев и одного офицера».

Продолжение событий, связанных с атакой 3-го батальона мы находим в воспоминаниях генерала А. И. Еременко, который писал: «Через некоторое время мы уже были в районе боя за город Себеж на участке 717-го стрелкового полка 170-й стрелковой дивизии (на участке 170 сд Еременко был 8—10 июля). Командир полка доложил мне, что ведет бой с превосходящими силами противника и что положение угрожающее. Он передал мне карту, только что захваченную у немецкого офицера, на которой был нанесен план немецкого наступления.

Личным наблюдением и по захваченным документам я определил, что здесь, на себежском направлении, наступает не менее двух немецких дивизий с танками. Их удар принял на себя один 717-й стрелковый полк под командованием майора М. И. Гогигайшвили (вернее Гогичайшвили — А.К.) и геройски сражался, сдерживая превосходящие силы врага. На этом примере исключительной стойкости и героизма личного состава 717-го полка, наблюдая его действия в бою, я еще раз убедился в высоких достоинствах наших солдат и командиров. Две усиленные немецкие дивизии вели наступление на один полк. Спокойно и уверенно звучал голос майора Гогигайшвили. Решения принимались им сразу же, и учитывали последующее развитие событий. Он экономно и удачно использовал огневые средства, особенно артиллерию, четко решал вопросы взаимодействия, ни на минуту не терял управления подразделениями. Уверенность командира передавалась всем подчиненным, и они мужественно и умело парировали таранные удары превосходящих сил врага. Это был один из многочисленных примеров героизма и боевого искусства наших воинов, ярко проявившихся и в первые неимоверно тяжелые недели войны».

Еще одна запись Еременко, сделанная в тот же день. «Очень скоро мы были на командном пункте командира 170-й стрелковой дивизии генерал-майора Т. К. Силкина. Он являлся командиром боевого участка, ему подчинялись укрепленный район и все войска, оборонявшие этот район. Я помог Силкину и его заместителям разобраться в обстановке и наладить управление войсками. Люди они были еще не обстрелянные, и им было трудно в сложной обстановке.

К вечеру мы опять побывали на участке 717-го стрелкового полка, чтобы посмотреть, как там развиваются события, подошли ли танки, как действуют пулеметные батальоны укрепленного района».

717 стрелковый полк в первые дни боев

В этих первых боях 6 и 7 июля и командиры, и простые солдаты 170 сд показали себя с лучшей стороны. Так, старший лейтенант Мыльников Константин Ефимович, командир батальона 717 сп «с одним батальоном удерживал район обороны в течение суток перед превосходящим огнем противника: нанес ему большие потери и отбросил его назад на 3 километра. Во время боя уверенно управлял боем, лично вдохновлял бойцов и командиров. 7.7.41 года при переходе в наступление личным примером повел батальон в контрнаступление, где получил тяжелое ранение».

Командир батареи 717 сп, мл. лейтенант Савельев Василий Александрович, «в самых тяжелых условиях боя с 6.7.41 г. по 23.7. 41 г. находясь с батареей в боевых порядках пехоты, несмотря на артиллерийский пулеметный огонь, его орудие метким огнем уничтожало пулеметы противника. Из появившихся 3-х танков противника уничтожил два. При отступлении, как правило, отходил с последним орудием».

Командир пулеметной роты 717 сп, лейтенант Федоров Фирс Константинович: «в течение 10 часов с пулеметной ротой под ураганным огнем противника отражал наступление пехоты».

Отличился в этих боях еще один командир батальона 717 стрелкового полка, ст. лейтенант Щербаков Тимофей Федорович, который «непрерывно участвуя в боях личным примером и самоотверженностью, твердым управлением удерживал каждый занятый рубеж, нанося большие потери врагу».

Командир орудия батареи (45 м/м орудия) 717 сп ефрейтор Киприянов Аристарх Иванович, «прямой наводкой уничтожил 3 станковых пулемета противника. После ранения до прихода старшего начальника оставался на боевом посту, вел борьбу с превосходящими силами противника».

От своих командиров не отставали и рядовые. Красноармеец 717 сп Шадманов Акрам, «не считаясь с ураганным артиллерийским огнем, подавал передки к орудиям и вывозил их на новые огневые позиции». Красноармеец Данилов Дмитрий Федорович, связной командира полка «в тяжелых условиях боя обеспечивал связь с подразделениями. В составе отделения, прикрывающего отступление, сдерживал превосходящие силы противника. Уничтожил при этом автоматчика».

Красноармеец 717 сп, музыкант Пикалов Евгений Александрович: «в боях 6.7.41 года, не смотря на ураганный артиллерийский огонь, находясь на наблюдательном пункте командира батальона, точно определял огневые точки противника, которые были уничтожены нашим минометным огнем. Будучи наблюдателем, одновременно обеспечивал связь с подразделениями. В тяжелых условиях боя сам выслеживал цели и лично показывал их командирам».

Зубной врач 717 сп, Насырова Файруза Шагидулловна, «в боях 6.7 41 и 7.7. 41 г., действуя в роли БИМ в условиях отхода батальона, не считаясь с опасностью, в трудных условиях боя, оказывала под огнем противника помощь раненым и своевременно эвакуировала их, не оставив ни одного раненого на поле боя».

В. С. Зуев: «Мне как фельдшеру пришлось оказывать медицинскую помощь раненым воинам непосредственно на поле боя, перевязывать приходилось иногда и лежа, а некоторых раненых выносить в укрытие из зоны ружейно-пулеметного огня. Раненые, которые могли двигаться, направлялись в г. Себеж, где должен был находиться наш медсанбат дивизии и полковая санитарная часть 391 стрелкового полка».

От Себежа до Невеля

К 7 июля 1941 г. «в полосе обороны 22-й армии сложилась крайне тяжелая обстановка. Гитлеровцы захватили плацдармы на правом берегу Западной Двины на участке Убойно, Надеждино, Бешенковичи, навели переправы и начали переброску своих войск. Левый фланг обороны армии оказался прорван, направление на Витебск севернее реки осталось неприкрытым советскими войсками. В эту брешь и двинулись бронетанковые части 39-го моторизованного корпуса». И дело здесь было не только в том, что противник превосходил численным превосходством советские войска, а в том, что данные о положении отдельных частей 22 армии не всегда соответствовали действительности, в Москву отправлялись документы, «не совсем точно» отражающие «действительную обстановку». Так, в оперативной сводке №25 к 20.00 7.7.41 г. ничего не сказано о прорыве обороны 186 сд и движении танков противника к Витебску по северному берегу Западной Двины. «Приказы в армии и донесения из них запаздывали и уже не соответствовали сложившейся к этому времени обстановке на фронте. Войска продолжали вводиться в бой по частям, не успев полностью сосредоточиться. Взаимодействие между фронтами, армиями, корпусами не было организовано, слабое внимание уделялось обеспечению стыков. Решения на проведение наступательных операций часто принимались без достаточных разведданных о противнике, возможностей наших соединений и частей».

Чтобы противостоять опасному прорыву, командующий 22-й армией с разрешения маршала Тимошенко принял решение ввести в бой сосредотачивающиеся в Себежском УР районе воинские части Северо-Западного фронта (остатки 5-й и 33-й сд, дивизион 545 кап). Командиру 16-го стрелкового корпуса генерал-майору Иванову была поставлена задача: «с утра 8.7. атаковать противника непосредственно перед 391 и 717 сп на участке Цынки, Крекова», обойти противника на флангах: «в направлении Дубровка, Грумады, Заборье и Кузнецовка, Себеж, Крекова, Слядова» и решительно «уничтожить прорвавшегося противника и к исходу дня занять Себежский укрепленный район на участке Горки, Грошево, Пирогово, Малевщина».

Некоторые сведения о боевых действиях частей дивизии можно получить из наградного листа Николая Романовича Череватого: «7 июля 1941 г. с группой работников штаба и комендантской ротой контратакой выбил немцев из занятой ими части города Себеж. В тот же день лично доставил командиру 422 сп обойденному противником Боевой Приказ».

8 июля части 22 армии сдерживали напор противника. 170 сд вела бои на рубеже Гаспарово, Ручево, Вертенка, Теплюки, где «задержала продвижение противника». При поддержке малочисленных батальонов 5 стрелковой дивизии попытка восстановить прежнее положение 170 сд не удалась. Вечером 8 июля дивизия вела бои севернее г. Себеж.

На фронте обороны другой башкирской дивизии 186 противник сумел удержаться на правом берегу р. Западная Двина, а на некоторых участках сумел «продвинуться в северном направлении на 3—6 и 10 км».

Во время боевых действий 186 сд в районе Сиротино от штаба корпуса при штабе 186 дивизии находился начальник разведотдела — майор Калинин Павел Петрович, который, очевидно, погиб, так как в частях и в штабе корпуса он более не появился. 8 июля в районе Сиротино на КП 186 в обе ноги был ранен начальник ПП — полковой комиссар Смирнов.

Н. Чистяков: «Части дивизии самоотверженно обороняли занятые позиции и сами переходили в контратаки, на нескольких участках потеснив противника. Но под давлением гитлеровцев, имевших большое превосходство в живой силе и технике, мы вынуждены были оставить Себеж и отойти к станции Кузнецовка, причем отход происходил неорганизованно. Связь штаба дивизии с полками была нарушена. Где находилось командование дивизии, никто не знал. Оставшиеся в штабе командиры собрались вместе и стали обсуждать сложившуюся обстановку, но никто ничего толкового предложить не мог. А в это время на станции Кузнецовка загорелся склад с боеприпасами. Начали рваться снаряды. Со стороны фронта, в непосредственной близости, противник непрерывно освещал местность ракетами.

Во второй половине ночи в штаб прибыл начальник особого отдела старший политрук Борис Петрович Кульков и от имени командира дивизии приказал отходить по шоссе в восточном направлении.

Б. Кулькова знали в дивизии как волевого, строгого, но справедливого чекиста, уважающего законность и порядок. Возглавляемый им отдел работал в тесном контакте с военной прокуратурой и трибуналом дивизии».

112 сд отразила попытку противника переправиться через р. Сарьянка и сохранила занимаемый рубеж. «В бою был захвачен пленный 121 пехотной дивизии», а 98 сд сдерживала натиск частей 51 пд противника. Командир 62 ск предполагал отвести части на новый (восточнее) рубеж, но военный Совет армии не утвердил это решение и приказал восстановить положение частей корпуса по р. Зап. Двина.

На участке 186 сд (51 ск) немцам удалось группами проникнуть на 800—1500 м в глубину обороны дивизии.

В. С. Зуев: «8-го июля 1941 года дивизия вела упорный бой с немцами при обороне ж/д станции Кузнецовка». В этот день В. С. Зуев получил ранение лобной части головы, но остался в строю. В бою за Кузнецовку (из воспоминаний В. С. Зуева) погибли лейтенант В. Е. Бабенко (командир м/с роты 134 орб), Тазетдинов — пом. комвзвода.

Из наградного листа Н. Р. Череватого: «8 июля 1941 г в течение 8 часов в группе работников штаба 170 сд под командованием НШ (начальника штаба — А.К.) 170 сд удерживал ст. Кузнецовка, обеспечив вывоз и эвакуацию складов, раненых и мат. части. Во время этого боя лично вынес с поля боя 7 раненых бойцов и командиров и выкатил из-под обстрела вместе с другими бойцами три орудия ПТО».

Из воспоминаний К. Е. Мыльникова: «В 10.00 8-го июля 1941 года полки 170 сд пошли в атаку на немцев, наша артиллерия усилила огонь по противнику. Три наших «истребка» обеспечивали атаку, отгоняли немецкие самолеты. Мне два раза пришлось поднимать роты в атаку, вторая атака была менее успешной, пулеметы немцев наносили нам большие потери.

Героизм проявил в этот момент командир пулеметного взвода, лейтенант Сидоров» (семья Л. П. Сидорова проживала в Давлеканово, его имя не увековечено в книгах «Памяти»), он из двух станковых пулеметов организовал огонь по немецким транспортерам, подвозившим живую силу противника на передовые позиции. «Немцы почти все были уничтожены, лейтенант Сидоров погиб смертью храбрых».

Вероятно, 8 июля ст. лейтенант К. Е. Мыльников был тяжело ранен. В наградном листе указано, что он получил тяжелое ранение 7 июля. Также не исключено, что описываемые им события относится к 7 июля.

В этот день на Себежском направлении, в полосе обороны 170 сд, «противник силами трех пехотных дивизий и танкового полка 8 июля занял Себеж и вышел на фронт Себеж. оз. Освейское, Устье (7 км северо-западнее Дриссы)». Положение 170 сд усугубилось отходом на восток 27-й армии Северо-Западного фронта. Фактически этот отход оголил правый фланг 22 армии, т.е. создал опасность для правофланговой 170 сд этой армии.

Силы противника в несколько раз превосходили возможности всей 22 армии. «Против оборонявшихся на широком фронте семи советских дивизий наступали 16 танковых и пехотных дивизий противника», среди них была дивизия СС «Мѐртвая голова», основной удар которой отражала 170 сд.

Немцы, «прорвав Себежский укрепленный район, продвинулись на 30 км, создав угрозу обхода всех советских войск, державших оборону по Западной Двине».

Утром 9 июля штаб западного фронта не получил сводки о положении частей 22-й армии.

На фронте 22 армии войска вели упорные сдерживающие бои. «На Себежском направлении противник вел упорное наступление на правый фланг 170 сд, в 15.00 овладел Себежем». 391 и 717 стрелковые полки остановили натиск противника и закрепились на рубеже: «Кузнецовка, озеро Себежское, Кляхово, Теплюки». В сведениях других документов фигурируют населенные пункты: «Кременцы, станция Кузнецовка, восточный берег озера Себежское, Селявы, Скоробово, Долюново, Теплюки». «Части дивизии на некоторое время задержали продвижение противника на этом участке. А ее 717 сп под командованием майора М. И. Гогигайшвили вели тяжелые бои за Себеж, обойденные противником с двух сторон».

Для сдерживания наступающего противника 9 июля командующий войсками Северо-Западного фронта генерал-майор Собенников направил в район Идрицы (то есть в полосу 22-й армии Западного фронта) 16-й стрелковый корпус в составе 188-й стрелковой дивизии, 217-го корпусного артиллерийского полка и противотанковой артбригады.

170-я сд, оказавшись в тяжелом положении, по приказанию начальника штаба 22 армии была усилена танковым батальоном 96 танкового полка.

«К исходу 9 июля на левом фланге 22-й армии создалась опасная ситуация. Прорвав оборону на стыке 22-й и 20-й армий, противник захватил Витебск. Теперь он легко мог не только замкнуть кольцо окружения 22-й армии, но и выйти в тыл главным силам Западного фронта. Для устранения угрозы нужны были резервы, но их не было».

В ночь на 10 июля состоялись переговоры по прямому проводу маршала Тимошенко с начальником штаба 22 армии А. Захаровым. Маршал Тимошенко в резкой форме отчитал начальника штаба: «Вы очень плохо, по бюрократически управляете войсками. Вы буквально целыми днями не знаете о действиях войск».

Во время доклада о положении частей начштаба А. Захаров сообщил маршалу: «мне никто не мог доложить о противнике, кроме того, что авиация его бомбит каждую пушку, пулемет, отдельную машину…». После этих слов маршал Тимошенко грубо оборвал начальника штаба 22-й армии: «Прекратите эту брехню».

Чем же так недоволен был маршал? А тем, что отступившие под натиском противника части 186 сд «открыли дорогу на Витебск». Противник танковыми частями (до 100—150 танков) нанес сильный удар по 186 сд в районе Бешенковичи, Улла и начал наступление в направлении Сиротино. Части 186 сд были рассыпаны на своем участке.

Маршал требовал от Захарова ликвидировать противника, прорвавшегося на стратегически важных участках в районе Витебска-Борковичи и других населенных пунктов.

Из переговоров Тимошенко и Захарова можно установить, что вечером 9 июля командующий 22-й армией Ершаков «в районе Себеж руководит боем».

К 10 июля на Себежском направлении противник наступал силами до трех пехотных дивизий (3-я, 28-я и 121-я), танкового полка при поддержке авиации.

Части 170 сд продолжали вести оборонительные бои за этот укрепрайон. На правом фланге дивизии «Манково, Замостье, Мильково, Селявы, Ляхово», на левом дивизия продолжала удерживать «рубеж Себежского УР». В этот день по заданию командира 717 стрелкового полка мл. лейтенант Мельников Василий Артемьевич, ефрейтор Цепелев Николай Гордеевич с группой бойцов прорвались в тыл и в течение 10 часов вели разведку расположения артиллерии противника, собрав сведения, вернулись в расположение полка.

10 июля большие потери (до 40%) понесла 112 сд, под ударами противника она вынуждена была отступить и занять новый оборонительный рубеж. Не выдержали натиска части 98 сд и тоже отступили.

«Тяжелая обстановка сложилась с обеспечением войск Западного фронта всем необходимым для ведения боевых действий. К 10 июля 1941 года фронт потерял 68% всех имевшихся складов, 1766 вагонов боеприпасов, свыше 17,5 тыс. т горючего, 2038 т смазочных материалов, 60% запасов продовольствия и фуража, все запасы вещевого имущества.

11 июля в 10 часов части 170 сд, усиленные 179 сд и 48 тд перешли в наступление, результата добиться, однако, не удалось, но и пропустить противника не позволили.