Если женщина решила не давать мужчине, она не успокоится пока не даст. А если мужчина, плюсом к этому, её ещё и не хочет, то совсем не успокоится. Я и раньше не отличался особой красотой, но когда посередине минета мне промеждупрочим предложили остаться друзьями… Не буду лукавить, сначала так и подмывало уточнить, какие услуги уже включены в тариф «Дружеский» «из коробки». А потом… Потом я ненароком опустил глаза долу и внезапно осознал, такие приглашения во френдзону в моём возрасте хочется слышать куда чаще, чем поднабившие оскомину признания «Я тебя люблю». Современные свидания похожи на реверсивное фигурное катание: двое выходят на показательные выступления, обговаривают короткую и произвольную программы, не сходятся в количестве акселей и тулупов и уходят на одиночные выступления. Дружба же между мужчиной и женщиной — всегда лёгкий флирт.

— А ты бы ушла от меня к миллиардеру?

— Ну… Я об этом никогда не думала… Но… Да!..

— Ну, в принципе, я так и знал…

— Ой… Вот не надо мне тут!.. К миллиардеру от меня ты бы ушёл сам. Первым…

— Одно мгновение!..

Да уж… Вот и моё время противостоять безвозвратно ушло. Сейчас мне всё больше хочется противосидеть, а ещё чаще противолежать. Знаете то ощущение, когда хочется бросить всё и уехать в глушь, а ты и так уже там? Как было принято говорить в годы моего рождения, «Сибирь — край экзотики и романтики, край удивительной природы». Я родом из Красноярья, рожден в семидесятые прошлого века. По нынешним временам тот ещё экзот и романтик. Да и природа моя крайне удивительна. Но каждый новый человек до сих пор ещё настойчиво врывается в мою жизнь чтобы чему-то меня научить. Ну, чему меня всё ещё можно научить? Любить? Ненавидеть? Ой, я вас умоляю. Единственное разве, что я до сих пор не умею — это технологично метать ножи.

— В смысле, «сейчас, блдь»?

— Ну… Как говорится, я — не гей, но двадцать баксов — есть двадцать баксов…

— Сучара…

— Что, дорогая? Я не расслышал. Шумно тут… Ещё и чавкает где-то…

— Скучала, говорю, по тебе милый, скучала…

— Ну, раз скучала, так скучала…

Люди, которые перестают есть, когда уже сытые, может вы ещё и пить перестаёте, когда уже пьяные? Если вы нашли человека своей мечты, значит все его мечты уже сбылись? Хватит судорожно искать себя. Сядьте, успокойтесь. Вспомните, куда вас в последний раз посылали. Скорее всего вы там и сидите. Шучу. Где вы себя в последний раз видели? Там и ищите. Только не говорите мне сейчас, что это было зеркало. Когда любишь человека, хочется, что бы он ел. А когда этого человека ещё и хочется, то чтобы ещё и пил. «Ты любишь сало? Тогда я вся твоя, малыш!»

— Как ты считаешь, между нами что-то есть?

— Нет, в данный момент мы с тобой всё ещё единое целое.

— А оргазм был?

— Был.

— И что нужно сказать?

— Спасибо.

— То-то же. Глядя на твоё лицо, я подумала было, что у тебя камни из почек пошли.

— И тебе пожалуйста, и тебе не хворать.

Смысл всех пословиц и поговорок раскрывается только, когда добавляешь к ним в конце «чтобы выжить». Без труда не вытащишь и рыбку из пруда, чтобы выжить. Не так страшен чёрт, как его малюют, чтобы выжить. Сучка не захочет, кобель не вскочит, чтобы выжить. Я за всю жизнь ничего не ломал себе, кроме жизни. Муж и жена — одна сатана. Естественно, чтобы выж… Мужское хи-хи способно увеличиваться лишь в два раза, когда печень — в три, а зрачок — в четырнадцать. Ну и как вам эта жизнь? Всем шизы! Я угощаю!

— А куда мы с тобой поедем?

— В смысле и когда?

— Ну, когда в следующий раз мы сильно с тобой поругаемся, я скажу тебе: «Собирай все свои вещи и сваливай». Ты заберешь с собой меня, и мы куда-то поедем.

— А ты не замечала, старая песня «Вот милый мой уехал, не вернётся, оставил только карточку свою» в наши дни звучит уже не так печально?

Некоторые люди просто не умеют сходить с ума, и от этого у них ужасно скучные жизни. Это мужчинам поворачиваться задом почему-то невежливо. А женщины, женщины благовоспитанны со всех сторон. Немного передружили сегодня? Ничего, столько же недодружите запото́м. Не разговаривайте, вы отвлекаетесь. «И я слышал число запечатлённых: запечатлённых было сто сорок четыре тысячи», — пророчит Книга Откровения. Кто-то связывает это число с особой группой «спасшихся», тех, кто под руководством сына божьего примет участие в истреблении злых уже как «духовные личности». Эй, вы, все кто читает мои эссе, а тем более я, который их пишет. В рай из нас не попадёт никто.

— Так мы с тобой больше не увидимся?

— Мне кажется это плохая, очень плохая идея, которая ничем хорошим не закончится. Поэтому, давай, конечно!

— Тогда посоветуй, что мне взять у тебя на память, чтобы ты вновь и вновь не выходил у меня из головы?

— Ну… Как бы… Это…

— Опять?!..

— Не опять. Снова…

Один — сорок четыре — три ноля. В рай из нас не попадёт никто.

Попустилище

Сто лет в обед, дорогой читатель. Ты как здесь? Давненечко не виделись. Добро пожаловать взад через дверь назад.

Понимаю, ты был бы рад не слышать и не видеть меня столько же и даже ещё на полстолько же больше, но фарш назад не провернуть, и что бесспорно, то, по обыкновению, бесполезно.

В твоей голове снова я — тот самый писатель, который ни разу не давал интервью воображаемому журналисту, я — тот самый мужчина, который без замешательства ходит в магазины с жёниным списком покупок, оставив дома телефон. Да, я существую. Также как раньше, злоупотребляю исключительно кофе, но в последнее время не прочь перейти и на какао. Что у меня нового? В последнее время, начал бояться спать. Как посплю, так сразу паническая атака, нужно идти на работу. И да, я сам себе журналист.

Я всё также предпочитаю не искать в потёмках котёнков. Мне проще за дверью пошуршать сухим кормом, сами выбегут. Этим я до сих пор время от времени и занимаюсь, и, да, я — эксклюзив. Уже хотя бы уже потому, что мейнстрим — это всегда мейнстрём, местами и мейнкун, а себя я уже ни капли не боюсь, хотя иногда и опасаюсь за своих близких. Потому, что все мы живём в реальном мире, где лучшая моральная поддержка может исходить только от людей, которые хотят тебя трахнуть. Вся беда в том, что понимаем мы это только, когда уже становится слишком поздно. И да, я отвечаю за свои слова.

Как и прежде, я не придерживаюсь правила ста сорока слов, по чьему-то нелепому убеждению являющихся пределом человеческого восприятия зараз. И краткость, по-моему, если и является сестрой таланта, то исключительно лишь сводной и по матери. Возможно, я слишком хорошо думаю, но давай поспорим, и ты, и я, мы можем гораздо больше.

Знаешь, я должен тебе признаться. Всё это время мне очень не хватало тебя, твоих воскликов: «Бред!», «Набор слов!» и «Как мне это развидеть?» Нет, я всё также считаю, что писатель пишет, в первую очередь, для себя. Что если в закоулки его творчества случайно и попадётся неслучайный читатель, которому вся эта самопись оказывается близка, то наступает всем щастье. Но, счастье есть, оно не может не есть, тем более что «такое бывает раз в жизни, и то не у каждого, поздравляю».

Несмотря ни на что, я до сих пор не разуверился, что для автора критически важна абсолютно любая читательская реакция на выстраданный и опубликованный им текст. Ведь мимо того, что пофиг так и проходит мимо, а то, что тебе не пофиг — заслуживает уважения априори. Я всё так же крайне дорожу своей независимостью в творчестве. В том числе тем, что от творчества в моей жизни ровным счетом ничего не зависит, следовательно в нём я могу быть предельно честен. Исключительно перед собой. Деньги существуют для того, чтобы тратить их на женщин. Любовь, конечно же, есть наше всё. Но, согласись, с любовью же оно… лучше. Так что, если кто тратит деньги на себя, значит женщина — это он. Право на честность — отец-сперматозоид и мать-яйцеклетка всех прав.

Да, я достиг своего дна, и далее на ощупь. Но, недавно оказалось, что и я не так уж окончательно безнадёжен. Разбирая архивы, наткнулся в черновиках на стиш:

Анима, привлекая сны, лелеет грёзы.

Анимус, приближая день, во снах смиряет ад.

Полет души, от удивленья слёзы,

Прозрачный белой шлюмбергеры аромат…

В сочельник правит мир в уютном тихом царстве,

Молочный лён струится светом звёзд.

Загадывай, желай, не разделяя властвуй,

Сочельник тих, пусть будет всё всерьёз!

Волхвы проходят новый круг

Для православных, видит Бог.

Под снега скрип, под песни вьюг

Несут благую весть в порог:

«Пусть правит мир, царит уют,

Пусть будет счастья полон дом.

Пусть ангелы для Вас поют:

«С Христовым Светлым Рождеством!»

И знаешь, дорогой читатель, мне так захотелось его доработать и опубликовать! Прямо аж до цыпок, до мурашек и дрожи. Теперь этот стиш читаешь и ты. Обратно для меня это значит, что и я пока что не без шансов. Конечно, бывает обидно, что мы не можем постоянно быть с тобой вместе, ведь каждый из нас — лишь плод больной фантазии другого. Тёмные мы с тобой или светлые личности — зависит исключительно от освещения. Только я, в отличии от тебя, всё чаще ловлю себя на мысли, что писать мне, по сути, вскоре станет и не о чем. Менторствовать или ловить хайп на злободневе — не в моих правилах. Морализаторствовать и учить тебя жизни — да кто я такой? Аффирмировать и мотивировать? Да вот кто бы взял и отмотивировал меня. Вот честно. Я уже давно аморально готов. Хоть в хвост, хоть в гриву. А там, при должном подходе, согласен даже и на аффилиацию. «А раз так…», — внезапно подумалось мне. И тут меня попустило.

Так что, велкам бэк, дорогой читатель. Сто лет в обед! Добро пожаловать в моё попустилище взад через дверь назад! Ведь ничто человеческое нам с тобой не чуждо. Я, к примеру, пролистал уже пятьдесят семь страниц на сайте восемнадцать плюс и не нашёл там никого красивее тебя. Кстати, у тебя же ведь тоже есть моя кукла вуду? Не сочти за труд, помассируй ей спинку тоже.

— Привет, что делаешь?

— Привет. Чем может заниматься порядочная замужняя женщина в десять часов вечера?! Сижу, жру!

— Начался сезон клубники сосливками?

— Фу, как не грамотно! «Со сливками» пишется раздельно!

— Может быть, может быть. Хотя не уверен, что мы говорим об одном и том же. Сосливки — такие сосливки!..

Пожалуйста.

Хоопонопоно

«А я всё чаще замечаю, что очень скоро нахер всех пошлю…", — внезапно пропел в моей голове кот Матроскин под не строящую семиструнную гитару производства ленинградского завода имени Луначарского. «Самое страшное не то, что мы взрослые, а то, что взрослые это мы», — задумчиво глядя в окно, срезонировал в ответ пёс Шарик. — «Матроскин, ты не видел моё ружьё?» «Это то, которое родители дяди Фёдора из Сочи посылкой прислали?» «Нет. Настоящее. То, с которым я на шапку почтальона Печкина ходил?» «Тоже мне, охотничек, бобёр тебе в лапы. Впрочем, посмотри на чердаке». «Ага, спасибо. А то пора мне уже по окраинам нашего с тобой Простоквашино прошвырнуться, ой, пора» … «А спонсор сегодняшнего дня — нож в спине», — прервал неспешный диалог голос переквалифицировавшейся в телевизионные дикторы мамы Дяди Фёдора. — «Нож в спине: ибо нефиг было доверять всем подряд, наивный ты идиот».

В жизни периодически должны случаться такие ситуации, когда тебе обязательно нужно получить то, что ты хочешь, чтобы понять, что оно тебе и нахер не нужно. Придумано не нами. Откуда знаю? Ну, скажем, я уже не в том возрасте, чтобы быть не в том возрасте. Знаю, что если мне говорят «пошли», то не обязательно пошлить, достаточно просто послать. А то, бывает, столько намолчишь, что и рот уже открывать опасно.

— Ой, а кто это у нас тут такой никакой?

— Это я, твой…

— Какой ты мой, если ты сам не свой?

— Ну, я прямо даже и не знаю, что сказать…

— Скажи, как есть.

— Ешь ртом.

Господи, дай мне терпения. Немедленно!

«Тук-тук-тук!» «Кто-там?» «Это я, почтальон Печкин. Принёс посылку для вашего мальчика. Только я её вам не отдам, потому что у вас ограниченности мировосприятия, обусловленной догматическим мышлением нету». «Это сорока пятисантиметровый фаллоимитатор из Китая, извращенец ты гребаный. Сидение для твоего велосипеда следующим отправлением придёт». «Нет, я не Байрон, я другой…» «Это ты, Игорь Иванович, сейчас на что мне тут намекаешь?» «Желудок у алкоголика меньше напёрстка…", — вновь зазвучал на фоне голос мамы дяди Фёдора Риммы Безотчества, — «А сил для игр и роста алкоголику нужно много. Поэтому попысать просто необходимо вашему алкоголику. Ваш алкиска сходил б попысать». Всё! Хватит. Все в сад, все в сад! На хер! К тёткам! В глушь!

Действительно, надоело уже, просыпаясь каждое утро, первым делом паниковать, что там, за поворотом на девять утра. Смертельно устал каждый день, грудью срывая финишную ленту на восемнадцать ноль-ноль, продолжать бежать дальше, пока сон не разлучит нас. Куда, спрашиваете? Не скажу. Вам главное — бороться и искать, мне главное — найти и перепрятать. Я вас приручил, я вас и экзепюри, говорите? Глупенькие вы, я же сейчас делаю для вас самое сексуальное, я снимаю с вас ответственность. Обещаю, когда мне будут приносить кофе в постель, никогда не спрошу: «Кто вы?» и «Что вы здесь делаете?» Я хочу стоять перед выбором, сидеть перед выбором, лежать перед выбором, даже спать перед выбором, справедливо полагая, что жизнь, как заведено, всё расставит по своим местам. И это я не только о способе уборки.

— Сейчас будет секс.

— Мне нужно раздеться?

— Нет, тебе нужно уйти.

— Ты отказываешься от секса со мной? Как тебе не стыдно?!

— Ну… К примеру, вот так. И вот так, и вот эдак тоже ещё…

— Красивое…

— Насильно милф не будешь.

Ой, цветёт калина, ой, течёт ручей. Сволочь я, скотина, ой, не помню, чей.

Что я буду делать без вас? Да что угодно! К примеру, займусь хоопонопоно. Говорят, помогает удалить, нейтрализовать и стереть деструктивные программы, которых вы заложили в меня до бениной матери. Ладно, шучу, шучу. Я буду жить. Просто жить. Жить, учиться и бороться, как завещал великий тот, кто придумал противопоставлять мещански-интеллигентски-крестьянский брак без любви пролетарскому браку с любовью. Мои оч. умелые ручки будут и дальше писать мои оч. удачные эссе. А вы о них будете узнавать только из отражения в витринах книжных магазинов. Я даже буду стараться учиться жить с них. Вспомню, что не бытие определяет сознание, а сознание бытие. Может быть. Надеюсь, вы помните, я, в отличие от многих, не утратил способности к обучению.

Буду есть абрикосы с деревьев и черешню с рынка. Буду гулять по набережной и курить на спасательской вышке. Приваживать бродячих котов специально купленным по такому поводу сухим шуршащим кормом и собак холодцовыми куриными лапками… Бывает же так, человек — сука, а сиськи хорошие, прямо жалко сразу сиськи, да. Буду… Просто буду. И мой ангел-хранитель, хотя и растолстеет немного, но отчетливо будет вздыхать за моей спиной. С облегчением. А я? Я чё? Я ничё. Другие вон чё, и ничё. А я чуть чё и сразу вон чё! Я теперь более не ясновидящий, я — простой жопочующий. Кстати, не знаете, сколько мне дадут в ломбарде за эту логическую цепочку?

— Ты добрался? Где ты сейчас?

— Я там, где никогда не бывает снега…

— Бали? Карибы?

— Бери выше.

— Гавайи? Крым?

— Нет, на канализационном люке стою.

— А ты представь, что я сейчас вся голая, ко всему готовая, лежу перед тобой на кровати…

— Ну…

— Чего «ну»?

— Представил.

— И чего ты сейчас хочешь больше всего?

— Чего я хочу?! Я хочу проснуться в возрасте двенадцати лет, пойти с друзьями к речке, ловить ящерок… Алло! Алло!

Спасибо, и Вас!

Жуска́

Жуска́ — навязчивый разговор внутри головы, который человек прокручивает вновь и вновь.

Сегодня мне приснилось, приснилось, что я — сыр. Всю ночь бегал и искал масло. Вот так прямо носился из угла в угол и кричал: «Где моё масло? Я хочу в нём кататься!»

Во мне идёт постоянная борьба добра со злом. И в то время, пока они борются, всё время побеждает придурь. Вообще, бытует мнение, что добро, зло и говно не просто так среднего рода, но я стараюсь себя не накручивать. Херня это все. Хотя, если из дискриминанта не извлекается квадратный корень, я грущу, я — гуманитарий. Иногда, со словами «совет да любовь молодым», выдаю себя за другого. И действительно, почему мужчины жаждут от женщин поцелуя с разбега сразу же в тот момент, когда сами предпочитают прятаться за деревьями?

— Ты так вкусно пахнешь…

— Спасибо, это корвалол.

— Смотри, много не пей.

— Не многонепейкай мне тут!

Говорят, жуска́ появляется от неудовлетворённости исходом какого-то разговора, спора, некоей ситуации. В свое оправдание могу лишь сказать, что всегда приятно поговорить с умным человеком, а в удовольствии себе отказывать нельзя. Вот так встанешь себе утром, и сразу очень хочется власти, секса, денег, славы и вселенского могущества. К обеду отпускает. Возраст берёт своё, да и предновогодних планов никогда ненадолго не хватает. Ещё и это масло…

Многие могут смотреть на горящий костёр часами. Я — хранитель домашнего ничега. У меня пока получается только глазами. Если бы передо мной вновь стоял выбор жениться или устроиться на высокооплачиваемую работу, я бы, в первую очередь, поинтересовался, на какой оклад, ибо муж на четыре минуты заслуживает большего, хотя бы из-за своей патологической честности.

— Можешь кинуть мне денег на карту?

— На карту? А налом можно?

— Аналом? Аналом можно. Мементо море.

— В смысле?

— В смысле, один момент.

Мысль пришла и ушла, не застав никого, тоска. Когда девочка симулирует, женщина заставляет переделывать всё по совести. Как будто выдала тебе кубики «в», «а», «г», «о», и «н», а ты из них случайно «вагон» и собрал. Нет, дружок, так не пойдёт, перетряхивай.

Я долго странствовал по этой жизни, много думал, изучал труды философов, интересовался алхимиками и учился у авантюристов. Я прошёл очень извилистый жизненный путь. Мне поздно уже петь Бон Джови. И всё ради того, чтобы сейчас со всей ответственностью сказать вам: «Кря!» Кря, по моим данным — такое же всеобъемлющее слово, как и «дык», а «дык» — это вам совсем не ёклмн и опрст с боку. Хотя и не без этого. Согласитесь, достаточно странно, ища в женщине женское начало, случайно наткнуться на конец. Женское начало, мужское молчало. Достаточно только иметь счастье, как и оно перед тобой в долгу не останется.

— Слушай, а если, всё-таки, не на карту? А если я сорвусь и приеду, ты меня приютишь?

— Заранее предупреждаю, это будет жопа.

— Ох! А ты… находчивый!..

— Сам поражаюсь.

— Мне?

— Себе. Тому, какой я могу быть тупой и умный одновременно.

Кто настолько мнительный, что не доверяет даже стиральной машине, кто, после стирки, вынув из неё вещи, всё равно дополнительно прокручивает барабан, чтобы проверить эту профурсетку на предмет затыренного носка — тот я. Я — сильный независимый мужчина, вынужденный строить из себя чихуахуа, чтобы находящаяся рядом со мной женщина чувствовала себя женщиной. У кого верх мечтаний — стать тем самым «бывшим», которому звонят исключительно по пьяни? Ибо, если женщина вас полюбила, то это не ваша заслуга. Это — её эксперимент.

— Мадам изменяет своему мужу?

— Нет…

— Ну, пожалуйста!..

Как известно, самые опасные люди не обделены долготерпением. Когда они психуют, сжигают не мосты и корабли, а как минимум, порты и поселения. Они не выламывают двери, за которыми их никто не ждёт. Они знают, именно там их бог прячет от них же их разочарование. На самом деле, не тот, кто стучит пальцами по столу — нервный, тот, кого это раздражает. Там, где страшно, там всегда зона роста. Мне страшно внутри самого себя, но и наружу прорываться я как-то уже не горю. Я терплю самого себя. Вот, разговоры внутри своей головы сотый раз по одному кругу сам с собой прокручиваю. И пока это так, я обречен расти. Вверх, ввысь, вглубь. Да что там! Расти? И вширь тоже! Если меня никто не понимает, значит ли это, что я — искусство? И если искусство — это действительно я, то должен ли я принадлежать народу? Хотя, и что «художник должен быть голодным и недотраханным поэт» тоже никто не отменял. Ну, кто ещё хочет комиссарского тела? Быть в адеквате, поверьте, куда важнее, чем в потоке, в ресурсе или в моменте. Так что, уверяю, я — сыр, я в вашей жизни ещё обязательно мелькну.

— Ну… А если за деньги?

— Охрана!!!

— Мадам, умоляю, давайте переспим! Мне очень деньги нужны, мне так на масло… не хватает…

Мысль пришла и ушла, не застав никого.

Жуска́…

Гиподинамия

Гиподинамия — подзабытая чума прошлого века, о которой в последнее время не принято говорить. А ведь когда-то о ней даже песни писали. И пели.

Я тоже того урожая, моя чума. Поэтому отсюда и до конца цитаты только вики. «Гиподинамия — это „болезнь цивилизации“, пониженная подвижность. Характеризуется нарушением функций организма при ограничении двигательной активности, снижении силы сокращения мышц. Гиподинамия — чума постиндустриального общества, распространённость которой стремительно возрастает в связи с урбанизацией, автоматизацией и механизацией труда, увеличением роли средств коммуникации и переходом на удалённые способы работы».

«Гиподинамия, гиподинамия

Что это такое? Что это такое?

Я от вас не скрою, я от вас не скрою, нет.

Гиподинамия — минимум движенья,

Всех надежд крушенье, всех надежд крушенье,

Это сокращенье, наших сокращенье лет».

Не скрою и я. Я — гиподинамик. Или гиподинамист? Или гиподинамо? Впрочем, не суть. У меня классный характер, просто у окружающих меня людей психика какая-то слабая. Людей же я, конечно, люблю. Не люблю объяснять. А потому моя жизненная философия проста: не подхожу к людям ближе, чем они позволяют, и не отпускаю их от себя дальше, чем они того заслуживают. Хорошо, что бог дал им всё, кроме моего телефонного номера.

Понимать меня не обязательно, мои мысли непонятны даже мне. Обязательно любить и кормить вовремя. Идеально — на расстоянии. И, кстати, если секс со мной продолжается более двух часов, перекус должен быть предусмотрен заранее.

— Ты меня раздражаешь!

— Двадражаешь.

— Стол за собой лучше протри!

— Прочетыре.

— Опять?!

— Ошесть.

В моей супружеской верности можно быть уверенным на все сто сорок семь процентов. Рекомендую делать это издалека. И дело здесь не в безмерной любви, взаимном уважении или ещё в чем-то там, хотя, конечно и не без этого (Дорогая, что бы ты ни говорила, но ты читаешь эти строки, привет!). Во всем виновата моя треклятая болезнь на букву «гэ», а, следовательно, лень, практичность, экономичность, критическое мышление и прагматизм. Всё, чтобы только не делать лишних движений.

Если представить, что для измены мне сперва нужно куда-то двинуться из дома, заморочиться с конспирацией, при этом при всём ещё и инвестироваться во что-то малоокупаемое или совсем уж себе в убыток, с большим риском на выходе получить совсем не то или не так, как люблю, умею, практикую, вероятность моей супружеской неверности с гиперзвуковой скоростью стремится к нулю. Жизнь, в общем-то, она такая и есть: проснулся, поработал, поел — и спать. Кому повезло, тот ещё и потрахался. Но настроение уже не то. Вот раньше, помнится, настроение бывало, что люди из других городов приезжали, чтобы на моё настроение полюбоваться. А сейчас?..

— В последний раз тебя спрашиваю. Когда ты уже отдашь мне супружеский долг?

— Это хорошо, что в последний раз. А то уже напрягать как-то стало…

«Гиподинамия — соли и отдышка,

Гиподинамия — это уже слишком,

Час промедлишь лишний — и нельзя беде помочь.

Просыпайся рано, просыпайся рано,

Прочь скорей с дивана, прочь скорей с дивана,

От телеэкрана, от телеэкрана прочь!»

— Нет, ну чего ты тут сиднем сидишь, ходишь за мной, в затылок дышишь? Глаза уже замозолил! Целыми днями: тудым-сюдым, тудым-сюдым. Сходил бы уже куда, штоле…

— К примеру?

— К примеру? Ну, куда вы, мужики, там обычно ходите?.. По бабам хотя бы.

— По бабам? Не-е-е-е… Вот если бы они сами ко мне пришли…

— То есть на рыбалку или на футбол выгонять тебя смысла вообще никакого?

— Ага.

— Я вот тут почитала на досуге про твою гиподинамию. Говорят, в клиниках нервных болезней проводят комплексное восстановление организма от неё. Сейчас, найду и процитирую. Вот: «в клиниках нервных болезней проводят комплексное восстановление организма при участии невролога, ортопеда, диетолога, массажиста и инструктора лечебной физкультуры. Индивидуальные занятия ЛФК в сочетании с аппаратной физиотерапией, массажем, программой питания помогают восстановить мышечный тонус, способствуют» … Так, это не про тебя … «…Выработанные двигательные привычки помогают сохранить достигнутый результат на длительное время». Что думаешь?

— Думаю, что всех пятерых, кого ты там перечислила, я не потяну. Годы уже не те. Вот если бы, скажем, «пять-в-одном»…

— Но ты же всё равно за компьютером круглые сутки сидишь, вот и займись.

— Уверена?

— Ну… Это же для здоровья?.. Глядишь, и я там чему-то да научусь. Аппарат для физиотерапии тебе не удавимся, купим, а дальше уже быстро-быстро, сама-сама. Чай, не привыкать…

— Не уверен, что это хорошая мысль, но, с другой стороны, чем чёрт не шутит. Особенно с другой стороны…

Говорили — веселились, но на днях пришло очередное обострение. Я вновь проснулся не в Париже, и это стало утомлять. Чтобы хоть как-то отвлечься, читал книжку. Свою. Трудовую. Какой сюжет, какая судьба! Прямо-таки до слез. Понял, что дальше уже так нельзя. Вызвал «пять-в-одном». Приехала. Сразу с порога потребовала задаток, после чего поинтересовалась:

— Ну, и где у вас тут спа?

— Спа — здесь. Прямо и направо — сра, жра чуть дальше по коридору.

— Я при исполнении не жру. А девайс для аппаратной физиотерапии где у вас тут подзарядить можно?

— Там, где жра… Там ещё сейчас жена живёт, она хотела бы поприсутствовать при процедуре…

— Кстати, о жра. На время процедур пациенту желательно исключить из рациона мясо и мясные изделия. Эластичность, знаете ли, повышает, возможность получения сопутствующих травм снижает…

— Что, всё так серьезно? Подождите, я запишу.

— И музыку, музыку включите погромче. Стены, я смотрю, у вас тонкие. Соседей, думаю, в курс событий о ходе лечения вы ставить не хотите?..

Первое, что пришло в голову после сеанса — теперь куда б меня не посылали, везде мне будет хорошо. И очень хотелось в сра, но, судя по неспешному разговору, супруга с медсестрой в жра кофейничали с устатку. Я решил не нарушать их интима, а просто лежал и слушал. Тем более, что после процедуры в теле такая приятная гибкость образовалась… Я теперь в кого угодно превратиться мог. Главное, брейся — не брейся, а на ёлку не похоже. Тонкая, однако, работа!

— И много у вас таких пациентов?

— Да после сорока пяти, считай, каждый второй.

— И что? Терапия помогает?

— На какое-то время да. Потом случается рецидив и нужно повторять.

— А как на ваш медицинский взгляд, есть риск, что он у меня на это дело подсядет и начнёт заниматься самолечением?

— Риск, конечно, исключать нельзя. Но на то и щука в реке, чтобы карась не дремал.

— Согласна. А что вы там про выбор физиотерапевтического аппарата для продолжения лечения своими силами говорили?.. Может так статься, что это наш с ним последний шанс…

— Вот, посмотрите, в этом интернет-магазине достаточно хороший выбор. И доставка бесплатная и конфиденциальная. Я бы вам для начала порекомендовала бы вот это…

«Последний шанс судьба тебе дает,

А ну, смелей вперед

И в зной, и в дождь, и в снег.

Последний шанс тебе дает судьба,

Да здравствует ходьба

И ежедневный бег!»

Плохорошо

Пока мы упражнялись в когнитивных диссонансах, оксюморонах, чёрных дискурсах и прочей плюс-минус словесной изящности, незаметно подросло поколение старушек, которые сами когда-то были проститутками и наркоманами. В эпоху глобальной честности живём. И этого не отнимешь. Ведь раньше оно как было? Миром управляли умные, и это было жестоко. Умные заставляли тупых учиться, и тупым от этого было тяжело.

— Я тебе не уборщица! И не посудомойка! Не повариха, не инкубатор, не нянька, и, уж точно, я тебе не шлюха!

— А я… Я — не снабженец, не шофер, не электрик и не сантехник! Я тебе не банкомат и уж, тем более, я — не вибратор!

— И что же ты за хрень неведомая?

— Ну что, дорогая, настало время посмотреть жопе в глаза…

Теперь миром управляют тупые. И это — честно. Потому, что тупых больше. Умные теперь сами учатся. Говорить. Так чтобы тупым было понятно. И если тупой что-то не понял, то это умного проблема. Раньше страдали тупые, теперь страдают умные. Страдания в мире стало меньше и это хорошо. Осталось только запретить умным думать, потому это оскорбляет чувства тупых, и пускай грызут себе семечки совести. Занятие, нужно признать, жуткое, но на то они и умные, чтобы сначала доесть кнут, и только потом претендовать на какой-либо кусочек пряника. Ведь страшно даже представить, если к представителям определенных рас, национальностей, гендеров и ориентаций, малейшая двусмысленность в адрес которых подобна набросу говна на вентилятор, присоединятся ещё и тупые, куда прикатится это безумный, бездумный мир.

— Мы с тобой, как три свиньи.

— А третья кто?

— В смысле, кто? Мы вдвоём, как три.

— Тагда нармальна.

— А пачиму ты гаваришъ какбутта ты тупая?

— Патамушта мы — тупые. Го гулять!

— Я занят.

— Но ты целыми днями лежишь на диване и пишешь свои книги.

— Не лезь в мою жизнь.

Нужно, нужно мимикрировать в тренд. К примеру, я уже сейчас честно пишу на своих изданиях: «Внимание! Книжный продукт. Не содержит здравого смысла!» И продажи растут! Не истерик, а потомственный скандалье. Потому что, в сущности, турнепс и репа — одно и то же. Только выражение «чесать репу» вполне себе нейтрально, а «почёсывать свой турнепс» звучит весьма интригующе. У кого есть похер в похеровницах, тот признаёт свои ошибки. Гениальными. Иногда это весело. Иногда грустно. Но и то, и другое важно.

— Ты — мой муж и ты всегда должен быть у меня под рукой.

— То, что всегда по рукой, это — подмышки.

— Вооот! А я хочу рыцарства. Хочу, чтобы муж глухой ночью отправился мне за пироженкой через лес, по дороге отбился от стаи волков, отстрелялся от ватаги разбойников, вернулся под утро весь ободранный, с пироженкой, и я такая: «Спасибо тебе, муж!», а он такой: «Да херня, обращайся…»

— М-да… Пора менять лампочку в фонаре светлого будущего. А то хреначим уже наощупь.

Никому и даром не нужен твой внутренний мир. Если тебе одиноко зимой, не печалься — зима скоро пройдет и тебе будет одиноко весной. Всем важно, чтобы ты был красиво одет, приятно пах и в беседе не грузил проблемами. Имей по возможности привлекательную внешность, получай много денег и не грусти, тогда есть шанс, что и «пах» в твоём случае — не только глагол.

— Можно мне померить эти брюки?

— Эти чинос?

— Что?

— Ну, вы про эти слаксы?

— А?

— Ладно, меряйте.

— Спасибо.

— Хотите подобрать под них лоферы или эспадрильи?

— Знаете, я пойду, наверное… пожалуй…

Но и неглагольный пах бывает разным. В него можно уткнуться, в него же можно и получить. Особенно обидно, когда уткнулся и получил почти одновременно. Как тупому. Которых больше. Можно, конечно, потешить себя мыслью, что управляешь миром. Но ты же страдаешь, значит умный. Множишь скорбь, тем более думаешь, пока это не запрещено. Значит точно. Три сосны — не только место для пустяковых заблуждений, но и стайка весёленьких чикс у входа на дискотеку. Стайка — не только малочисленная стая, но и сарай, хлев, помещение для домашнего скота. А три… Три, при известном стечении обстоятельств, не столько числительное, сколько местами потом и глагол. Цианистый калий тоже ведь имеет приятный запах горького миндаля. На вкус тоже пока никто не жаловался.

— Постойте! А как же чулки, короткое платье, без трусов, красная губная помада?

— Интересно…

— Минет, извращенные предварительные ласки, долгий яростный секс?

— Хм… А по жизни ты чем занимаешься, кроме как штанами здесь торгуешь?

— Покупкой земли…

— Для цветов?

— Ну, да. Но ведь звучит?

— Звучит, звучит…

— Послушай, где группа крови?

— На рукаве.

— А мой порядковый номер?

— Там же.

— Ну, всё пожелай мне удачи в бою.

— Иди уже, иди… Послушай, тебя вообще кто-нибудь любит?

— Ага, проблемы…

— Кстати, полушубочек из мандатры за пятнадцать тыщь не интересует?

Скользко. Господи, как скользко жить. А возьмёшь кого-нибудь за руку — и его держишь, и сам держишься. Чтобы на подскользнятине не коркнуться. «Хуевос ротос» — это не что вы сразу же подумали, а всего лишь «разбитые яйца» по-испански, блюдо такое на сковороде с картошкой в мундире. И ему не плохо, и тебе… не хорошо. Первая «х» не произносится, пошляки вы эдакие. И ему лучше вкусно покушать, чем тебе быть с кем попало.

«Что за страна — кабак, тюрьма?

Дорога в горести одна,

Есть сила молвить поперёк,

Нет силы против

выйти.

Дойдёшь до собственных седин

Иль до московских палестин

Всё тот же страх и тот же дым,

Исход же, братец мой,

один».

Или как там у вас? Танцуй, словно никто не видит, пой, словно никто не слышит, делись мнением, будто его кто-то спрашивает. По статистике восемьдесят пять гендерно независимых процентов имитируют достижение компромисса. Зачем вообще выходить из комнаты, если вселенная внутри нас, и от великого до смешного один шаг, от любви до ненависти один шаг? Настало время посмотреть жопе в глаза. Жопа — самый сильный наркотик. Ибо, как сказал классик, нет ничего более смешного, чем слово «жопа», написанного печатными буквами. Долой утренние раскаяния, жизнь слишком коротка, чтобы просыпаться с сожалениями. На нём сидят все.

— Привет!

— Кто это?

— Только не делай вид, что не узнал. Кстати, я получила права.

— Но мы же расстались, тебя не устраивало, что я пишу. Зачем ты мне сейчас всё это рассказываешь?

— Просто аккуратнее переходи дорогу…

— Мрр.. Мррр.., Мррррр… Мразь!..

Пуля, конечно же, дура, а бумеранг… Бумеранг — молодец!

Плохорошо

Всем шизы! Я угощаю!

Скучно жить в мире, где до тебя всему уже дали имя. Как в кроссворде, ей богу. Вот, к примеру, «интуитивная прозорливость; способность делать глубокие выводы из случайных наблюдений, находить то, что не искал намеренно». Думаешь, «яснозрение», «тайновидение» или какое-то там иное пси-явление? А вот хрен там пел. Тринадцать букв по горизонтали, «ип» посередине, на «ость» заканчивается, не? Это же «серендипность», дурья ты башка! Хотя то, что ты подумал на счёт «ип… ость» тоже имеет место где-то рядом быть.

В последнее время всё чаще думаю, как классно бы было завести себе знакомицу откуда-нибудь «с Бобруйска». Пару раз в год летать с ней в отпуск, где предаваться безудержным пьянству и разврату. В остальное время рассказывать друг другу в переписках, как мы делаем то же самое, но друг без друга, и, с прикидками на ближайший отпуск, завидовать самим себе. Но потом моя серендипность подсказывает мне, что я уже на пятом десятке, у меня двое детей и я женат… Люблю я, знаете ли, дни, когда в голове только безобидные мысли, лёгкое настроение и нет никакого напряжения. Таких дней, конечно, не бывает, но я их всё равно люблю. Всем шизы! Я угощаю!

— Давай для разнообразия попробуем в позе «тридцать четыре с половиной»?

— Это как?

— Ну, то же самое, что и «шестьдесят девять», только всё делает один человек.

— Ты?

— Не, я не могу, горло болит.

— Простыла, что ли?

— Нет, блин. Натёрла.

— Всё бывает. Абсолютно всё. Просто кое-что — редко и не со всеми. Но это не значит — ни с кем и никогда.

— Зубов бояться — в рот не давать…

— Что? Что ты сказала?!

Обыскать всю квартиру в поисках ключей, при этом держа их в руках. Перерыть всё в доме в поиске очков, в конце концов обнаружив из перед зеркалом у себя в районе надлобий. Вот со счастьем такая же херня. Как по дереву определить, где север, а где юг? Элементарно! Ёлка — север, пальма — юг. Если дерево, конечно, не дуб.

Угодив в очередной раз в задницу, оптимист, как это ему и положено, ищет в ней хоть что-то отдалённо принимаемое им за позитив, пессимист — обязательно находит негатив, и только реалист ничего не ищет, а молча наслаждается анальным сексом.

В то время как оптимист с пессимистом в жопе что-то постоянно и с упорством ищут, реалист её молча и с удовольствием её трахает. Ибо откуда в жопе алмазы? Жопа создана для любви, а не для раскопок. И посрать. Просто не делай того, что надо скрывать, а если сделал — не верь всему, что думаешь. Ноги — лишь встроенное в женщину средство зашиты мужчины от ценных советов во время предварительных ласк, а жизнь… Жизнь, как жопа. Прежде чем лезть, узнай, может, там и без тебя хорошо. Планы? Планы — это к инженерам. В жизни все радости и шалости внеплановы. В конце концов, ничто так не объединяет семью, как пароль от вай-фая.

— Деньги — цветы жизни.

— Может быть, дети?

— Нет. Хотя…

— Ну вот как с тобой жить, когда ты постоянно меняешь своё мнение!

— Я его не меняю, я его редактирую.

— И о том, что во время секса ты часто орёшь не от оргазма, а от катастрофической нехватки денег тоже?

— Оргазм? Какой оргазм?

— Тот самый, который был дан нам свыше для того, чтобы мы тупо не затрахались.

— Просто женщине нужно звонить два раза. Первый — чтобы она нашла телефон в своей сумочке. Второй — чтобы ответила…

— Ну, я и говорю, когда деньги есть, ты кричишь для того, чтобы услышал твой бывший.

Вот скажите мне, как выключить дуру, если ты мужик? Что значит: «Ежу понятно»? Что это вообще за дебильная фраза? Мне. допустим, многое из того, что «понятно ежу» не понятно совсем. Ненавижу ежей! Слишком умные, сцуки. Вот скажите, какое вино подобрать к тем, кто ни мясо, ни рыба? Или, если женщина говорит мне, что я — клоун, должен ли я после секса сделать ей собачку из презерватива? Можно ли считать самыми долгими отношениями выдуманные и виновато ли притяжение магнитиков на холодильнике в том, что мы жрём по ночам? Хотя, с последним явно перебор. Муж женщине обычно даётся, чтобы наконец понять, кто виноват во всём в этой ж (окончание по выбору). Принять, так сказать, старого мудака за мудрого старика. Если все подряд начнут ломать пространственно-временной континуум и влюбляться сплошь в хороших мальчиков, кто будет давать девушкам перед сексом подышать гелием? Или всё же наоборот? Ох, это неловкое чувство, когда долго пытаешься разгадать сложного человека, а потом выясняется, что он просто тупой. Особенно, когда он — ты.

— Слушай, сегодня, наверное, у нас с тобой ничего не получится, плохо себя чувствую что-то…

— Но ты же куришь!

— Ну, курю. Я — бесценен и обсценен, я у меня умничка, мне можно. Ты, кстати, тоже няшка-вкусняшка, и что?

— Значит, есть в кармане пачка сигарет?

— Причем здесь это?

— Значит всё не так уж плохо на сегодняшний день. Что тебе больше всего нравится в моей внешности?

— Даже, не знаю… Всё…

— Ну, когда ты на меня смотришь, что у тебя выделяется?

— Слюна…

— Только лишь? Жаль…

— Вот и я говорю, жраль. Очень, много очень жраль.

Наше сознание центростремительно, во всех во в нас ментально заложена страсть к перемене мест. И это я не о слагаемых. Из хутора в деревню, из деревни в село, из села в город, из города в райцентр. И далее по списку. Не расти самому — менять декорации, выдавая их смену за свои достижения. За одной итерацией неминуемо следует другая, потом ещё, ещё и ещё. До тех пор, пока центр мира не обретёт свою конечность, заключающуюся в серендипности «где родился, там и пригодился». Кто-то называет это ностальгией. Потому что понимает, «где родился…» уже давно находится на дальнем витке спирали, на прежней ступени эволюции. И там он давно никому не нужен. И здесь я не сколько и не столько о географии. «Братан Горацио, на свете до фига таких примочек, что едет крыша у конкретных мудрецов!»

Так что, удачи, любви и счастья в центре мира. Увидите Пупа Земли — передавайте привет и наилучшие пожелания. Ибо откуда в жизни алмазы, когда они в кимберлитовых трубках?

Всем шизы! Я угощаю!

Удав ниже пояса

Рано или поздно, но наступает момент, когда ты по привычке тянешься через весь стол за приправой и на пол пути понимаешь — вкуснее без неё. Для веселья не нужен алкоголь, для подарков — повод. Женщина гораздо красивее без косметики. Жизнь без усилителей вкуса. «Зато будет, что вспомнить!» — успокаиваешь ты себя, когда уже поздно и стыдно. А потом пытаешься не вспоминать. И не повторять. И единственный вопрос гложет: «В чём измеряется ипическая сила?»

Пора бы уже, наконец, признать, обладатели хорошего чувства юмора волокут на себе этот грёбаный мир, населенный миллиардами нытиков, трусов и белых польт. Да, трудновато нам с вами приходится, обладатели хорошего чувства юмора, но ничего, мы держимся.

Вот, к примеру, я. Две руки, две ноги, нос посередине. Удав ниже пояса. Очень рак по Зодиаку. К слову сказать, обладатель звания «человек года-2006» по версии одного очень уважаемого журнала. Было бы у меня чувство юмора, я бы умолчал, что в том пресловутом году этот самый многоуважаемый журнал признал человеком года каждого. А раз так, то и я не рассчитывал к своему возрасту быть поумнее, покрасивее, побогаче. И точно! Не рассчитал. Напиться бы с горя, да, сцуко, всё хорошо.

Но я не унываю. В сотый, в тысячный раз открываю потёртый временем поэтический блокнот и с упорством ломовой свиньи вновь пытаюсь сложить уже набившие оскомину два плюс два:

За окнами в окнах свет,

По улицам бродит мгла.

Какой я, к черту, поэт?

Никто не слышит меня.

Мой крик пролетает в ночи,

Мой стих улетает в ничто.

Хоть волком с досады кричи,

Меня не услышит никто.

А ветер разносит листы

Вчерашних отжитых газет.

«Наивный бродяга-поэт

Хотел удивить белый свет».

Что заблудился в дожде,

И что противясь судьбе,

Больничных просторов покой

Осваивать стал на себе.

Летит в пустоту моя песнь,

Слезинка на фоне дождя.

Летит в пустоту моя песнь

К тем, кто услышит меня.

— Как вы относитесь к своему литературному творчеству?

— Я к нему не отношусь.

— А как вы считаете, интерпретация текста включает в себя намерения и биографию автора?

— Отнюдь, написанное и создатель не имеют друг к другу никакого отношения.

— Почему?

— Автор мёртв.

Вот скажите, мог ли вам на полном серьёзе сказать такое человек, наделённый хоть каплей чувства юмора? А я могу. И я говорю. На самом что ни на есть голубом глазу. Что я не претендую на звание мерила нравственности, что я — не пророк и не судья, не прокурор, не адвокат. Что поэт начинается там, где заканчивается человек. О том, где с моей точки зрения начинается прозаик, вообще лучше умолчу. Что после рождения текста автор умирает, и единственный, кто вдыхает жизнь в буковки его произведений — читатель, ради которого это всё в конечном итоге автором и затевалось. «Ибо только в сознании читателя авторский текст может начать жить своей ни на что не похожей жизнью». Кто говорит? Все говорят!

— Какой нелепый итог!

— Какой?

— Конечный же, конечно, конченный вы наш.

За окнами в окнах тьма,

Мой город опутала мгла.

Какой я к черту поэт?

Никто не слышит меня.

Вот, видите, рифма в первой и третьей строках бьётся? Нет? А я вижу. А ритм, ритм!.. Мне бы улыбнуться и плюнуть, поднять правую руку вверх, набрать полные лёгкие воздуха и, резко опуская длань долу, возопить: «Ну и хер с ним!». Я же раз за разом достаю свой потертый поэтический блокнот и вновь, и по-новому. Хотя давно уже и не поэт. Так что какое у меня чувство юмора? Я — две ноги, две руки, нос посередине. Удав ниже пояса. Я — удав ниже пояса. И очень рак по Зодиаку.

«Мне бы в небо, мне бы в небо. Здесь я был, а там я не был», — как любил напевать один небезызвестный ленинградский поэт. Но и там меня не ждут, и там я никого не знаю. А кого знаю, те при встрече вряд ли подадут вид, что когда-либо знали меня. А то, что «ноги-руки дэнс, голова бум-бум-бам. Мои мозги похожи на кусок бабл-гам», так это же «эх, вы, серость! Это же бубль-гум!» Границы ключ переломлен пополам, и все идёт по плану.

Да, скорее я — Пьеро

С рукавами до колен.

Я в костюме цвета стен.

Я на сцене лишь затем,

Чтобы жалость вызывать,

Молча к Господу взывать,

Но ответ не получать,

Оставаясь только с тем,

Что мне как-то дальше жить,

Чтоб не знать каким мне быть,

Ненавидеть лишь себя

В ненавидящих меня.

Мой безлико-белый грим,

Слезы чёрны, черт бы с ним.

Слов не слышно лишь тогда,

Когда катится слеза.

Пусть я — антирежиссёр,

Пусть кому-то я смешон,

Пусть я допускаю вас

В этот миг и в этот час

Лишь бы слов не говорить,

Лишь не знать, как дальше жить,

Лишь не знать, каким мне быть.

Да, наверно я — Пьеро.

А вот если взять и представить только на миг, что у меня всё-таки есть чувство юмора? Что целью всей этой моей писанины является отнюдь не ожить в вас, а просто взять и вас рассмешить? Что вы станете делать с собой в таком случае? Продолжать наступать на один и те же грабли, пока они не сломаются? Исступленно искать свою вторую половинку, крича в пустоту «Где же ты, полудурок?» Не верить, не бояться, не просить, не прислоняться?

Было бы у меня было чувство юмора, стал бы я писать эти потуги, нет даже не на литературу, на графоманию? Да я просто рассмеялся бы им в лицо, сказал что-то типа: «ну что, Данила-мастер, не выходит каменный цветок? Смотри, по аккуратнее там, не ровен час глаза лопнут», и продолжал бы себе спокойно жить и.… жить. «Соберись! Ты же сфинктер!» Ан нет. И сам не ам, и другим не дам. Имею наглость вдохновлять на творческие потуги и других. А чего мне в одиночку-то страдать? Вмногером страдать — наслаждаться…

— В твоих рассказах слишком много букв.

— Всего тридцать три.

— Ты меня не понимаешь.

— А зачем ты их считаешь, когда их читать нужно?

Ладненько, интересовался бы, сам догадался. Продолжайте покамест и дальше лайкировать действительность, вызываемый вами абонент ещё не придумал отмазку. «Всё — это всё, и поэтому всё». Я вам позже сам перезвоню. Сейчас не могу материться.

Только лишь тебя люблю.

Лишь в тебе себя люблю.

Только лишь себя люблю.

Да, конечно, я — Пьеро.

Ну, и удав ниже пояса, конечно же.

Камера сутры

Идеальное утро — это когда за окном солёное солнце, в чашке вкусный кофе, а в голове — мокрый песок и приятные мысли. Когда свято уверен, что в жизни всё делаешь правильно, ибо никто не знает, что на самом деле ты в этой жизни делаешь. Когда хмели-сунели и уцхо, между прочим, сунели, да-да, тоже. Когда роешься в содержимом ума, а ощущаешь мир вокруг, когда тупее — лучше, и ты проводишь и проводишь время, а его у тебя всё больше и больше. Времени. Свободного. Ибо время, как сказал однажды ты себе сам, есть бог. Оно окружает тебя непрерывно и повсеместно, даже там, где любовью не пахнет. И — вот он редкий момент — себе ты по́утру веришь. А раз так, то идеальное утро — когда у тебя много соленого солнца и свободного бога, в чашке вкусный кофе, в голове — мокрый песок и приятные мысли, хмели-сунели, уцхо-сунели, «и тебе присунут». И Босх не взрывает мозх, и живёшь так, что никто не понимает, откуда у тебя деньги, и на себя смотришь — за других не стыдно, и «я тебя тоже» — «я тоже тебя тоже», и ни в коем случае не иначе, и никак не наоборот.

В полдень нещадное солнце,

К вечеру сполох грозы,

Ночь оглашается воем подвальных котов.

Время индийского кофе,

Грации танца гюрзы,

Время нанизывать мясо на тощий остов.

Ветер исхлещет похлеще

В окна и да по глазам.

В этом дожде очень явно присутствует соль.

Море бушует и плещет,

Волны — отсвет — бирюза.

Ночь не покой, не угроза, заутро — не боль.

Сон, скопом порванный в клочья,

Снопом завязанный вздох,

Лезвия света серпом на абстрактном ковре.

Время индийского кофе,

В нем, может быть, где-то Бог,

Сладкий обрывок нирваны, доставшийся мне.

— Я уже пятнадцать минут стою у тебя за спиной, а ты смотришь в окно.

— Я гуляю.

— Что говоришь?

— Выключи свет, на мгновенье замри. / Вслушайся в ночь, отвори январи. / Не нарушай тишины — заходи со спины… Да, пожалуй, вот так.

— Люблю тебя.

— А я тебя.

— Ну и норм.

— Согласен.

— Сделаешь кофе?

— У меня растворимый.

— А хороший?

— Ну, я не знаю. Люди берут, растворяют…

Что такое сутра? В переводе с санскрита, собрание афоризмов в форме сжатого руководства или текста. В принципе, мне подходит. Сутры есть то, что я и пишу. А кама? Кама, опять же и оттуда же, — чувственное желание или чувственное наслаждение. В индуизме представляет удовлетворение чувственных желаний как одну из целей, а значит и ценностей, человека. Вам нравится то, что вы во мне читаете? Значит, и я пишу не зря. Кто я? Я — организм, который в независимости от своего настроения превращает кофе с сахаром в ископаемую сатиру с оттенком отчаяния. В грустный юмор с многослойными смыслами. Делает это солёным утром, с тёплым песком в голове. Атмосферно, искренне, страстно. Делает это, как всегда. Промеж собой у вас принято называть это писателем. Нет, с индийским кофе по утрам нужно завязывать. Так и до «з глузду зъихав» рукой подать, благо география благоволит. Колумбийский — он, всё-таки, как-то да, попривычнее будет.

С горизонта на волнах, разбиваясь о камни,

В брызгах ввысь устремляясь, возвращаясь назад,

В мириадах и сонмах, в чуть прикрытые ставни,

На брусчатку откосов, пронизав ряд преград.

В дом, пока что бездушен, где царит вечный вторник,

И еда, как резина, наступает весна.

Одинок, чуть простужен, и смущенный, как школьник,

Дышит дымом и кофе. В два часа не до сна.

Пригубить растворённый, закурить «по последней»,

Струйкой дыма в смятенье ровный строй жалюзи.

Замерев на мгновенье, слушать ветер и море,

Ждать, предчувственно верить, пред весной лебезить.

Ждать цветов ароматов, наполняющих мысли,

На исходе терпенья стремившихся ввысь.

В два часа в вечный вторник в доме дыма и кофе

В ожидании чуда претворять время в жизнь.

— Девчонки сегодня хотели заехать, посидеть на набережной, потрещать о том о сём…

— Понятно, нас с тобой пригласили на тимдилдинг.

— Может быть, на тимбилдинг?

— Нет.

— А я обещала, что приду с тобой…

— Нет.

— Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

— Вытри гагу, ты же леди!

Знаете, самый большой обман в этой жизни не «с понедельника я начну бегать по утрам», не «сейчас допью и завтра брошу» и даже не «я буду любить тебя вечно». Самый большой обман в ней звучит как «эта книга предоставлена исключительно в ознакомительных целях. Если Вам нравится прочитанное — поддержите автора, купите оригинал». И совсем не потому, что лишь единицы, прочитав издание, сочтут себе обязательным купить его в коллекцию. И не потому, что книга — это и есть камера сутры. В ней у каждого есть своя кама. Просто знаете… Жизнь в ознакомительных целях не предоставляют. И не покупают, если понравится. И нет в ней никаких ознакомительных фрагментов и прочей лабуды от лукавого. В ней завтра ты можешь проснуться, и человек, которого ты любишь, может полюбить другого. Или другого с утра можешь взять и полюбить ты. И денежка в ней всегда останется денежкой, даже если никто не понимает, откуда она у тебя берётся. Потому что в жизни нужно расставлять приоритеты правильно, смотреть на себя в зеркало — и не так стыдиться за окружающих. Кто бы что ни говорил, в ней всегда есть место для «я тебя тоже» и «я тоже тебя тоже», и похер на состоящие из одних и тех же букв верность и ревность. Там всегда вкусный кофе, мокрый песок, уцхо-сунели, солёное солнце и «и тебе присунут». В жизни ты всё делаешь правильно, только когда никто не знает, что ты вообще в этой жизни делаешь. Ибо что нас не убивает, мутирует и пробует ещё раз. Ибо такова камера сутры. Потому что кама — жизнь.

— А знаешь, с тимдилдингом была не такая уж плохая идея…

— Так ты пойдешь со мной?

— Звони своим «девчонкам», почему бы и нет?

— И действительно, почему? Тебе меня не хватает?

— Намекаешь, что и тебе меня много? Мне пора озаботиться поисками ещё одной женщины?

— Мне кажется или ты надо мной смеешься?

— Что ты! Ни над тобой, ни под тобой, ни перед тобой и ни за тобой тем более, что-что, а вот не до смеха мне точно.

— Ну да, как говорится, руки у меня, конечно же, из задницы, зато посмотрите, какая жопа у меня знатная! Кстати, ты не заметил, а я сбросила два килограмма!

— Смыть…

— Что?!

— Смыть, говорю, не забудь.

Лучше любой Камасутры

Обрести себя в камере сутры.

Без камы с утра, без комы с вечера,

Камера сутры — жизнь бесконечна.

Женщина дождя

«Слёзы с неба, да, это вода,

И от небесной воды вы ждёте только вреда.

Вы все сидите дома, в норах, как кроты,

И от небесной воды вы ждёте только беды.

Вы все скоты, вы все такие мрази,

Посмотрите на себя, на вас столько грязи.

Я буду плакать и глаза свои закрою,

Подходите все, я вас умою».

Он разбудил меня внезапным звонком. Никогда не было, и вот опять.

— Всё, забирай её!

— Кого?

— Наташку.

— Зачем?

— Она тебе всегда нравилась.

— С чего это вдруг?

— Мы развелись.

— И нафига?

— С тобой мне будет за неё спокойно. Пиши её номер…

Всех нас украшает скромность, а не бедность. Смотришь, бывает, на человека и отчетливо понимаешь: он мудак. А бывает гораздо хуже: смотришь и не никак не можешь взять этого себе в толк. Не стыдитесь быть скромными. Не страшно, если это не приносит вам удовольствия. Наоборот, отсутствие удовольствия есть признак профессионализма. Можно бросить пить при отсутствии удовольствия от злоупотреблений. Можно бросить заниматься сексом. Личная жизнь вообще такая штука — постоянно рвёшься на передовую, но рано или поздно от этой самой передовой неминуемо рвёт. Сердце, голову, пятую точку. Профессионализм — конституированный способ выполнения чего-либо, имеющий нормативно установленный характер. Когда в жизни нашел любовь и смысл, единственным доступным развлечением остаётся поиск второго носка.

— Наташа, привет.

— Кто это?

— Ты меня пока что не знаешь, но твой муж попросил забрать тебя себе.

— Какой «мой муж»?

— Бывший теперь, как я понимаю.

— Зачем?

— Говорит, что ты мне всегда нравилась, и со мной ему будет за тебя спокойно.

— Он что, офигел там вконец, что ли? Да идите вы с ним на хер! Оба и стройными шагами. И не звони мне больше! Забудь этот номер телефона! Навсегда!

— Ох, спасибо, Наташ! Ты даже и не представляешь, как меня сейчас выручила. Можешь повторить? Я запишу и так ему и передам.

— Идите… вы с ним… оба… Впрочем, подожди, диктуй адрес.

Что делать, если на первом свидании мужчина отказался от секса? Мысль материальна, и слова убивают. Подсчёт количества грёз, отношений и самооценок, уничтоженных одним лишь неправильным словом, в корне переворачивает все представления о математике и проистекающих из неё науках. Можно в четвертый раз слушать один и тот же рассказ любимой, зная, что наверняка услышишь его и в седьмой, и в девятый, а можно прервать её на полуслове, сказав, что все эти «аааах» и «ооооох» звучат очень философски, если внимать им в позе выглядывающего из окопа партизана. Можно купить и съесть в одно лицо праздничный торт, а можно вводить в заблуждение других, потому что одному тебе там скучно. Если дверь закрыта и внутри горит свет, никто не проверяет. Такая вот кафка-раскрафка.

— Привет, я прилетела. Вызовешь мне такси?

— Уже. Пиши номер… Багажа много?

— На первое время нет.

— На первое? А что, может быть и второе?

— И второе, и третье, и чай с тортиком тоже. Хочешь, сама испеку?

— Проголодалась? Впрочем, я не о том. Думаю, сколько полок освобождать для тебя в шкафу.

— Не волнуйся, я много места не займу, у меня всё маленькое. Маленькое чёрное платьишко, маленькие черные туфельки…

— Ага, маленькие чёрные чулочки на поясе и маленькие чёрные трусики из ниточек. Траур по безвременно распавшемуся браку, понимаю…

— А стихи ты мне почитаешь?

— Какие?

— Свои. «Пойдем в постель, я угощаю», вроде бы, ты написал?..

— И «Для гурмана дочь плюс мама» тоже.

— Не поняла…

— Ладно, приезжай. Я пока поесть что-нибудь соображу…

Как известно, главное правило бойцовского клуба — никому не рассказывать про бойцовский клуб. Главное качество настоящего мужчины — никогда не прислушиваться к тому, что об этом говорят женщины. Если ты не в силах обратить женщину в свою веру, с женщинами тебе ловить, увы, нечего. Принцип непреклонен. Без веры в тебя никогда не будет и веры тебе. Мы должны оставаться мыми, а они — оними. Записывайся в бойцовский клуб. Там душевая прикольная. Деньги же как счастье — тоже любят тишину. А шум дождя при наличии фантазии легко услышать в стуке воды о кафельный пол из лейки смесителя. Главное правило свингер-клуба — всем рассказывать, что ты посещаешь свингер-клуб. Главное правило ненастоящего мужчины…

— Слушай, по прошествии времени, открой мне тайну, почему вы развелись с Наташкой?

— Не сошлись темпераментами, давай скажу так.

— Странно.

— Что тебе странно?

— Странно, что все эти годы ты менял подруг, как перчатки. Зачем? Доказывал себе, что ты всё-таки «по девочкам»?

— С чего ты взял?

— Ну, хотя бы с того, что за все время Наташкиных приездов и отъездов у меня ни разу не было повода усомнился, что она — «по мальчикам».

— Хочешь сказать, что я был овном по ороскопу?

— Хочу сказать, что в этом деле всё, как у капитана Врунгеля, «как вы яхту назовёте, так она и поплывёт»…

— А знаешь, я никого за это время так и не нашел лучше неё.

— Ты знаешь, мне кажется, в глубине души и она лучше тебя до сих пор. Тоже.

«А дождь на окнах рисует,

Напоминая о твоих поцелуях,

Всё дело в том, что дождь ничем не рискует.

А я боюсь, что потерял тебя,

Я невозможно скучаю,

Я очень болен, я почти умираю,

А где-то ты, и ничего не узнаешь,

И я боюсь, что потерял тебя.»

Она разбудила меня внезапным звонком. Никогда не было — и вот опять.

— Всё, отдавай меня.

— А я тебя и не держу…

— Мы решили сойтись заново.

— Похвально. Я ожидал наступления этого дня.

— И ты вот так спокойно говоришь мне сейчас об этом?

— Ты женщина-кошка. Ты гуляешь сама по себе. А кошки никогда не опускаются до того, чтобы уставать как собаки.

— Как бы то ни было, вещи мои не выбрасывай пока…

— Маленькое черное платьишко, маленькие черные туфельки, маленькие черные чулочки на поясе?..

— Да, и маленькие чёрные трусики на ниточках тоже. Пускай полежат.

— На память?

— Покамест.

— Окей. Можно один только вопрос: сойтись вы решили ради дочки? Подросла она за прошедшее время, уже всё сама понимает…

— Нет, мне кажется, это он повзрослел.

— Знаешь, стыдно признаться, но у меня в голове сейчас играет музыка. Почти как тогда. Ещё без тебя. Давно. Снова.

— Ну и что?

— В принципе, ничего. Пускай играет. Но вот в чем загвоздка, я такую не люблю…

«Шум дождя мой дом наполнит,

Шум дождя опять напомнит

Мне опять напомнит страсть твою.

Шум дождя шепнет мне снова,

Шум дождя шепнет три слова

Три твоих порочных «Ай лав ю»…

— Знаешь, а тортик я тебе всё-таки испеку. Кремовый. Ты же знаешь, я — опытная девочка, не то ещё умею.

— Торт «Наташа»? Или, как это сейчас модно называть, просто кремпай?

— Заказываю одним днём билеты.

— Вызываю в аэропорт такси…

Ай лав ю.

Кабуки

«Лица стерты? Краски тусклы? То ли люди, то ли куклы? Взгляд похож на взгляд, а день — на день?» Не беда! Приезжайте на отдых в мой курортный посёлок! «Я устал и, отдыхая, в балаган вас приглашаю, где куклы так похожи на людей!»

Для начала немного истории, коей так богата моя земля. Всё началось с того момента, как сюда впервые на отдых решил приехать бог. До него здесь было пусто и уныло, и в первый день, сразу же по приезду он создал небо и землю. А так как, несмотря на это, вокруг всё равно царили беспорядок, пустошь и тьма, за компанию бог отделил и тьму от света.

На второй день им были разделены воды под и над сводом. Так образовался наш знаменитый лазоревый эмпирей, и на день третий сухая земля вышла из моря, к вечеру покрывшись прекрасными зелеными растениями. На следующий — четвертый день, бог создал Солнце, Луну и звезды, чтобы соответственно править днем и ночью, отделяя свет от тьмы. Стало ясным, когда можно отдыхать, а когда — бодрствовать. Бог попробовал на себе, ему понравилось и проснувшись на пятый день он призвал к жизни воздушных и водных животных, а на шестой — земных животных и человека, который должен был управлять ими.

На седьмой день Бог отдыхал после творения, изредка шевелился, чтобы окружающие не вызвали неотложку, благословлял седьмой день и улыбался: это ж надо было догадаться, сотворить человека из праха созданной им в первый же день земли, а женщину — из ребра первого человека! На восьмой день бог додумал эту мысль, сказал: «Поймите себя сегодняшних, полюбите себя завтрашних и простите себя вчерашних» и создал чувства юмора. После вчерашнего присутствовали не все.

— Дорогая, что у нас сегодня на ужин?

— Лизанья.

— Может быть, лазанья?

— Нет.

— О'кей, Гугл, найди мне новую жену.

— Отсортировать по стоимости владения?

— Нет, по отзывам.

— Дорогой, мысленно я с тобой.

— Спасибо, мысленно я и сам умею.

— Спасибо? За что?

— Не замечала? Я каждый раз говорю «спасибо» вместо «идинахер», чтобы не обидеть тебя.

— Хороший способ.

— Спасибо.

Погода у нас проста и без изысков. На море барашки, в небе облака. Как вариант — тучи. Определить? Просто. Облака — белогривые лошадки. А тучи? Тучи, как люди.

Ночная дискотека у нас — это когда шансы умереть и забеременеть примерно равны. И всем пофиг, мужчина ты или женщина. Вот это я понимаю, равенство полов в действии, а не вот это вот ваше там всё. Не рожал — не мужик, не сдохла — не баба.

Местная кулинария проста и аппетитна. Вареная кукуруза, домашние чипсы, шашлык из рапанов. Под её воздействием нервные клетки не только восстанавливаются, но ещё и пытаются отомстить виновным в их гибели.

Местные женщины прекрасно дают себе отчёт, что вы все такие из себя, но и сами они тоже не из библиотеки вышли, всегда отвечают взаимностью, если им не отвечают взаимностью. Они знают тайну: отношения — это просто два человека, говорящие о чувствах, обвиняющие друг друга в алкоголизме, постоянно спрашивающие, что у них сегодня на ужин, пока один из них не уедет домой. В идеале, не умрёт. Кстати, а вот библиотеки-то у нас и нет.

— Это вам от некрасивых девушек из-за соседнего столика.

— Спасибо, передайте алаверды им мою книгу.

— Вы думаете они сюда читать пришли?

— Но, чтобы столько выпить, мне нужна волшебная палочка!

— Есть только крабовые.

— Давайте.

Если внимательно посмотреть вглубь любой местной феминистки, неизбежно выясниться, что носит она фамилию деда. На курорте вдвойне. На море не до дружеского секса. На море в тренде секс вражеский. Встречаются два одиночества. Она ему с порога в лицо «все мужики — козлы», он в ответ ей в район пупка «все бабы — шлюхи», и понеслась. Напиваются, и злобно трахают недруг недруга на пляже. Не стонут, терпят, соревнуются кто кого сильнее затрахает. Брови сдвинуты, дыхание тяжёлое, со лба пот градом, глаза закрыты, чтоб в лицо не видеть, прям до изнеможения. Измотают друг друга, закончат, отдышатся, отряхнутся от песка и разойдутся как в море корабли, кинув на прощание «ходи, оглядывайся» и «найду — закопаю». По гестхаусам разбегутся, без сил повалятся, пожалеют, что нельзя вернуться домой на вертолётах, которые уже начались, сделают солнышко на эмоциональных качелях и, глядишь, не до вражды уже. Девушка, чувствующая, что в ней нуждаются, уже на четверть влюблена.

— Ты должна быть мне благодарна.

— За что?

— В интернете миллион порносайтов, а скинуть сиськи я попросил именно тебя.

— Кстати, а где тот самый член, который ты скидывал мне в личку в ответ?

— Ты кончила?

— Нет.

— А оргазм был?

— Да.

— Какой?

— Бессимптомный.

Ну что, не передумали ещё ко мне в гости? Ведь, это же так хреново, когда жизнерадостных людей вокруг вообще ничего не радует. По-моему, это всё от того, что думать нужно головой, любить — сердцем, чуять — жопой, а вы вечно всё перепутываете, верите «в то, что кукла может говорить». На всякий случай адрес запишите, может быть, понадобится: галактическая нить Персея-Пегаса, комплекс сверхскоплений Рыб-Кита, местная группа галактик, галактика Млечный Путь, рукав Ориона, Солнечная система, планета Земля.

Ладно, пора мне закругляться. Не сочтите параноиком, но мне кажется, кто-то постоянно читает то, что я здесь пишу. Пойду-ка я, пожалуй, посплю. Ведь могу же, когда уже не надо. «С головой под одеяло — чтобы стало хорошо». Так от меня вреда меньше.

«Но вот хозяин гасит свечи.

Кончен бал и кончен вечер,

Засияет месяц в облаках.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.