1976: Через 10 лет
(Поэма)
Пролог
История давно прошедших дней —
Моей заветной повести начало
Рябиновой листвою прошуршало
И затаилось в золоте ветвей.
Ей богу, мне не стоило труда
Достичь душой обманчивого мига,
Когда раскрыта жизненная книга
По осени, прозрачной, как слюда.
Не так ли много-много раз подряд,
Волнуя душу пестротой закладок,
Предзимний, обязательный порядок
Входил, минуя тысячи оград?
Слагайся, вдохновенная канва,
Творись, благословенное мечтанье,
Ты, разум, облекай повествованье
В единственные верные слова!
Напомни мне круженье головы
И жаркий взгляд на линию маршрута:
Движенье самолёта от Уфы
Через Свердловск, Тюмень и до Сургута.
И пусть была не осень, а июнь,
Жара невыразимая, густая…
Эх, жизнь моя, планида расписная,
Хоть ты меня когда-нибудь приструнь!
I
Рейс ранним был. В седьмом часу утра
В саму изнанку лета прилетал я.
На Севере, чего не ожидал я,
Была невероятная жара.
К обеду — где-то тридцать — тридцать пять.
Чуть позже и за сорок подскочило.
Мне в городе прелюбопытно было
Ряды пятиэтажек наблюдать.
Старался возле стен идти в тени:
Палило с неба так невыносимо…
Шальные КрАЗы пролетали мимо,
Солярной гарью пыхали они.
Меня достойно встретила родня,
И город щедро выразил заботу:
В общаге был прописан я в три дня,
А на четвёртый вышел на работу.
И, чтобы научился я считать
Уже в масштабах северных, нескромных
На нашей автобазе №5
Мне выдали шестьсот рублей подъёмных1.
Готовилась догнать меня семья,
Квартиру обещали чрез полгода.
Покуда же вагончик для жилья
Я мог поставить у стены завода.
Под молодой берёзкой на песке,
Желтеющем за тонким слоем дёрна,
Я начал строить новый быт упорно
И на работу бегал налегке.
Был плотником я взят. В ученики.
Потом разряд помалу повышали.
Признаться, раньше представлял едва ли,
Что топорище будет мне с руки.
Не то, что узкий выбор огорчил,
Не то, что мне сосед подсыпал соли,
Нас дедушка чему-то научил,
И как держать топор учили в школе.
Но я окончил университет
И был по специальности филолог.
Эх, путь по жизни! До чего ты долог!
Тебе подобных не было и нет.
Не очень-то я в школу и хотел.
Хотя и сообщил в военкомате
Об этакой моей «координате»,
В журнале записали между дел.
В тот год мороз за минус пятьдесят
Ударил в декабре по воле рока.
Определённо был тому не рад
Вагончик, промерзающий жестоко.
В конструкции, задуманной с умом,
Составил автор сих сооружений
Две секции с печуркой и котлом
Для обогрева скромных помещений.
Но был я никудышный истопник,
А может быть, полешек не хватало:
Дрова, что порох, прогорали вмиг,
И через час система выстывала.
Однажды, на обед придя домой,
Я обнаружил, от беды шалея,
Что тупо «разморозил» батареи.
И сразу все четыре до одной!
— О, боже! Как же вас восстановить! —
Давай, скорей выпрашивать машину,
Изображая малого детину,
Которым, вроде, перестал уж быть.
По счастью, по соседству от меня
Строительных участков было много
И на одном: «Берите, ради бога!» —
Бесплатно дали их к исходу дня.
Так просто?! Улетая в небеса,
Я вентили приделал к батареям
И перешёл к решительным идеям —
Не дал себе скучать ни полчаса.
Мой дядя современный ТЭН2 нашёл:
Пусть нагреватель, врезанный в котёл,
Надолго ситуацию исправит —
От вечной топки жителя избавит.
Но поначалу я и так, и сяк:
Нелепо сделал врезку в плоский бак
Чугунного котла намного выше,
Едва ли не у самой тонкой крыши.
И лишь потом нашёл разумный ход:
Воды горячей нужный оборот
Был обеспечен с исподу котла,
И «тёпленькая» весело пошла!
II
В тот год, когда Сургут я обживал,
По замыслу Госплана и законов
Он с высоты полёта представлял
Разрозненную гроздь микрорайонов.
«НГДУ», «Строитель», «Чёрный мыс»
С автобусом на «Рыбокомбинате» —
Каким бы мы числом ни собрались,
Хватало места частику в томате
Для благостного роста организма.
А пироги с лещом и муксуном3
Нам говорили только об одном:
О скором наступленье коммунизма.
Был вольный город молодым совсем.
Представьте, в нём кишмя кишит народа,
А средний возраст — только двадцать семь! —
С пятидесятого, не раньше, года.
Я, в Омск попав по делу, через год
Был поражён: ну, посудите сами, —
Весь город переполнен… стариками! —
Отвык их видеть юный обормот.
Таким Сургут и принял молодца:
Ровесники — ошую, одесную4
Партком-профком мне заменял отца,
А общее собранье — мать родную.
Начальству по труду подчинены
И совести своей (в часы досуга)
Мы жили жизнью мира и страны
Тюменщины, Сургута и… друг друга.
Откуда только ни были мы родом! —
Армения, Молдова, Казахстан…
Так цирковой, весёлый балаган
Разнообразным полнится народом.
Для каждого обычно находились
Достойные работа и жильё.
Кто послабее — мигом воротились
Обратно в местожительство своё.
Дрались, бывало, но не «по злоб`е» —
Служили нефтяносному Приобью:
Мы город возводили по себе,
И он нас гнул по своему подобью.
Бывало — где ни встретишь сургутян! —
По смелости во взоре без печали,
По скромности — «изъяну» северян
В любой толпе своих мы отличали.
Сургут, как центр естественных путей
В эпоху запредельных скоростей,
Заспорит кто-то, кто-то удивится:
По факту был — югорская столица.
Из всех известных в мире городов
Наш самый тот! Пусть музыка любая
Звенит, в аккорде Игоря Киртбая5 —
Семь нот от основателей-отцов.
Об этом заявляю как знаток
И типа рифмы, и аллитераций:
Несёт поэму лирики поток,
Зачем мутить? Зачем мне притворяться?
Пускай — не совершенный соловей,
Но истину искусства понимаю,
И в простодушной песенке моей
Лишь лучшему из лучших подражаю.
Итак, я ждал прибытия семьи.
Сперва жена без сына прилетела.
Его на это время ради дела
К себе забрали родичи мои.
Встречал её с шампанским и цветами
В уже знакомом аэропорту
Надёжный Ан расстался с небесами
И скинул трап в уютную мечту…
Тут можно бы, конечно, рассказать
О том, как стали жить мы, поживать,
На окнах появились занавески,
Бурлила теплотрасса после врезки,
Как ждали посолиднее жилья
Жена моя, родня моя и я.
Как высадили первую герань,
Купили холодильник «Юрюзань»
(В окно легко вошёл по габаритам).
Стал на работу уходить я сытым —
О завтраке заботилась жена.
Все в выигрыше: город и страна!
Гудел рассвет и в граде и в стране:
Я, увлечён течением вполне,
Жил без оглядки, счастлив был и рад
За время, что нам выпало, стократ.
На праздники6 ходил под флаги алы,
Выписывал газеты и журналы,
От «Правды» до «Крестьянки» и «Труда» —
Хотел всё знать, понятно, и тогда.
Врубал магнитофон, крутил пластинки,
Носил по лету туфли и ботинки.
Зимой влезал в огромные унты —
Заботы были ясны и просты.
III
Студенческие светлые мечты,
Я нынче вас с улыбкой вспоминаю.
Вы сбылись постепенно, до черты;
Несбывшееся тоже принимаю.
Динамика событий такова,
Что всё вокруг вверх дном перевернулось,
Перемешалось, много раз сболтнулось,
Забылось и шевелится едва.
Но что-то зрело в обществе тогда,
Когда важней всего была учёба,
Моё богатство — не мои года,
А жизнью чётко выбитая проба,
Которой время честно метит нас
Без нашего на то соизволенья.
В урочный час достаточно мгновенья —
Былые тени выйдут напоказ.
Зачем я помню тот весенний день?
Свет. Музыка. Валерий Ободзинский7.
Шутя, рисует звуком страсть и лень
Напев азербайджанский иль грузинский.
И тут же «…иней лёг на провода»
Таинственный, могучий и окий,
Неотразимый, синий, одинокий
И мозг нам выносящий без стыда.
Удастся ли сегодня рассказать,
Как мыслили в годах семидесятых
Сегодняшними буднями чреватых?
Чем были? Что сумели потерять?
Так вот. Чему учились мы тогда?
Точней, чему нас жизнь тогда учила? —
Всё надо мерить мерою труда,
О чём бы только речь ни заходила.
Но исподволь, как бы сама собой,
Приходит заурядная идея,
Что без него приятней и вольнее
Валяться на кровати день-деньской…
Назавтра нам экзамены сдавать —
Трояк с утра жжёт ногу мне в кармане:
— Гаяз, а если взять нам и… «поддать»?
— Почто ж не выпить ёжику в тумане!?
И понеслось!.. На следующий день
Гаяз с Андрюшей… сдали!.. На четвёрки!!!
Друзья мои, бывает. Ясен пень,
Экзамен сдать, что прокатиться с горки:
Не каждый выезжает налегке,
Но, в этот раз, такое совпаденье —
Ясней, чем дату моего рожденья,
Я выложил ответ о Колчаке.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.