Бесплатный фрагмент - 13 рассказов о…

ПРЕДИСЛОВИЕ

Меня зовут Кай Браун. Я работаю в оздоровительном санатории-пансионате, куда пять лет назад поступила одна удивительно умная женщина, благодаря которой на свет появился этот сборник новелл о самом главном, на мой взгляд, чувстве — о любви.

Мисс Элла Хант, 48 лет, не замужем, детей нет, семьи нет — кроме сестры, что привезла ее сюда.

После автомобильной аварии ноги мисс Эллы парализовало, и теперь она передвигается только в инвалидном кресле. Наши врачи говорят, что надежда есть, но все мы знаем, что волшебных пилюль не бывает.

Несмотря на эту трагедию, она не унывает — нашла отдушину в рассказах молодому поколению о любви, преданности и дружбе.

Эти рассказы она собирала целый год, работая в закусочной официанткой. 12 месяцев — 12 рассказов.

Я не умею писать, ведь я не писатель. Но главное, в этой книге не мое корявое и скомканное предисловие, а ее рассказы. Я постараюсь передать Вам всю манеру изречения мисс Эллы, и буду надеяться, что эти пусть и короткие повествования произведут на Вас такое же впечатление, какое я испытывал каждый раз, когда слушал эту по-настоящему потрясающую леди.

Пишу как есть. Слово в слово. Точка в точку. Слушайте и наслаждайтесь…

МИСС ИНКОГНИТО

Я не любила поэзию раньше…

До тех пор, пока не познакомилась с одним поэтом.

Он рассказал мне свою историю, которая бесповоротно изменила мое отношение к поэзии в целом.

Он пробыл в закусочной всего неделю — с понедельника по пятницу. Сидел тут с двух до пяти часов, каждый из этих дней. Не больше, не меньше.

Молодой парень лет 20 с вечно взлохмаченными волосами и взглядом наивного ребенка… Он постоянно стучал по клавишам своего ноутбука, изредка прерываясь, чтобы хлебнуть давно остывшего кофе. Он не торопился глотать его. Держал во рту уже невкусный напиток, словно забыв об этом глотке, обдумывая, какое слово подойдет лучше. Но он никогда не заказывал больше одной чашки.

Догадаться, что он студент было просто, а вот узнать в нем поэта почти невозможно. Я полагала, что он пишет какой-то проект для семинара, и было ужасно любопытно взглянуть хоть одним глазком, что же такое он так усердно пишет.

В один из дней, моё любопытство, наконец, взяло верх.

Это был четверг. Я подошла к нему. Он не сразу меня заметил, на самом деле, пока я не спросила:

— Что ты делаешь?

Парень вздрогнул и поспешил закрыть ноутбук, словно стараясь спрятать что-то постыдное или сокровенное. Испуганно он посмотрел на меня:

— Н-ничего, — заикаясь, ответил он.

В тот день было особенно мало посетителей, и я оставалась почти без работы. Поэтому я позволила себе сесть к нему за столик.

— Я заметила, ты что-то пишешь, — начала я, — не подумай, что я лезу не в свое дело, просто интересно.

Юноша тут же недобро прищурился и спросил:

— Вы пишете стихи?

Стихи? Так вот что он прятал в своем ноутбуке.

— Нет, что ты, — добродушно посмеялась я, — я вообще не люблю стихи.

— Тогда для вас здесь точно нет ничего интересного, — сказал он как-то обиженно, и опустил взгляд, будто стыдясь того, что только что произнес.

— Но мне все равно интересно, возможно ты сможешь меня переубедить –примирительно парировала я.

Честно говоря, читать стихи сопливого мальчишки совсем не хотелось, но я почувствовала, что своими словами могу напрочь отбить у него все желание писать, а я не хочу оставить человека без того, в чем он, быть может, нашел свое призвание, свою тропу. Без того, что делает его собой.

— Что может быть интересного в стихах брошенного мальчишки? — осторожно проронил он.

— Расскажи, что случилось?

Он не доверял мне. И не пытался это скрыть. Но его можно понять: какая-то незнакомая женщина вдруг проявила интерес к нему и его творчеству. Любой на его месте смотрел бы на меня точно так, как сейчас смотрит на меня этот юноша — с подозрением.

Но почему-то он все же начал говорить:

— Скажите, вы влюблены?

— А это важно?

— Просто ответьте.

Вопрос парня заинтересовал меня, и я ответила:

— Нет, я не влюблена.

— Тогда вам не понять.

— Но меня тоже бросали.

Лицо молодого человека прояснилось, словно я только что сказала то, что могло бы спасти его от неминуемой гибели.

— А долго вы были вместе?

— 6 лет.

— И что случилось?

— Эй, — улыбнулась я, — я спросила первая.

Парень склонил голову набок, ожидая ответа на свой вопрос. Я вздохнула, возвращаясь мыслями в прошлое:

— Просто однажды я стала не нужна. Нашелся кто-то более…

— Красивее? Лучше? Надежнее?

— Кто-то более.

— Сочувствую вам.

— Не стоит. Это было давно.

— Меня бросили через 56 часа после нашего первого поцелуя.

Затем он поднял крышку ноутбука и развернул его экраном ко мне:

— Прочтите.

И тогда я прочитала это:

Я пришел, чтобы скрасить свой вечер,

Чтоб запомнился мне этот город.

Ведь в маске, я не так уж заметен,

И надеюсь, все это меня не расстроит.

И вот я стою посреди всей толпы,

А в руках — Шардоне 98-ого.

Я смотрю — и вроде все здесь круты,

Но только ты мне видишься снова.

А ты такая, что сердце не бьется…

Что кровь остывает внутри…

А ты такая, как в песнях поется

О вечной и чистой любви.

Я, робея, наконец, подошел,

Чтоб тебя пригласить на наш танец,

И твой взгляд меня вдруг нашел.

«Позвольте, пригласить вас на танец?»

«Я не танцую» — сказала ты мне,

И имя твое — Мисс Ингогнито.

Вот только в этой шумной толпе

Только ты заглушаешь все хохоты.

Что скажете, Мисс Инкогнито?

Если мы протанцуем весь вечер?

Не смотрите с бровью изогнутой —

Ведь мне парировать нечем…

И ты быстро ушла незаметно,

Как и этот дурацкий фэн-шуй.

И пусть говорят, мечтать– это вредно,

Но я не забуду наш поцелуй…

Твое алое платье сюда не годится,

Здесь нужен несколько пышный наряд.

Ты думала встретить здесь принца? —

Добро пожаловать на бал-маскарад!

«Позвольте предложить Вам напиток?»

«Спасибо, мне хватит уже».

Я не испытывал больших пыток

Ваша победа, я сдался, туше!

«Позвольте, моя мисс Инкогнито

Я буду только Вашим сегодня.

Мне нравится Ваш подбородок поднятый,

Я узнал бы Вас в одинаковой сотне».

«Я тебе нравлюсь?» — усмехаешься ты.

«Безумно!» — ответил я без раздумий.

«Безумец — ты, коль не снимешь очки

Розовый цвет не идет этим клубам».

И ты улыбнулась. Загадочно как-то.

Неужто, я к сердцу протопал тропу?

Ничто не изменит этого факта,

Что, похоже, я в омут ко дну…

«Вы прекрасны, миледи!»

«Ну, хватит мне льстить!»

И тут ты расправила плечи.

«Так позволите Вас угостить?» —

Теперь ты почти посмеялась.

И я улыбнулся в ответ.

Мы взглядами обменялись, —

«Поверьте, лести и в мыслях нет».

Потом мы пошли танцевать.

И танцевали так долго…

Подскажите, как Вас понять?

Вы то мягкая, то остра, как иголка…

Между нами было лишь это —

Лишь ночь на балу-маскараде.

Но ты стала музой поэта,

Музой в алом параде.

Я закончила читать. Никогда раньше я не читала стихов, за исключением разве что школы. Но то, что я прочла тогда, отозвалось во мне смешанной гаммой чувств. Здесь были и тоска, и недоумение, и любовь, и разочарование…

С минуту я решала, что сказать, а юноша не мешал мне думать и терпеливо ждал. Наконец, я осторожно пробормотала:

— Это грустная история.

Он кивнул и поведал следующее:

— Я пришел в этот клуб в воскресенье вечером, чтобы отвлечься от студенческих забот. Вы же помните, как это важно: расслабляться от лекций. А она была в длинном шелковом платье алого цвета. Это же был маскарад, поэтому она была в роли Сатаны, а я… я этакий Джеймс Бонд в маске. На ее губах была такая же алая помада, а глаза светили синим маяком, освещая путь в темноте. А возможно, так казалось только мне…

Я влюбился в ее силуэт, в ее копну рыжих волос, в ее губы, в ее хитрый взгляд синих глаз и даже в ее жесты. Она вела себя как охотница, выслеживающая свою жертву.

Я долго смотрел на нее, не решаясь подойти. Она крутила бокал с красным вином и осматривала толпу, и вдруг ее глаза встретились с моими, и я будто проснулся и решил: пора.

Уверенной походкой я подошел к ней, она выжидающе наблюдала за мной. А когда я подошел слишком близко, выказала свое полное безразличие…

— Привет, — робко начал я, потирая руки о карманы брюк.

Девушка окинула меня оценивающим взглядом, но ничего не ответила. Только подняла стакан в знак приветствия и выпила его до дна. А затем собралась уйти. Просто уйти! Молча!

— Постой, — предпринял я попытки остановить ее.

Она остановилась и снова взглянула на меня. Мне хватило секунды, чтобы понять, что я должен ей сказать, чтобы она осталась:

— Прости, я не хотел, чтобы ты уходила. Мне показалось, тебе было скучно, я решил, что небольшая беседа сможет поднять тебе настроение.

— Что ж, ты ошибся, — сухо ответила она, продолжая собираться.

— Может, хотя бы дашь мне шанс?

— Мне это не интересно, — она была непреклонна.

— Прошу один танец?

На лице девушки я читал раздражение, но все-таки сделал попытку сгладить все эти углы:

— Обещаю, потом я исчезну.

Ее глаза сощурились и теперь смотрели с интересом. Мог ли я считать это победой?

— Хорошо, один танец, потом ты исчезнешь.

Я улыбнулся. Это определенно победа! Предложив девушке руку, я повел ее в свободное место зала, туда, где музыка слышалась негромко, и мы могли бы пообщаться хотя бы до конца игравшей сейчас песни.

Я не мог не заметить, что она скованна, как будто все это ее напрягает. И она пытается сопротивляться. Все время танца она отводила взгляд в сторону, будто боялась смотреть на меня. Что-то с ней было не так. Это точно.

— Кстати, меня зовут Джейк.

— Прошу, давай без имен. Знакомство в наши планы не входило, насколько я помню.

Я усмехнулся. Однозначно, это самая странная девушка, которую я когда-либо встречал. Так мы и протанцевали молча, пока не закончилась песня. Я ожидал, что она сейчас развернется и уйдет, но к моему удивлению, она потянулась к моим губам и легко поцеловала…

На следующий день я искал ее среди моих сокурсниц, но никто не был похож на нее. И я уже утратил всякую надежду, но вчера… вчера я видел ее. Клянусь, это была она. Я сразу же подошел к ней и напомнил о той ночи, на что она ответила:

— Послушай, все было мило, но мы явно не пара. Не ищи меня больше.

И она ушла, не оборачиваясь. Ее слова больно ранили меня. Даже лезвие ножа не режет так больно, как ее слова. Меня бросили. Меня бросили через 56 часов после нашего первого поцелуя.

— Она читала это? — спросила я, когда он окончил рассказ.

— Нет, но я бы хотел.

— Так покажи ей.

— Боюсь, она не оценит.

— Послушай, если уж я оценила — человек, который в жизни не любил поэзию, то она точно не пропустит.

Парень улыбнулся:

— Спасибо вам.

— Спасибо тебе.

Он кивнул, закрыл ноутбук и поспешил к выходу. За кофе не заплатил! Но я не стала его останавливать, он оказал мне услугу, которая стоит гораздо больше одной чашки кофе.

Он вернулся через неделю. Не один. С ним была девушка. С рыжими волосами и взглядом хищницы. Я узнала девушку из его рассказа и улыбнулась самой себе. Она была красивой. И мне показалось, немного высокомерной. Но она держала этого юношу за руку. Поэта, чьего имени я даже не знаю. Кажется, они были счастливы.

Увидев меня, молодой человек кивнул мне, я кивнула в ответ. Мы оба постарались друг для друга. Теперь томик стихов всегда в моей сумочке, и я читаю его всюду, когда находится свободная минутка.

ПИСЬМА БЕЗ ОТВЕТА

Вы когда-нибудь помогали незнакомцу? Конечно, все мы переводили бабушек через дорогу, тащили их тяжелые сумки. А помогали ли вы им морально?

Вот где настоящая помощь. Необязательно идти со своими личными проблемами к психологу, достаточно иметь рядом нужного человека. Психолог, конечно, залечит ваши раны, но нужный человек сможет залечить даже шрамы.

А что вы знаете о любви? Это вовсе не та вся романтическая мишура и клятвы «любить и в горе и в радости, в богатстве и в бедности». Но это все, что мы знаем о любви. Однако, любовь определяется поступками. На что вы готовы ради любви?

Я знаю о любви к другим немного, но знаю достаточно о любви к себе. Только эта любовь способна залечить шрамы.

Я — самая обычная официантка из самой обычной закусочной узнала об этом лишь в 28 лет. Мне помог один отставной офицер. Целый месяц я наблюдала за ним и той светской дамой в дорогих костюмах, которой он изливал душу…

Так, позвольте рассказать об этом…

***

«Здравствуйте!

Даже не знаю, на что я надеюсь, начав писать это письмо. Шансы, что Вы его получите, ничтожно малы. Ведь я не знаю ни Вашего имени, ни адреса. Я не знаю о Вас ничего, кроме того, что в Ваших глазах цвета карамели можно утонуть. Такая в них глубина…

А знаете, я ведь сразу Вас заметил, как только Вы впервые появились в этой закусочной. Зачем? Зачем Вы приходите в это богом забытое место? Еда здесь невкусная, а чай просто отвратительный. Это место Вам не подходит. Сюда сходятся те, кому больше нечего терять, а я не верю, что Вы — одна из них.

Но, тем не менее, Вы здесь. Каждый день. В одно и то же время. С одним и тем же пойлом. Для чего? Но удивительно не это. Знаете, мы с Вами никогда раньше не встречались, но все Ваши движения — начиная от наклона головы, когда Вы пьете свой чай и заканчивая тем, как Вы держите ручку, выписывая очередной чек — все это мне кажется знакомым.

Смеюсь.

Я совсем не романтик. Сентиментальность не моя черта. Но рядом с Вами слова сами просятся на бумагу…

Наверное, стоит перечитать весь этот бред и понадеяться, что он заставит Вас улыбнуться. А большего мне и не нужно. Невыносимо видеть столь глубокую печаль на столь прекрасном лице.

Улыбайтесь, моя Незнакомка — улыбка должна пойти Вам к лицу».

— Мисс, — позвал мужчина лет 35.

Я запомнила его. Он приходит каждый день на протяжении полутора недель. У него всегда серьезный вид и гордая осанка, даже сидя за столиком. Так держатся солдаты.

В тот день он зачем-то принес блокнот и что-то писал в нем. Я подошла к нему, он как раз складывал вырванный из блокнота лист бумаги, а затем вручил его мне, сказав:

— Я буду признателен, если вы передадите это письмо той леди через два столика. И, пожалуйста, не говорите от кого оно.

Я не совсем поняла его просьбу и несколько секунд смотрела то на него, то на лист бумаги в моей руке, и только когда он вопросительно вскинул брови, до меня дошел смысл сказанного. Я слабо улыбнулась и пошла исполнять просьбу.

Женщина смотрела в окно, крутя в руках кружку чая и, кажется, никого вокруг не замечала. У нее был очень отчужденный вид.

— Простите, — сказала я.

Она повернула голову в мою сторону.

— Вам письмо.

Я выпрямилась и, забрав письмо из моих рук с интересом спросила:

— Но от кого?

— Отправитель пожелал остаться неизвестным.

Она оглядела зал закусочной. В тот день было мало людей: две пары, старушка, трое одиноких мужчин и две женщины.

Он не подал виду. Ничто не могло указать на то, что он автор письма. Кроме меня. Как она читала это письмо, я наблюдала уже со своего места, периодически поглядывая на адресанта. Он был невозмутим. «Что за игру он затеял?» — пронеслось у меня в голове. Интерес захватил меня, а наблюдение за этими людьми стало моим личным развлечением.

Женщина читала письмо долго. Трудно сказать, какие эмоции отражались на ее лице в этот момент. А через какое-то время она стала улыбаться, и чем больше читала, тем шире становилась ее улыбка. В конце она сложила письмо аккуратно, положила его в салфетницу и попросила счет.

Она не взяла письма…

Механически я повернулась в сторону того мужчины, что написал это письмо. Кажется, этот жест нисколько его не задел. Он не ждал ответа. А спустя несколько минут ушел и он.

Позже, убираясь в зале, я подошла к ее столику, в надежде, что письмо еще там. Мои надежды оправдались. Оно лежало там, где она его и оставила. Сложенный вчетверо лист бумаги не был запечатан, даже не было конверта. Я достала его и собиралась выбросить, но любопытство взяло верх…

Никогда раньше я не читала чужих писем и не слышала ни о чём подобном, Хоть и разменяла уже третий десяток…

Эти двое… Не могу передать словами, насколько я прониклась их жизнью. Я будто открыла книгу с увлекательнейшим любовным романом. Я начала ходить на работу не просто ради денег, а ради них. Чтобы не пропустить ни одной страницы. Меня больше не интересовала моя жизнь, я волновалась за них.

Он приходил почти каждый день на протяжении месяца и постоянно что-то писал. Я помню лишь 2 дня, когда с ним не было блокнота и ручки.

Его письма… я помню их все. Для меня он стал персональным автором. Только моим. Какая-то одержимость овладевала мной. Я знаю о нем все и ничего одновременно…

«Я видел, как Вы читали мое письмо и улыбались. Признаюсь, в тот момент я был счастлив. Я счастлив и сейчас, потому что знаю, что Вы читаете мои письма.

Я знал, что от рождения Вы награждены красивой улыбкой, но не догадывался, что настолько. Вчера мне на миг показалось, что солнце стало светить ярче. Но нет. Это улыбались Вы. Вчера Вы сделали жизнь одного человека в десятки раз ярче.

А знаете, я, пожалуй, буду звать Вас Джульеттой. Забавно? Вы считаете? Возможно. Но в этом есть некая романтика, не находите?

Я буду Ромео. Потому что, как и он, я не представляю жизни без своей Джульетты».

На этот раз он ушел раньше ее прихода, оставив письмо на столике. Я забрала его сразу же, как за ним закрылась дверь закусочной. А прочитав его — странное чувство поселилось у меня в душе. Хотелось ее ненавидеть…

Человек, который ТАК пишет, определенно заслуживает ответа, но она снова сложила лист бумаги и положила в салфетницу, как и вчера, даже не взглянув в зал.

Он писал каждый день. И она каждый день складывала эти душевные письма в салфетницу. А потом уходила, гордо подняв голову. Ей льстило, что она является предметом чьего-то вдохновения, обожания, воздыхания. Она стала выглядеть в разы лучше. И всякий раз она входила с улыбкой, осматривала зал в поисках своего тайного поклонника и проходила за столик. Чаще всего за один и тот же. Я даже стала называть его Ее столиком.

Но Ромео уходил раньше. Оставляя письмо на столике. И я всякий раз читала его, прежде, чем отдать.

«Дорогая Джульетта!

Давайте сыграем? Я попробую Вас разгадать. И если я прав, то Вы улыбнетесь.

Итак, начнем!

Вы замужем.

И это первая причина, почему я могу любоваться Вами только на расстоянии. Такие женщины как Вы всегда бывают чьей-то женой. Я умею проигрывать. И совсем этим не разочарован.

Вы работаете учительницей.

Это видно по тому, как Вы одеваетесь и как держите спину. И как выписываете чеки. Будто каждый лист бумаги — это тетрадь школьника, который допустил массу ошибок в диктанте.

Вы сама себе парикмахер.

Прядь и Вашей прически выбивается всегда в одном и том же месте — на затылке. Там, где Вы не можете видеть.

Вы не любите опаздывать.

Вы всегда смотрите на часы. Будто пришли раньше или не хотите опоздать в другое место. При этом вы всегда смотрите в окно.

Вы любите книги.

Всегда, когда Вы читаете мое письмо, Ваши пальцы разглаживают лист бумаги, а в Ваших глазах появляется интерес, будто у Вас в руках вовсе не клочок бумаги из блокнота, а новая книга. А после прочтения Вы аккуратно складываете страницу и кладете ее в салфетницу, словно на книжную полку.

Я также знаю, что сейчас Вы улыбаетесь, потому что я не промахиваюсь. И сейчас попал в цель.

А хотите, я пообещаю Вам за месяц собрать 50 Ваших улыбок? Обещаю. И в моей коллекции уже семь.

С любовью, Ромео».

«Сегодня Вы особенно красивы, Джульетта. Ваше изумрудное платье подходит к цвету Ваших глаз. Оп! Поймал. Еще одна улыбка. Восьмая.

Вы, наверное, думаете, что я какой-то маньяк, выслеживающий своих жертв или детектив, читающий людей, как книги.

Я Вас огорчу.

Я не то и не другое. Я лишь офицер в отставке. Шальная пуля загубила мою карьеру военного.

Это печально.

Только Вы не печальтесь. Печаль Вам не идет. Ведь мы даже не знакомы…

Сегодня мне подали чай со вкусом меланхолии, и только поэтому я вынужден закончить это письмо так. Не хочу портить Вам вечер. Веселитесь! Улыбайтесь! Вы того стоите.

А в мою копилку только что прилетела девятая улыбка.

Ваш Ромео».

«Джульетта,

Сегодня Вы смотрели в окно закусочной дольше обычного. Вы видели человека, который раздавал детям воздушные шарики и улыбались.

Я тоже его видел.

Он раздавал их просто так. Чтобы дети порадовались.

А Вы заметили, что на нем был костюм Микки Мауса? Не сказав ни слова, он дарил счастье.

И Вы улыбались… а значит, в моей коллекции уже 10 улыбок.

А нет. Уже 11».

Спустя неделю он «собрал» 15 ее улыбок. Это правда. Она всегда улыбалась, читая его письма. Но ни разу не написала ответ. Ни строчки! Я считаю, это жестоко. Когда перед тобой обнажают душу, а ты молчишь в ответ — нет более жестокого наказания.

Меня все мучал вопрос: как долго он сможет терпеть это?

Однажды я решила спросить напрямую. Он писал очередное письмо, когда я спросила:

— Простите, но почему вы не признаетесь ей?

Он поднял уставший взгляд на меня. Впервые я заметила, что его глаза, словно пустые… в них нет жизни. Нет того огонька, задора. Они были голубого цвета. А мне показались бесцветными… от того он выглядел старше своего возраста. Хотя, готова поспорить, ему не больше 35. Однако, сейчас я не дала бы ему меньше 45.

— А почему вы не спешите за уезжающим поездом? — ответил он.

В его словах был смысл. Из его писем я знала, что та женщина замужем, и наверняка, это была главная причина.

Еще один вопрос подстегивал мое любопытство.

— Но она их выбрасывает. И не отвечает вам. Как можно игнорировать это?

— Ее улыбки — ее ответ. Вы умеете читать по улыбкам? Очень полезное умение. Вот, например, ваша улыбка всегда натянута. Вы мечтаете покинуть это место, — он обвел глазами зал закусочной, — потому еда здесь невкусная, а чай просто отвратительный. Посетителей все меньше. И вы неправы, говоря, что она выбрасывает мои письма. Она складывает их в салфетницу, откуда потом их забираете вы и кладете в нагрудный карман, чтобы, когда вы придете домой, положить их в какую-нибудь коробку с каким-нибудь дурацким романтическим названием. Вы их храните. И я знаю зачем. Хотите сделать из этой истории одно произведение. Ваше право.

Он отхлебнул чай, а я сидела неподвижно, сраженная его словами. Все, от начала и до конца его монолога было правдой. У меня действительно есть коробка, куда я складываю все его письма. И есть название: «Письма, в которые вложили душу». И я действительно хочу бросить эту работу именно по той самой названной причине. И мне на самом деле хочется однажды рассказать эту историю миру. Мурашки пробежали по всему моему телу. Было странно сидеть с ним рядом, говорить, слушать… странно и страшно.

— Откуда вы все это знаете? Вы всегда уходите раньше ее прихода, а про меня вы ничего не знаете. В чем ваш секрет?

— Скажите, мисс, — он развернулся ко мне лицом, — если вы спросите фокусника, в чем его секрет, он вам ответит?

— Сомневаюсь.

— Вот и ответ на ваш вопрос.

Он снова сделал глоток чая и уставился куда-то вперед. Он всем своим видом показывал, что разговор окончен. Но нет, я только начала.

— Почему вы ей пишете?

Легкая улыбка коснулась его лица, а в свои слова он вложил столько тепла, что можно было обогреть всю закусочную, не включая обогреватель.

— Потому что она достойна этого. Потому что она — единственная причина, по которой я прихожу сюда, пью ваш безвкусный чай и вообще все еще живу. Мне давно следовало пустить пулю себе в висок. Еще в тот роковой для меня день, когда я потерял цель в жизни. Но когда я увидел ее, печальную и скучающую здесь, моя жизнь снова обрела смысл. Я решил, во что бы то ни стало нарисовать улыбку на ее лице. И вот теперь она улыбается, всякий раз, когда берет в руки мое письмо. А я, подобно вампиру, «высасываю» ее улыбки, тем самым поддерживая свою жизнь. И не принося вреда ей… Поверьте, это того стоит. Она должна цвести, понимаете?

А сейчас извините, мне пора уходить. Джульетта скоро придет. Вы знаете, что нужно делать.

Он пододвинул ко мне сложенный лист бумаги — письмо, которое я должна передать его возлюбленной. И которое я снова прочитала прежде, чем отдать адресату.

«Дорогая Джульетта!

Сегодня идет дождь… И сегодня мне снился сон. В нем мы с Вами гуляли по осеннему парку, а Вы кормили голубей крошками хлеба. Мы держались за руки, под ногами шуршала опавшая листва, а на наших лицах отражалось счастье.

Вы улыбнулись?

Знаю, что улыбнулась. Моя шестнадцатая улыбка.

Вам, наверно, интересно, что я с ними делаю? Вешаю на доску почета. Каждая Ваша улыбка — это стимул для меня стараться еще больше сделать Вас счастливой.

Вы плачете? Не нужно, милая. Все хорошо. На Вашем лице всегда должна быть улыбка. Она идет Вам.

Ромео».

И она действительно плакала в тот вечер… хотя письмо было написано до ее прихода. С того дня я начал оглядываться по сторонам, идя с работы домой и наоборот. У меня началась паранойя и мания преследования.

— Мисс, можно спросить? — обратилась ко мне «Джульетта», — кто автор этих строк?

— Простите, это не моя тайна. Я ничем не могу вам помочь, — ответила я.

— Я вам заплачу.

— Простите.

Это все, что я сказала ей тогда. Больше она не задавала вопросов. В тот вечер она еще долго сидела, глядя в окно, и вертела письмо в руках. Вплоть до самого закрытия. Перед закрытием она любовно разгладила каждую складку на бумаге и точно так же, как и всегда оставила листок в салфетнице. Она больше не улыбалась. Этот раунд «Ромео» проиграл…

«Здравствуйте, Джульетта.

Я написал Вам письмо вчера и ждал Вас до конца, но Вы не пришли…

Должно быть, что-то случилось? Или Вас огорчило последнее письмо? Должно быть…

Вы приходите сюда из-за меня. Теперь я знаю это. А точнее, из-за моих писем. Вам они нравятся. А мне нравитесь Вы. Наверно, я просчитался где-то, ошибся. Что ж, бывает. Все, что я могу сейчас сделать — это пообещать, что больше такого не повторится. Прошу Вас, не лишайте меня возможности видеть Ваши улыбки. Не отбирайте у меня шанс чувствовать себя живым. Ведь только, когда Вы держите в руках эти несчастные клочки бумаги, я живу.

Вы еще не знаете… я должен был умереть. Пять лет назад. Гражданская война. Вражеская пуля. Прострел. Травма бедра. Увольнение досрочно. Калека. Разбитые надежды.

Не подумайте, я не жалуюсь и не плачусь в Вашу жилетку. Просто хочу, чтобы и Вы кое-что знали обо мне.

Но сегодня я хочу, чтобы Вы улыбались. Однако, этот раунд вновь остается за Вами…

Искренне Ваш Ромео».

Она не пришла вчера, и вчерашнего послания я не видела. А сегодня она пришла позже обычного. Села за свой столик, заказала крепкий кофе и стала осматриваться. Она искала. Все еще искала его. «Ромео». Но его уже не было. Только письмо, которое я отдала вместе с заказом.

Надо сказать, я не сразу ее узнала. Горящие еще два дня назад глаза сегодня были потухшими. Одежда не выглажена, на лице нет макияжа, а в волосах, словно птицы вили свое гнездо. Я даже насчитала пять мелких веточек.

«Джульетта» дрожащими руками взяла письмо и, медленно развернув его, стала читать. Она не улыбалась… И я решилась на вопрос:

— Простите, возможно, это не мое дело, но я впервые вижу вас такой подавленной. Может, хотите поговорить?

— Вы правы, это не ваше дело.

Затем она заплатила за кофе, и оставила хорошие чаевые. В первый раз она заплатила наличными, а не выписала чек. что-то происходило… но об этом я узнала позже.

А потом не пришел он… два дня о нем не было слышно. Будто его вообще никогда не было. Или же он все-таки пустил пулю себе в висок, как писал в одном из писем? — подумала я. И эта мысль меня ужаснула. Я испугалась за его жизнь. И всякий раз, когда звенел колокольчик на двери закусочной, я поворачивала голову к выходу, в надежде увидеть его. Но всегда это бы не он…

«Джульетта» приходила каждый день и подолгу сидела за столиком, рассматривая каждого посетителя. В каждом мужчине она видела того, кто пишет ей. Два дня она не получала ничего, и каждый день ее глаза все больше теряли свой блеск. Два дня я наблюдала за ее «гибелью» и не представляла, как может один человек может перевернуть весь мир другого всего лишь за пару недель. Это было что-то недостижимое для меня. Но, тем не менее, я видела, как красивая женщина поминутно превращалась в старуху. Я молилась, чтобы он, наконец, пришел и избавил ее от мучений.

И он пришел. Без блокнота и без ручки. Впервые за это время. Он сел за столик и просто смотрел на нее. И ни одна эмоция не читалась на его лице. Мне стало обидно за нее и именно это сподвигло меня заговорить с ним:

— Та женщина скучала без вас

— Я знаю, — был мне ответ.

— Она ждала вашего письма.

— Я знаю.

— А сегодня вы писать не будете?

— Нет.

— Почему?

— Еще рано.

Что это значило? Я не знаю. Задать это вопрос я не решилась. Вот только мысли мешали работать весь оставшийся день.

Сегодня она заказала бутылку вина и большой кусок медового торта.

— Сегодня у меня депрессия, — только и сказала она.

Я бросила взгляд на «Ромео», этот наглец ухмылялся, а когда я прошла мимо него, чтобы принести заказ женщине, он прошептал что-то типа «сейчас самое время», а потом молча ушел.

Он был для меня загадкой. Никогда в жизни я не встречала таких людей. Это как в видеоигре, каждый новый уровень сложнее предыдущего, но этим же и интереснее играть в эту игру. Каждый его шаг был непредсказуем. И это меня пугало в нем…

«Джульетта»… сегодня она снова ничего не получила, и с каждым прожитым часом ее надежда становилась слабее…

«Ну, здравствуйте, Джульетта!

Простите, что не писал эти три дня. Так было нужно. Ради той улыбки, что сейчас играет на Ваших губах. Поверьте, она стоит десятка ваших улыбок. Из всех она самая искренняя, чистая и нежная. Это улыбка счастливой женщины. И я безмерно рад, что подарил Вам я…

Справедливо сказать, что теперь я имею 26 Ваших улыбок. Именно 26. Прибавим сегодняшний десяток.

Улыбаюсь.

А знаете, я наверно, влюблен. Правда. Влюблен в Вас. Как мальчишка. Смеюсь.

Что это? Неужели я услышал едва различимый радостный смешок? Так и есть. Думаю, что оценю его еще в десяток улыбок. Уже 36. А впереди две недели…

Я тут кое-что вспомнил. Вы задавали вопрос мужчине здесь, в закусочной, помните? Месяц назад. Вы спросили: «Скажите, а я красива?» Он тогда ответил: «Никогда не сомневайтесь в своей красоте».

Я тоже был здесь в тот день. И мужчина был прав. А у меня в кармане 37 улыбок.

Никогда. Не сомневайтесь. В своей. Красоте.

С любовью, Ромео».

— Вот хитрец, — произнесла она с улыбкой, прочитав письмо.

— Ваш возлюбленный, — спросила я, обслуживая ее столик.

Она взглянула на меня своими карамельными глазами, в которые возвращалась жизнь.

— Вы знаете, мы незнакомы, но каждое слово в его письмах откликаются во мне бурной волной эмоций. Начиная от ненависти и заканчивая нежными чувствами. Я ненавижу его за то, что не знаю, но в то же время я не могу без него. Его письма — словно наркотик. Они нужны мне. Как кислород. Спасибо Вам и ему, кем бы он ни был.

С этими словами она встала и ушла, оставив лишь письмо. Я помню, тогда спросила саму себя «Если эти письма так нужны ей, как она говорит, зачем оставляет их здесь?». Она ушла, а он все сидел. И, наверняка, слышал каждое ее слово. Она так тепло о нем говорила… И я без тени сомнения думала, что у этих двоих есть будущее, однако…

— А что будет после? — спросила я, подойдя к «Ромео».

— Что, простите? — не понял он.

— Что будет, когда вы «соберете» все ее улыбки?

Мужчина улыбнулся:

— Я уйду.

И всего-то?! На мгновение я впала в ступор… Тогда ради чего все это?

— Вы бросите ее?

— Нет, я дам ей шанс начать все заново. Так, как она того заслуживает. Ей не нужен калека с простреленным бедром. Ей нужен тот, кто будет смотреть на нее моими глазами. Простите.

Потом она встал и направился к выходу. Только сейчас я заметила его хромоту. Хромал на правую ногу. И это было очевидно для всех, кроме меня. Я видела кое-что еще. Буквально в считанные секунды этот человек, которого я боготворила как мужчину, как автора, превратился в труса… Нельзя подарить надежду, а потом жестоким образом отобрать ее! Это подло и низко.

Но как я тогда ошибалась…

«Джульетта,

Вы больше не замужем. Я заметил это по тоске в Ваших глазах. Вы тоскуете по нему? По своему мужу? По его глазам, голосу и абсолютному неумению любить Вас?

Вы достойны лучшего отношения.

И я готов это доказать. Что Вы думаете о прогулке завтра утром? Согласитесь ли Вы со мной пройтись?

Вижу, Вы в растерянности… Понимаю, это неожиданно. Но все же я надеюсь на Ваше согласие. Удостойте меня чести побыть с вами там, где нет этого шума. Где будем только мы с Вами. Хочу показать Вам места, в которых люблю бывать. А точнее, любил… Я знаю о Вас почти все, а Вы обо мне — почти ничего. Хочу исправить эту ошибку.

Ну, так как?

Вы улыбнулись? Это значит «да»? Надеюсь. В любом случае, в моем кармане поселилась тридцать восьмая улыбка.

Итак, завтра в 8:00. Бэйкер-стрит.

Как Вы меня узнаете? Поверьте, Вы меня не пропустите.

До скорой встречи, моя Джульетта.

Ваш Ромео».

Я закончила читать. А любопытство раздирало все сильнее.

Интересно было читать эти письма, но увидеть, как эти двое встретятся — стократ интереснее.

Стало как-то обидно. Будто фильм, который смотрю с большим интересом, оборвали на половине. Возможно, уже завтра они войдут в эту закусочную, держась за руки. А я так ничего и не узнаю… а все это чтиво — бесполезная трата рабочего времени.

«Джульетта» тогда трижды позвала меня, пока путаный клубок мыслей роился в моей голове. В конце концов она просто встала и тронула меня за плечо.

— Мисс, — начала она.

По началу, ее жест меня напугал, и я повернулась к ней с широко раскрытыми глазами, но по мере понимания того, кто передо мной стоял, мое лицо принимало привычные черты.

— Элла. Зовите меня Элла, — сказала я.

— Спасибо. Элла, возможно, вам покажется странной моя просьба, но понимаете, я хочу встретиться с одним человеком, — все это время она мяла в руках клочок бумаги, на которых «Ромео» пишет ей проникновенные письма, — с тем, кто написал это. Он назначил свидание. Но… я… его совсем не знаю и никогда не видела, а вы…

— Вы хотите, чтобы я описала его вам? — помогла ей я.

— Нет. Я хочу… чтобы… вы пошли со мной. Не сочтите за наглость…

Мои брови поползли на лоб. Но внезапная радость сменилась скорой печалью.

— Не думаю, что этот человек будет рад мне так же, как вам.

— Я прошу! Вы нужны мне. Без вас я не смогу узнать его.

— Я думаю, что это он узнает вас, — улыбнулась я.

— Элла, пожалуйста.

Решив, что хватит ломаться, я согласилась. Мне ужасно хотелось увидеть продолжение этого «романа» воочию. Не передать словами, как она тогда обрадовалась. Так радуются только дети. Искренне, наивно… Она готова была расцеловать меня в обе щеки, заказать самую дорогую выпивку и оставить мне неплохие чаевые, превышающие мою месячную зарплату — лишь бы я не передумала.

И я не передумала. Но не потому что она смогла «купить» меня, а чисто из любопытства.

В его копилке было уже 38 улыбок. И меня мучал вопрос, догадывается ли она, что через каких-то пару-тройку дней он бросит ее, как надоевшую игрушку?.. С каждым днем мне становилось все пакостнее, словно это я намеривалась так поступить. Было жаль ее.

В восемь утра следующего дня мы, как и положено, были на Бэйкер-стрит. Еще слишком рано, поэтому улица была практически пуста, а посреди стоял вагончик с мороженым. «Ромео» не пришел.

С этой минуты я наблюдала, как блеск в глазах Ольги (так звали эту женщину) медленно угасал, теряя надежду, плечи опускались. Как золото меркнет от времени, так и она от разочарования. Былая ненависть и злость на этого человека снова давали о себе знать, но ради нее, я должна была сохранять спокойствие. Стала быстро искать глазами уютное кафе или другое место, где бы мы могли выпить по чашке горячего шоколада и завести приятную беседу. И именно в тот момент я обратила внимание на табличку у вагончика с мороженым «Для Джульетты». Это точно был его почерк. Я знала его вдоль и поперек.

Мы с Ольгой подошли к продавцу мороженого:

— Простите, — начала я, — нам нужен человек, оставивший эту надпись.

— Это вы Джульетта? — спросил мороженщик с легким французским акцентом.

— Вообще-то, это я — сказала Ольга.

— Oui, конечно, вы! — воскликнул мужчина, осмотрев мою знакомую, — у вас красивое имя.

— На самом деле, это не мое имя, — сказала Ольга.

— Но тот человек сказал, что это вы.

— Это ее второе имя, — сказала я, видя, как мороженщик виновато оглядывается по сторонам, ища кого-то.

— Он сказал, что вы самая прекрасная женщина и был прав. Теперь я вижу, — лицо его просияло улыбкой, — Мсье оставил для вас это.

Продавец мороженого достал из фартука письмо и вместе со сливочным мороженым передал его Ольге. Несколько секунд она колебалась брать его, однако потом уверенной рукой раскрыла письмо:

«Моя Джульетта!

Рад, что Вы все-таки пришли. Мороженщик уже отдал Вам мороженое? Если нет — требуйте! Вы достойны, чтобы Вас баловали.

Сегодня я вновь предлагаю Вам сыграть в игру.

Вы правы, я азартен. Но в этой игре нет ничего: ни правил, ни проигравших, ни победителей. Только мы с Вами. Надеюсь, она придется Вам по душе.

Как я уже говорил, я знаю о Вас почти все, вплоть до того, какой цвет Вы любите и какой напиток Ваш любимый.

— Синий. У Вас много вещей синего цвета. Уверен, Вы даже не замечаете этого.

— Свежевыжатый сок. В той закусочной Вы вчера заказали зеленый чай со льдом и нехотя пили его. Несмотря на то, что в меню множество других напитков. Просто потому что этот чай слегка напоминает сок. Вы заказываете этот напиток каждый раз, как приходите в закусочную. Почти каждый раз… Впервые заглянув в меню, Вы с грустью сказали: «В меню нет сока».

Смеюсь…

А Вы… Вы не знаете обо мне ничего…

Сегодня же я это исправлю!

Первое место, в которое я хочу Вас отвести — церковь Святого Мартина.

P.S. Улыбка №39 уже в моем кармане.

До встречи, Джульетта».

Ольга сомневалась, стоит ли ей идти дальше и не ошибка ли все это.

Я же боролась с желанием сказать ей, что совсем скоро сказка закончится, и в итоге она останется одна у разбитого корыта. Злость снова накрыла меня. Она видела во всем этом приключение, надежду… и чтобы как-то отвлечься от мрачных мыслей, я сказала:

— Расскажите о себе.

— Я не очень интересная личность, — отмахнулась она.

— Так говорят многие, и большая половина из них ошибаются. Вы начните. Не идти же нам всю дорогу молча.

— Что ж… Меня зовут Ольга, я родом из Ирландии. Мне 25 лет и… я уже была замужем. Мой муж… — она осеклась, — бывший муж — человек не самый приятный. Он… властный. Даже не знаю, зачем я выходила за него. Майк — сенатор, и сколько бы власти у него не было — ему всегда будет мало.

Она замолчала, я терпеливо ждала продолжения, я понимала, что она хочет выговориться. Через несколько секунд, Ольга продолжила:

— Он считает себя выше других, понимаете? Почти Богом. А я… я была лишь служанкой в его доме, наверное. Я должна была кормить его, стирать, убирать за ним. А по большим праздникам и понедельникам еще и обслуживать его коллег, друзей, гостей. И я жила так 3 года. Такая жизнь быстро надоедает, вот и мне надоела.

Однажды я высказала ему все, что думала об этом. В ответ Майк ударил меня и назвал неблагодарной. Ведь всем, что у меня есть, я обязана ему. В чем-то он был прав. Но я все равно потребовала развода. Он не дал… и еще полгода я жила в кошмаре.

А потом я стала ходить в вашу закусочную, чтобы хоть как то отвлечься от этого однообразного и бессмысленного образа жизни. И вскоре получила первое письмо. Признаться, я была удивлена. Никто никогда не писал мне писем, — Ольга сделала паузу, -но то письмо перевернуло все. Я всерьез задумалась о будущем. И каждый день, получая письмо, желание быть собой и жить собственной жизнью только крепло. Я наняла независимого адвоката и получила развод. Майк в тот же день выгнал меня из дома, мне пришлось ночевать на улице. И первые дни у меня была депрессия. Но, несмотря на это, я испытала облегчение. Будто с меня сняли корсет и позволили дышать полной грудью. И я не жалею о своем решении.

Этот Ромео — причина, по которой я снова чувствую себя женщиной.

За время своего монолога, она ни разу не взглянула на меня. Смотря то вперед, то себе под ноги. Ей не нужны были комментарии, она хотела, чтобы ее выслушали.

Церковь Святого Мартина. Впервые вижу ее так близко. Удивительно, правда? Человек, всю жизнь проживающий в Лондоне, обходил это место стороной. Я не атеистка, хоть в церковь и не хожу.

Должна сказать, это место выглядит впечатляюще. Высокое белокаменное здание с одной часовней. Однако, ее вид придавал ей некую мрачность и таинственность. Какое-то время мы с Ольгой смотрели на нее, как завороженные, а потом решились войти.

Людей здесь было немного. Человек 10 или 12. Все они сидели на скамьях и читали библию. И мы тоже сели на последний ряд и стали любоваться красотами церкви. Ее высокие потолки, остроконечные окна и общая чистота радовали глаз. Не знаю, сколько мы сидели, осматриваясь. Примерно минут через пять к нам подсел мужчина в деловом костюме, шляпе и очках без оправы.

— Я вас здесь раньше не видел, — сказал он.

Тогда мне подумалось, что я уже слышала этот голос, но человек был не знаком с первого взгляда.

— Мы здесь проездом, — ответила Ольга.

— Ваша правда, иначе бы я вас запомнил.

Теперь я точно вспомнила, где могла слышать этот голос. Это был «Ромео». Только в тот день он выглядел иначе… Я открыла было рот, чтобы заговорить с ним, но один его взгляд заставил меня этого не делать. Потом он перевел взгляд на пол.

— Вы обронили сверток, — вдруг сказал он.

— Что, простите? — спросила Ольга, глядя на него.

— У вас под ногами, — сказал он.

Мы наклонились, действительно лежал сверток под ногами у Ольги.

— Вы ошиблись, это не наш, — сказала моя знакомая.

Мужчина ухмыльнулся, поправляя шляпу:

— А я бы взглянул. Чисто из любопытства. Удачного дня.

Затем он ушел. Не обернувшись и, ничем себя не выдавая. Должно быть, он — фокусник — пронеслось у меня в голове, а это, наверняка еще одно письмо. На свертке было только имя — Джульетта.

Дрожащими руками Ольга развернула листок бумаги:

«Дорогая Джульетта!

Рад, что Вы пришли. Кстати, я видел, как Вы улыбнулись, когда мороженщик отдал Вам письмо. Улыбка №40, полагаю? Точно.

Позвольте, кое-что рассказать Вам об этом месте. Церковь Святого Мартина была основана еще в VI веке, однако, в том виде, в котором Вы видите ее сегодня она была построена лишь в 1722 году. Это старейшая церковь в Лондоне. И еще. Сюда приходят даже члены королевской семьи. Уверен, Вы этого не знали.

Я люблю бывать здесь. И сегодня Вы помогли мне вспомнить, почему. Это место особенное. Оно очищает. Буквально.

Это не только потому, что мы в церкви — я не бывал никогда на службах или исповедях. Я зашел сюда случайно, после очередной военной стычки. Она была трудной. В эмоциональном плане. Мне казалось, что я запачкан грязью и кровью всего мира, и вода уже не справляется. И это место оказалось волшебным для меня. Я приходил сюда, садился на последнюю лавку, ту самую, где сейчас сидите Вы, и смотрел на свечи. Просто смотрел, ни о чем не думая…

Сегодня я зашел сюда впервые с тех пор, как моя военная карьера накрылась руинами. И вижу, Вы под впечатлением. И я счастлив, что смог подарить Вам такие эмоции. Вы улыбаетесь, читая эти строки, а это значит, что Ваша сорок первая улыбка только что поселилась в моем кармане.

Вы очаровательны сегодня…

Я приготовил еще пару сюрпризов для Вас. До встречи в Стоунхендже».

Я была в Стоунхендже. Однажды. Давно. Но это не важно.

А лицо моей знакомой сияло улыбкой. Интересно, знает ли она, что это уже сорок вторая? Или «Ромео» нарочно ее не считал, оттягивая конец этой истории? Ведь он всегда на шаг впереди. Сколько бы раз Ольга ни улыбнулась, он знает точно. Как он это делает? Не имею понятия. Но все эти вопросы мучают меня и теперь спустя несколько лет.

Ольга свернула письмо и положила в карман своей джинсовой куртки, хотя ранее она оставляла эти помятые листы там же, где находила, а сегодня забрала уже второе.

— Почему вы раньше их не забирали? — так испросила я.

— Раньше в моем сердце для них не было места, — ответила она.

Надо сказать, эти двое стоили друг друга. Они оба выдавали какие-то непонятные фразы, будто говорили на совершенно незнакомом мне языке. Но тем не менее, больше я ничего не спросила, мы продолжили путь в молчании.

«Милая!

Спорим, Вы не бывали здесь ранее?

Спасибо за сорок вторую улыбку и Ваш невероятный смех.

Почему я решил, что Вы не бывали раньше в Стоунхендже?

Улыбаюсь.

Женщины Вашего круга предпочитают залы роскошных дворцов и лужайки на берегах Темзы для пикников. Скажите, что я не прав.

К сожалению, у меня нет ни титула, ни огромного состояния, что обеспечить для Вас эти удовольствия. Я — человек простой, и все, что могу — показать всю красоту моего мира.

Обратите внимание на красоту этого места. Знаете, есть много версий о том, как его использовали, и признаться, я не верю ни одной. Стоунхендж должен использоваться как генератор мыслей. Здесь хорошо думается. И за этим я приходил сюда. Здесь было принято много мудрых решений.

И странно то, что я никогда не видел здесь других людей. Все словно бояться величия этих камней. Наверное, это дает мне право считать его немного своим.

Сегодня я впускаю Вас в свое священное место, Джульетта. В свой мир. И как бы мне хотелось, чтобы Вы остались в нем…

С любовью, Ромео.

P.S. Библиотека на Бэйкер-стрит».

— А ведь он прав, я никогда раньше здесь не бывала и не видела этой прелести, — произнесла Ольга, закончив читать, — Но как? Откуда он столько обо мне знает?

Она посмотрела на меня, будто у меня был ответ на этот вопрос. Я лишь пожала плечами. А потом она с любопытством стала рассматривать практически каждый камень, при этом что-то бормоча. Что-то, чего мне не было слышно. Я стояла на том же месте, наблюдая за ней, и вопросов в моей голове меньше не становилось.

Последнее письмо мы получили от библиотекаря.

«А знаете ли Вы, чем знаменита Бэйкер-стрит? На этой улице по роману А.К.Дойля жил Шерлок Холмс. Но вы это итак знали…

Вы любите читать, а это лучшая библиотека в Лондоне. На мой взгляд, здесь есть все! На любой вкус и возраст. А главное, никто не мешает путешествовать по книжным мирам.

Раньше я много читал. Исключительно детективы. Особенно мне нравятся Г. К. Честертон и Агата Кристи. Отчасти я многому у них научился. Стал больше обращать на мелочи. В детективах они всегда самые значимые.

А какая Ваша любимая книга? Нет! Позвольте, угадаю. Улыбнитесь, если я прав.

Так… рискну предположить, это Джейн Остен «Гордость и предубеждения». Вы просто напоминаете мне главную героиню. И это неплохо. Правда. Классика всегда в цене.

И надеюсь, Вы простите мне маленькую наглость — я завел читательский билет на Ваше имя. Хочу, чтобы это место и для Вас стало особенным.

Ромео».

— Тот мужчина оставил для вас столик и этот билет, — сказал библиотекарь, протягивая читательский билет Ольге.

Она лишь поблагодарила его, и мы прошли к столику. На нем лежала книга Джейн Остен «Гордость и предубеждения», а в ней записка:

«Спасибо, за эту улыбку. Сорок третья. И спасибо за эту прогулку. Я получил массу удовольствия, а Вы помогли мне вспомнить, что я все еще живу».

— А кое в чем он ошибся, — улыбаясь, сказала Ольга, — моя любимая книга Джон Стейнбек «О мышах и людях».

Блеск в глазах и улыбка не сходили с ее лица. Она полюбила его. Действительно полюбила, а может, ей просто льстили его слова. Но от той скучающей и печальной женщины не осталось и следа. Передо мной стояла счастливая и вполне довольная своей жизнью молодая особа.

И я наблюдала этот метаморфоз почти три недели, но боялась представить, что с ней станет, когда все закончится…

После «путешествия» Ольга получила еще два письма. Она приходила в закусочную еще несколько дней. Они оба приходили. Я старалась не говорить с «Ромео», и, видимо, он тоже не особо хотел разговаривать. Нас связывали только письма.

А Ольга расцветала все больше с каждым новым днем и новым письмом, как цветок у хорошего садовника, и я не могла поверить, что еще немного и это закончится. Роман закончится, даже не успев начаться. И у этой истории не будет счастливого конца…

«Моя любимая Джульетта!

Однажды между чтением строк моих писем, Вы сказали: «Меня зовут Ольга». Я слышал. Но для меня Вы навсегда останетесь моей Джульеттой. Каждый день я смотрю на Вас. Смотрю, как Вы меняетесь и становитесь еще прекраснее. И мысль, что во мне кроется причина Вашего счастья, греет мне душу.

44. 45. Я знаю Вас, Джульетта. Уже знаю. Знаю, когда Вы улыбаетесь и знаю, что заставляет Вас улыбаться, будто мы прожили всю жизнь вместе.

И знаете, мы похожи. Я тоже начал новую жизнь, рядом с Вами. Вы — мое вдохновение».

«Теперь Вы знаете обо мне больше, чем кто-либо, Джульетта. Это ли не показатель моего доверия?

Я видел, как загораются Ваши глаза, как только официантка приносит Вам письмо. Можно ли тогда считать, что наши чувства взаимны?

К слову об официантке, рад, что Вы взяли ее с собой на нашу прогулку. Могу предположить, что с ее помощью, Вы хотели найти меня. Но скажу Вам ее не так легко разговорить. И точно знаю, что она сейчас улыбается, читая это письмо.

Вы знали, что она читает их? Это правда. Каждый раз, когда Вы оставляете письма в салфетнице, она достает их после Вашего ухода, читает и хранит у себя.

Джульетта, моя дорогая Джульетта. Мне хотелось сейчас лежать с Вами где-нибудь у берегов океана, смотреть на звезды, слышать Ваш смех и наслаждаться звуками природы. Говорить с Вами о чувствах. Хоть я и не сентиментален. Но с Вами я готов меняться.

Вечно Ваш Ромео».

Эти два письма показались мне более интимными, чем все остальные. Мне хотелось перестать читать их после второго предложения. Но любопытство… оно велело идти до конца.

Читая последнее письмо, Ольга улыбнулась трижды. И это значило, что «Ромео» «собрал» уже сорок восемь улыбок…

До конца месяца оставалась всего неделя. После последних двух писем наступило затишье. «Ромео» не было в закусочной три дня. И ее не было.

Я все гадала: а может они встретились на улице, он подошел к ней первый, и теперь они будут жить долго и счастливо? А может, он разбил ей сердце раньше, чем обещал мне?

Тем временем, до конца месяца оставалось три дня. И я уже почти перестала надеяться, что у этой истории есть продолжение. Но оно было.

За три дня до окончания установленного им срока он пришел на час раньше обычного. Но снова без блокнота и без ручки. Он снова не собирался писать сегодня писем. А я не стала спрашивать причину.

Она вошла в закусочную в свое обычное время и слегка удрученная. Мне так показалось. Села за свой обычный столик. Случившегося далее я не могла никак ожидать. «Ромео» умел удивлять. Он подошел к ней и спросил разрешения сесть. У них завязалась беседа. Довольно приятная, судя по их лицам. Должно быть они и вправду провели эти дни вместе, и в письмах больше нет необходимости — подумала я. Но на самом деле, я не знаю, о чем был их разговор. С моего места мне не было слышно. Однако, смотреть на их счастливые улыбки было отрадой для меня. Я надеялась на хорошую концовку.

В тот день они ушли вместе, что еще больше добавляло мне теплых эмоций. А на следующий день он снова пришел с блокнотом и ручкой и начал писать:

«Дорогая Джульетта!

Пришло время написать Вам последнее письмо…

Простите…

Я не смогу предложить Вам ничего, кроме себя. Помните, я говорил, что Вы достойны лучшего? Это и обо мне…

Вы прекрасна, Ольга! И с Вами рядом должен быть серьезный, умный мужчина. А Вы никогда не должны сомневаться в своей красоте. Никогда! Эту цель я преследовал весь месяц. И, кажется, у меня получилось…

Полагаю, я должен представиться. Мое имя Роберт. И это у меня Вы когда-то спросили, красивы ли Вы. Это я тот парень в костюме Микки Мауса с воздушными шарами для детей. И тот прихожанин в церкви, что сидел рядом с Вами. И тот парень, которому Вы подарили две недостающие улыбки вчера…. Я тот, кто всегда был рядом, но кого Вы не могли увидеть. И к сожалению, тот, кто не сможет быть всегда рядом. Вам не нужен старый вояка с травмой бедра. Вы не сиделка. Вы женщина, красивая женщина! И Вам нужен мужчина. Обещайте, что не станете расстраиваться. Будете жить так, как велит Вам сердце. Для себя. Не для окружающих…

Спасибо, за этот месяц. Было интересно. Он был лучшим в моей жизни. Я пишу это без капли лукавства. И спасибо за Ваши улыбки. Я их не забуду. Обещаю.

Научитесь любить себя. И в мире появится на одного счастливого мужчину больше.

Навеки Ваш Ромео».

Я видела, как она старалась не заплакать. Как она держалась…. И я не могла смотреть на это с равнодушием.

— Ольга, все в порядке? — спросила я, подойдя к ней.

— Да, — тихо ответила она, — я учусь любить себя.

И она ушла…

Что случилось дальше? — спросите вы.

Я отвечу — не знаю. Я больше не видела их в закусочной. Но чуть позже до меня дошли слухи, что она сделала неплохую карьеру в образовании и уехала из города. Что же касается «Ромео» — о нем я не знаю ничего.

Прошло уже много лет, а я до сих пор помню каждую строчку каждого письма.

Он помог мне. Он помог нам обеим.

А вы когда-нибудь помогали незнакомцу?

ИГРА В ЖИЗНЬ

Нет ничего ужаснее, чем двое некогда любящих людей, которые разрывают отношения грязно и прилюдно.

Вы когда-нибудь видели подобное? К сожалению, я видела…

Однажды в закусочную пришла пара лет сорока. Мужчина был в деловом костюме, как у крупных бизнесменов. Он был чем-то измучен, его взлохмаченные волосы плохо скрывали появляющуюся лысину. Женщина выглядела нарочито дорого. Прическа, словно только что из салона красоты, длинные, накрашенные красным лаком, ногти… она держалась высокомерно и гордо. Казалось, она брезгала находиться в нашей закусочной. Она была значительно выше своего спутника и из-за всего обилия макияжа, накаченных губ и накладных ресниц, она напоминала… топ-модель, но на пенсии.

Это бесспорно была одна из тех инфантильных молодых особ, что крутятся вокруг пожилых богатых мужчин в ожидании их скорой кончины, дабы присвоить себе все их состояние.

Они сели за столик, словно чужие друг другу люди. Женщина достала сигарету и смачно закурила, и хотя у нас не курят, я ничего не сказала — уж слишком напряжённо и надменно она смотрела на меня.

Между тем, у них завязался разговор:

— А я тебе говорила, что твоя писанина продаваться не будет, — холодно бросила женщина, — удивительно, что такой бумагомаратель как ты, смог продержаться какое-то время на плаву.

— Что? Моя «писанина» одевала тебя и кормила 14 лет, — парировал ее спутник.

— Но ты же не думал, что твой успех продлится вечно? Согласись, ты становишься старым и неинтересным.

Мужчина смолчал. В этой игре явно вела женщина. Она продолжала наступать на больное:

— Твои романы уже никому не нужны. В мире полно достойных писателей, но таких писак-неудачников еще больше.

— Оливия, это всего лишь одна неудачная рукопись. Это случается со всеми писателями рано или поздно.

— Допустим. Но что будет дальше? Я скажу, что будет дальше. Еще одна неудачная рукопись, потом еще одна и через 10 лет мы умрем от голода…

— Возможно, тебе стоит найти работу? — предложил мужчина, делая акцент на свое «тебе».

Женщина взглянула на него так, будто он только что произнёс величайшую глупость на планете.

— Ты же знаешь, что у меня нет на это времени.

— Серьезно? И чем же ты занята, Оливия?

Теперь счет в игре вел ее муж. Ей нечем было крыть. Я думаю, что в глубине души она поняла, что этот неизвестный писатель прав. И вместо ответа, она лишь вздернула острый подбородок, показывая, что не желает обсуждать эту тему.

— Почему бы тебе не переехать к одному из твоих любовников? — вдруг спросил мужчина, после недолгой паузы.

Его жена резко посмотрела на него. Казалось, она готова была сжечь его заживо в ту же секунду, а потом также резко она сбросила со столика его рукопись и разъярённо произнесла:

— Довольно! С меня хватит твоих обвинений! Я хочу развода, слышишь, Альфред? Я больше и дня не останусь с тобой под одной крышей!

— Ты его получишь, Оливия. Обещаю.

Затем женщина быстро ушла, продемонстрировав свое высокомерие каждому из закусочной, стуча каблуками по кафельному полу нарочно звонко и пронзительно. Следом ушел и ее муж, не захватив ни листа своей разбросанной рукописи.

— Сэр! — окликнула его я, — вы обронили…

— Да делайте с ней что хотите, — тихо ответил Альфред и дверь за ним резко захлопнулась.

Они говорили достаточно громко, чтобы их слышали все посетители. Они ничего не заказали, а я ничего не предложила.

После их ухода я собрала все валяющиеся листы и отнесла домой, где разложила их по страницам, с сожалением заметив, что не все страницы были в наличии, но я дала себе обещание прочитать каждую имеющуюся. И с первых же слов, рукопись захватила меня с головой…

***

«Сэму только что исполнилось восемнадцать. И это событие он отпраздновал в объятиях незнакомки — стриптизерши из частного стриптиз-клуба. Он не спал с ней, не разговаривал, лишь подливал ей шампанское в бокал, чтобы она танцевала…

Она была очень красива, эта танцовщица. Как говорится, и лицом, и телом удалась. Но… это всего лишь красивая женщина. Его же любимая бросила его в день рождения, объяснив это тем, что не знает, как стать ему женой.

Нет, о свадьбе он не думал. Однако, Кэтрин придумала эту отговорку, дабы не говорить, что она с ним наигралась и более он ей не интересен.

Для Сэма Кэтрин была всем. Он задаривал её подарками, познакомил с родителями, впустил в свой мир, а она все это время ждала момента, чтобы сказать «Я не знаю, как стать тебе женой. Возможно, я не доросла до тебя духовно. Прости».

И в ту же минуту Сэм отправился в клуб.

Теперь, чувствуя умелые руки танцовщицы, он понимает, насколько был глуп…

Резко сбросив её руки, он выскользнул из её объятий, не забыв оставить небольшое вознаграждение «на чай» — ловко запихнув купюры в карман её костюма.

— Я что-то сделала не так? — девушка впала в ступор.

— Правильный вопрос. Но не Вам его задавать. Всего хорошего.

И он ушел.

На улице уже была ночь. Сэм брел по знакомым улочкам, изредка пиная банки из-под содовой и размышляя о том, что же он все-таки сделал не так?

Он услышал свист. Обернулся. К нему шли трое рослых парней. Он знал, кто они и что им было нужно, но Сэм не мог предложить ничего, и честно говоря, у него не было никакого настроения ввязываться в потасовку.

— Выворачивай карманы, — сказал один из них, играя перочинным ножом.

— Парни, у меня нет настроения с вами драться. Давайте, просто разойдемся по-хорошему? — предложил Сэм.

Ответом ему послужил громкий смех и последовавшая за ним боль в области живота, а у самого уха:

— Если Билл чего — то хочет, он это получит.

Сэм держался за ушибленный живот и почти шепотом произнес:

— Оставьте… меня в покое.

Еще одна вспышка боли в том же месте, затем с левой стороны челюсти. Парень не удержался на ногах и упал, за это получил еще три толчка в живот, один в области поясницы, а когда боль коснулась затылочной части черепа, он уже ничего не чувствовал, Только пустота…

***

В горле стоял ком. Произведение этого писателя давалось мне с трудом не от корявого слога, а от наплыва собственных чувств.

Прервавшись на чашку горячего какао, в надежде восстановить эмоциональный баланс, отложила бумаги и отправилась в душ.

Через несколько минут, а, может, и часов, цель была достигнута, и я снова принялась читать…

***

— Добро пожаловать, новобранец! — произнесла женщина в кожаном костюме, высоких берцах и короткой стрижкой.

Я огляделся. Место вокруг напомнило мне что-то вроде военной базы: маленькие домики ограждали одно большое здание; огромное, как полигон, поле; сооружение, похожее на амфитеатр и ни одного живого растения. А стоял я на дорожке, вымощенной из плитняка разного размера. Я не понимал, где нахожусь. Только что меня бросила любимая девушка, я вышел из стриптиз-клуба, на меня напала банда гопников, и вот я здесь. Что, черт возьми, происходит?

— Я умер? — спросил я, чувствуя, как сердце ухает, и с каждой секундой быстрее, будто я уже знаю ответ на свой вопрос, но хочу услышать его от этой женщины, как приговор.

— Нет. Пока нет. И если хочешь жить, придется попотеть.

Я снова оглядел женщину. В голове пронеслась глупая мысль, которую я почему-то выдал вслух:

— Я что, в Вальхалле?

Женщина вдруг начал смеяться, и сквозь смех проговорила:

— Такого мне здесь слышать еще не приходилось. Тем не менее, нет. Это Акмель. Мир между миром живых и миром мертвых. Как твое имя?

— Сэм.

И тут же до меня дошел смысл ее слов:

— Вы шутите?

— У меня на лбу написано «шутница»?

Лицо женщины было непроницаемым, как у солдатов. Этому учатся годами. Годами службы в армии.

— Простите, мэм, — зачем-то я встал по стойке «смирно».

— Что ж, Сэм. Идем. Тебя ждет Совет…»

***

Впервые я встретила писателя с таким стилем. Ничего из того, что я читала ранее не было похоже на это. И я продолжила погружаться в этот неизвестный мне, но интересный мир. И даже отсутствие нескольких страничек не заставило остановиться…

***