Первое своё стихотворение я написал в детском саду. То есть, был уверен, что написал своё стихотворение. Взял четверостишие Некрасова «Не ветер бушует над бором» и вместо строчки «Мороз-воевода дозором» поставил «Голодная волчица дозором». И в детском саду, и дома четверостишие всем очень понравилось. Меня назвали поэтом. Потом я понял, что все шутили. Но я принял шутку всерьёз и продолжил писать стихи. Больше я никого не пародировал, писал своё до самого университета, даже печатал их в многотиражке МГУ. Пока не ввязался в дискуссию о поэзии в «Литературной газете» 1960 года. Газета опубликовала мою заметку, подписав: «Г. Красухин, радиомонтажник завода „Полиграфмаш“. Москва». Да, на первом курсе я учился на вечернем филологическом и работал второй год на заводе. После первого курса мне удалось перейти на дневное отделение, где мои курсовые работы напечатали литературные журналы. Кончил, однако, я заочное отделение. Потому что меня взяли на работу в сценарную коллегию только что учреждённого Государственного комитета по кинематографии СССР. Проработав полтора года я ушёл оттуда. поняв, что называюсь редактором по недоразумению, потому что на самом деле работа была цензорской. Через год я, наконец, стал работать в печати. Дольше всего в «Литературной газете», куда я пришёл в самом начале её нового обличья: она стала шестнадцатистраничным еженедельником с 1967 года. Ушёл я из неё в начале 1994-го сразу после защиты докторской диссертации. Я поздно защитил кандидатскую, в 47 лет: поздно занялся литературоведением, пушкинистикой. Из «Литературки» не уходил, но по совместительству работал в Литературном институте. А к 1994-му я уже год как совмещал работу в «Литературной газете» с работой главным редактором газеты «Литература» (ИД «Первое сентября»). В Литинституте поменялся ректор, и я принял приглашение перейти профессором в педуниверситет — МПГУ, откуда ушёл на днях: вышел на пенсию. 12 лет я проработал редактором «Литературы» и несколько лет был рабочим членом редколлегии журнала «Вопросы литературы», который возглавлял мой старший товарищ Лазарь Лазарев. Ушёл я из журнала после его смерти, когда новый главный стал проводить откровенно авторитарную политику, закрепив свой авторитаризм в невесть кем принятом уставе. Ну и хватит, наверное.